Все вокруг — каменный мост, лес, Замок Волшебника и Эйдиндрил — начало превращаться в штрихи. Только Вика и Санг выглядели реальными.

Сам воздух оказался прорезан полосами пустой тьмы, словно ткань мира жизни распадалась. Мир быстро растворялся в штрихах по мере того, как дыры превращались в пустоты в самой реальности.

Эти пустоты резко расширились.

Свет, звуки и все другие составляющие мира словно оказались высосаны и вырваны из существования. Осталась лишь вселенная из ничего. С ним не было даже Санга и Вики.

Он был совершенно один, и тьма поглощала его. Он словно споткнулся в кромешной ночной темноте и упал с обрыва. Ричарду казалось, что он без конца падает. Он ожидал удара о дно или чего-то другого — ведь невозможно падать так долго, ни во что не врезавшись. Его мускулы напряглись, нервы горели от мучительного ожидания сокрушительного удара.

Это пугало. Каждая секунда беспомощного падения во тьму представляла собой вечность ужаса. Страх удариться о дно — или падать вечно — стал всепоглощающим.

Ричард старался отвлечься от паники. Он пытался разглядеть свою руку, но не мог. Пытался дотронуться до лица, но не ощутил ни руки, ни лица. Он ничего не чувствовал.

Он постарался сосредоточиться на происходящем и вскоре понял, что на самом деле не падает. Когда он сконцентрировался и начал осмысливать чувства или их отсутствие, то осознал, что тут нет ни низа, ни верха, ни жары, ни холода, ни света — вообще никаких ощущений. Полное и абсолютное отсутствие ощущений. Здесь были лишь его мысли.

Ричард не мог ощутить ничего, что заставляло бы чувствовать себя живым: ни сердцебиения, ни дыхания, ни другого подтверждения его существования. Он не существовал, а лишь помнил, что когда-то существовал. Он с трудом помнил о своем мире. Он абсолютно не мог контролировать происходящее. Чтобы чувство небытия не захлестнуло его, Ричард заставил себя расслабиться и постарался ни о чем не думать.

Он потерял счет времени и начал ощущать знакомую бесконечность преисподней. Это место тоже было темнее самой тьмы и тоже бесконечно. Но эта тьма была не столько физическая, сколько внутренняя, и в этом было ее отличие от тьмы подземного мира. К ощущению пребывания в мире мертвых добавлялась пустота самого существования. Единственное, что еще осталось — его мысли.

В преисподней хотя бы были созвездия душ, через которые он мог заставить путешествовать свою. Здесь некуда было путешествовать, и он не мог никуда отправиться. Не было даже самого понятия «здесь».

Вдруг все закончилось и существование обрушилось на него со всех сторон. Он ощутил вес тела и твердую землю под ногами. Он открыл глаза и увидел вокруг исчезающие штрихи. Ричард оказался в странном пустынном мире. Тяжелые облака всевозможных оттенков темно-красного становились темнее и плотнее к низу. Красноватые скалы напоминали башни с невероятными очертаниями — видимо, форму им придал горячий влажный ветер. Низкие грязно-красные облака больше походили на дым.

Все имело зловещий красный оттенок. Ричард словно смотрел на мир через кусок красного стекла.

Он засомневался, не были ли его глаза или мозг повреждены в ходе путешествия. Может, они работают неправильно, и в результате он видит все в красном цвете.

Он глубоко вдохнул. Воздух был влажным и теплым. По сравнению с воздухом его мира этот был тяжелым, насыщенным и неприятным, даже густым. Он понял, почему Санг называл его мир сухим. Мир Гли был удручающе вязким, клейким и влажным. Ричард уже мечтал о сухости.

Они стояли на песчаном участке, который напоминал ему пятачок белого песка в Саду Жизни в Народном Дворце. Но песок здесь выглядел белым только по сравнению со всем остальным. Высокие гладкие скалы создавали ощущение, что они находятся в жутком храме из камней, выточенных ветром и погодой. Удушливый ветер завывал между изгибами странных камней.

Вика и Санг все еще держались за его плечи. Ему лишь казалось, что во тьме он был совершенно один. Другие двое всегда были рядом, просто он не ощущал их присутствия.

