- И самое главное и страшное: когда ты постигнешь данную науку, то сможешь стирать воспоминания и чувства, менять мысли человека, внушая ему что-то новое.

- Например, внушить, что я должна украсть корону Российской империи? – во мне невовремя проснулся сыщик.

- А корона здесь причем? – удивился Антон.

- Это теоретически, - пожала в ответ плечами. – Просто к слову пришлось. Бывшими операми не становятся, оставаясь ими навсегда.

Кстати, я всегда видела, что идет человек без формы, но он мент или военный. И пресловутая выправка здесь не причем. У артистов балета она тоже есть. Но он никогда не будет похож на военного. Хотя, это вряд ли влияние дара. Некоторые мои земляки тоже утверждали о наличии такой особенности.

- Интересно, а что от моего дара нужно Севе Дворковичу?

Антон же не стал дальше развивать свою мысль, справедливо решив, что действие более актуально. Он схватил меня в охапку и закружил по комнате.

- Антон Павлович, поставьте меня на место! – взвизгнула почти истерично я. На подобные полеты на мужских руках я точно готова не была.

- Нет! - твердо ответил он, продолжая кружить и коварно улыбаться.

- В смысле, нет? И как долго будет длиться? – уточнила я, не понимая его мотивов.

- А пока ты мне не поклянешься, что прибудешь на венчание и без раздумий ответишь «Да!», - объяснение было очень простым и не оставляло выбора. От замужества мне точно не отвертеться.

Осталось только вдыхать и согласно кивать. А хотела ли я этого?

- Я не слышу твоих слов! – он остановился, но продолжал держать меня на руках. Я же внезапно поняла, какое это восхитительное чувство, вот так вот быть в объятиях сильного и горячего мужчины. И что самое главное, мужчины, в которого влюблена. Вряд ли кто-то другой вызвал бы подобный спектр эмоций и чувств.

Я посмотрела в желтые глаза, не к месту хихикнула, прикрыла рот рукой, вздохнула и прошептала:

-Да!

- Я не слышу! – возмутился он.

- Да! – крикнула я громче.

- Не слышу! – его губы разъехались в залихватской улыбке.

- Антон Ягр, я люблю тебя! – крикнула я во всю мощь моих легких, боюсь, перебудив весь дом. Только влюбленным прощается очень многое. Надеюсь, папенька поймет.

Оборотень наконец-то поставил меня на пол и впился в губы поцелуем, пуская по телу дружную стайку мурашек. И чем сильнее он прижимал меня к себе, тем сильнее разрастались эти мелкие существа, бегающие по моему телу. И когда я, казалось, совсем растаяла и готова растечься лужицей у его ног, он отстранился от меня. Я же, честно говоря, испугалась: не перегнула ли я палку со всем своим выпендрежем?

- Анна, - он приподнял мое лицо за подбородок, и нежно погладил кожу большим пальцем, - а сейчас ты мне честно-причестно ответишь, в чем же проблема? Почему ты мне не доверяешь?

Я поежилась и обняла себя за плечи. Без его объятий стало как-то сразу холодно. О погладил меня по рукам, согревая, но к себе так и не прижал.

- Где и когда я потерял твое доверие и понимание?

Я отошла от мужчины на шаг. Он мешал мне сосредоточится. Встретилась глазами с его глазами и прошептала:

- Помнишь, вот так вот ты меня уже однажды оттолкнул. И что после этого я могла думать? Как тебе доверять? Тем более знакомы мы без году неделя!

- Без году что? – удивился он.

- Недавно. Это поговорка из моего мира. Мы знакомы совсем недавно. И любой неосторожный шаг идет тебе в минус Как я могу безоговорочно доверять человеку, который однажды меня оттолкнул?

Он откровенно растерялся:

- Анечка, солнышко, прости… Но я же для тебя старался!

- Старался для меня? – криво усмехнулась я.

- Да, я е уже объяснял, что влюбился в тебя с первого раза. Но долг перед истиной парой мог заставить меня уйти к ней. А я совсем не желал тебе такой боли. Понимаешь? – уточнил он с изрядной долей горечи в голосе.

- Умом я все понимаю, но вот сердце до конца этого принять не может. Прости. Но ты сам завел этот разговор.