Наконец, они с Викой отпустили друг друга и выпрямились. Взглянув на ее лицо, он понял, что по пути в этот красноватый ветреный мир она пережила то же, что и он. Ричард позволил своей руке соскользнуть с плеча Санга, наклонился к Вике и прошептал:

— Какие цвета ты видишь?

Она осмотрелась:

— Все кажется красным. По крайней мере, моя одежда правильного цвета.

— Так и есть, — кивнул Ричард.

Облака между красноватыми скалами подсказали ему, что они находятся где-то на высоте. Земля за краем обрыва была скрыта клубящимися облаками, быстро проплывающими мимо.

— Идем, — сказал им Санг. — Мы должны уйти из этого сухого места до того, как придут другие.

Он повернулся и пошел между столбами из слоистой породы различных оттенков коричнево-красного — ветер будто выточил мягкий камень, создав сглаженные впадины и скругленные углы. На этих камнях было трудно сфокусироваться.

Они находились на высокой горной террасе, абсолютно лишенной растительности. Санг сказал, что место сухое. Ветер нес с собой много влаги и издавал призрачное завывание, проходя между причудливыми каменными столбами. Видимо, этот воздух был недостаточно влажным для Гли.

Попытки сфокусировать взгляд на этом красном мире причиняли головную боль. Песок под ногами был наименее красным предметом из всего вокруг.

— Это мой родной мир, — сказал Санг, махнув рукой. — Мы благополучно прибыли в родной мир Гли. Теперь нужно спуститься.

— Где устройство? — спросил Ричард, хватая Санга за руку и не давая уйти. — Это оно?

Санг остановился и посмотрел, куда указывает Ричард: на краю песчаного участка стоял предмет, совершенно чуждый ветреной местности с органичными формами, — прямоугольный камень. Каждая его сторона была длиной с руку Ричарда от плеча до кончиков пальцев, а высота – по грудь. Верхняя грань была наклонной, и с другой стороны песчаного участка можно было бы разглядеть ее.

Камень казался гладким, но не таким, как каменные столбы вокруг. Этот предмет был правильной прямоугольной формы, все его стороны были прямыми. Поверхность была гладкой, но не отполированной, как камень во дворцах.

Из-за вездесущего красного отсвета было трудно сказать, какого цвета камень на самом деле, но Ричард предположил, что в его мире он был бы тускло-серым. На поверхности были какие-то отметины. Ричард стоял слишком далеко, чтобы разглядеть их, но видел, что они занимают всю поверхность.

Ричард задумался, не достать ли меч, чтобы уничтожить устройство до того, как богиня отправит новых Гли в его мир.

Словно прочитав мысли, Санг настойчиво замахал руками:

— Поторопись. Сейчас мы должны уйти и встретиться с моими сторонниками. Я говорил им, что попробую привести тебя сюда. Они нас ждут.

Ричард и Вика последовали за Сангом, который быстро зашагал по лабиринту причудливых столбов вокруг белого песка. Как только они прошли через извилистые проходы в каменных стенах, спуск стал очень крутым. Они шли по подобию тропы среди леса камней. Грубые ступени были высечены прямо в мягкой скале. Внизу Ричард видел плотное одеяло облаков, закрывавшее далекую землю.

Спускаясь с площадки, на которой стояло устройство, они постепенно погружались в темно-красные облака. Видимость становилась все хуже. Подобно облакам в горах мира Ричарда, которые вблизи оказывались густым туманом, эти облака тоже превратились в туман — только грязновато-красный.

Чем дальше они шли, тем влажнее становился туман. В какой-то момент туман превратился в морось, но рубашка Ричарда и так уже была мокрой от жары и влажности.

Вика расстегнула несколько кожаных ремешков на вороте, открывая шею. Кожаная форма не подходила для этого места, хотя красный цвет прекрасно сочетался с местностью. Алая кожа ярко выделялась на фоне темно-багряного мира.

Санг явно испытал облегчение, когда на них начал литься дождь. Запястьями он растер по телу воду, наслаждаясь влажностью, по которой так долго скучал. Он оглянулся на спутников и разомкнул губы, обнажив зубы.