- Анна, ты же вышивальщица с даром менталиста. Ты можешь просто заглянуть в мою душу и увидеть все, что там твориться. И даже вышить все мои мысли и чувства. Я готов полностью перед тобой открыться. Проверь меня и поверь!

- Звучит очень заманчиво, - скривила я рот. – Да только я не умею этого делать. И тебе об этом прекрасно известно.

- Я не менталист и не вышивальщик. Но научить пользоваться тебя даром, думаю, смогу. Если ты, конечно, в этот раз не побоишься мне довериться. Оборотни тоже кое-что умеют.

- Наверное, в этот раз придется вернуть доверие, иначе ничего хорошего из нашей семейной жизни не получится! Мне хватило примера Зиночки Плес. Я не хочу заниматься волонтерством от того, что моему мужу на меня наплевать, - горько посетовала я.

- Истинная пара для оборотня – это самое дорогое, что может быть на свете. Я готов умереть за тебя, - он стоял передо мной опустив руки и глядя прямо перед собой. Поза была незащищенной. И я поняла, что Антон действительно открыт передо мной.

- Что ж, учи! – слова прозвучали как приказ.

Он кивнул, словно замедленной съемке, и произнес:

- Смотри мне в глаза и повторяй за мной все движения и жесты, словно растворяешься во мне.

Я встала напротив и начала его зеркалить. Этому нас учили на курсе психологии. В какой-то момент показалось, что я сливаюсь с мужчиной. Но окончательного единения пока не происходило.

- А сейчас постарайся посмотреть на мир моими глазами. Что я вижу, что чувствую?

Растерянно оглянулась, но помощи ждать было не откуда. Этот урок я должна была пройти сама. Чужих мыслей и чувств в голову человеку не вложить. Впрочем, как и оборотням. Я оценила обстановку, прикинула, что видит Ягр, смотря в мою сторону. И попыталась посмотреть на мир его глазами.

И вдруг мир передо мной подернулся голубоватой дымкой. А затем дым растаял и изображение прояснилось и стало четче. Только увидела я не Антона, как ожидалось, а себя. Я смущенная и раскрасневшаяся стояла напротив и заглядывала детективу в лицо. И внезапно в мою голову хлынули его чувства.

Как можно ощущать чужую любовь, нежность, страх и, почему-то, стыд одновременно? А и по одиночке это непросто. Такой спектр эмоций вряд ли подвластен даже опытному психологу. А я видела и буквально чувствовала все разом, каждой клеточкой моего тела.

Страх потешил мое самолюбие. Он был ярко красным и горячим. Но не обжигающим, а вполне терпимым. Все же на зря я держала его светлость на коротком поводке, не давая расслабиться. Антон очень боялся меня потерять. Но если бы огонь страха был сильнее, я, наверное, могла бы в нем сгореть. Вот уж не думала, что сгорают не в пламени страсти, а в пламени страха. И пах он раскаленным песком. Так пахнет пустыня в солнечный полдень. Я это аромат в свое время привезла в воспоминаниях из Египта.

Любовь и нежность окутывали меня голубыми волнами, мягкими и ласковыми. Я не могу подобрать слов, чтобы описать эти ощущения. Пока их не почувствуешь сам, рассказать другому не получится. И пахли они смесью аромата ландышей и роз. Удивительное сочетание. В духах оно иногда встречается, но именно так не пахнет никогда. Все рано присутствуют химические нотки. Или я действительно хороших и дорогих духов не нюхала.

А вот стыд ввел меня в ступор. Чего он стыдился? Чего смущался? Стыд был серым и колючим. Он неприятно царапал то ли кожу, то ли душу. В состоянии измененного сознания это оказалось непонятным. И пах квашенной капустой. Очень яркий аромат и очень подходящий. Не подумала бы, что он может быть кислым.

- Если ты сейчас воткнешь иголку в ткань, то все мои эмоции вышьются на полотне, - донесся до меня глухой, словно из колодца, голос Ягра. Я отрицательно покачала головой. Это были эмоции, предназначенные лишь мне. И совсем не хотелось делать их достоянием общественности. Возможно, я когда-нибудь вышью его любовь. Но не боле того.

- Как выйти отсюда? – уточнила я. Это хоть и было волнительно и приятно, но очень тяжело. Словно я дрова рубила.