Всё началось точно так же, как вчера. Люди собрались заранее, в воздухе разливалась тревога, но ровно до того момента, как вышел претендент. А вот дальше всё пошло наперекосяк. Когда Дрек подошёл к кольцу, с той стороны на арену запрыгнули сразу две крупные ящерицы. Такого ещё ни разу не было. Бой всегда идёт один на один, и никак иначе!

Но не успела толпа зароптать, как Лиму выгнуло дугой прозрения. В тот же миг меня накрыло провидением. Дрек и Лима запрыгнули в кольцо вместе, вместе же взялись за копьё, и оно в их руках разделилось на два копья. Провидение было очень коротким, но очень ярким и полным, будто я только что вживую всё видел. И это провидение будто из меня жилы вытянуло, настолько много стихии оно взяло.

Видение закончилось, а меня начала утягивать на дно слабость, я боролся изо всех сил, пытаясь очнуться. Нужно обязательно рассказать всем, что близнецы должны выходить вместе. Поняв, что проснуться я не в силах, стал пытаться хотя бы просто сказать это вслух, повторяя одну и ту же фразу раз за разом мысленно, надеясь, что нужные слова смогут прорваться сквозь пелену.

— Они должны взять копьё вместе! — почти кричал я мысленно.

А потом пришёл отец. Он будто залез в моё тело и сказал нужные слова за меня. Меня самого при этом вытолкнуло наружу, я чувствовал, как постепенно сворачивается узлом ком в горле. Откуда-то пришло понимание, что долго мне тут быть нельзя, но на то, чтобы посмотреть схватку у меня хватит сил.

Близнецы нерешительно стояли у каменного кольца, держась за руки. Люди вокруг тревожились, будто озеро в ветреный день. Обсуждали мои слова, спорили, но никто не остановил близнецов, когда они, дружно держась за руки, перепрыгнули камень. Кто-то дёрнулся, чтобы их остановить, но было уже поздно.

Толпа видела тот момент, когда копьё разделилось на два в руках близнецов, но в следующий миг стена поднялась, скрывая схватку от людей. Но не от меня. Я просто взлетел повыше, чтобы видеть всё, но залетать в кольцо не решился — это было бы святотатством.

Несмотря на то, что было ещё раннее утро и солнце не могло заглянуть внутрь — внутри было светло. Кто бы ни создал арену священного копья, но он позаботился о том, чтобы внутри было светло даже ночью. Об этом великом было известно до обидного мало — папа потратил много лет, ища знания о нём, но всё, что смог написать — это был познавший бога. Высшая ступень познания, которая начинается после трёх ступеней стихии, трёх зверя и одной человека. Уже много десятков лет никто не достигал даже шестой ступени, но отец верил в то, что кто-то сможет достичь ступени бога и убьёт великого дракона.

Близнецы стояли спина к спине, сжимая в руках половинки копья, которое разделилось вдоль. Гораздо легче и удобнее, чем целое. Ящеры неспешно кружили вокруг них. Сейчас я смог рассмотреть, что ящеры — тоже близнецы, даже узор на их чешуе был одинаковым. Две невероятно красивых капли из одного источника жизни. Наши близнецы были разными, но при этом очень похожими, одного роста, одной комплекции, даже стоят одинаково.

Всё началось так, будто кто-то поставил зеркало за их спинами. Ящеры напали одновременно, идеально симметрично извиваясь, кажется даже пальцы на лапах двигались у них одинаково. Они ударили, будто два ручья. И так же симметрично отскочили от одинаковых ударов близнецов. Копья стремительно укололи воздух.

И снова всё зависло в равновесии, будто две чаши весов, которыми пользовалась баб Нина, крутятся на ниточке. И снова такая же атака от ящериц, будто ручьи, текущие с горы — петляя стремятся в центр, где стоят брат с сестрой. В этот раз ящеры не сбежали после первой неудачной атаки, они увернулись и попытались ударить, но лишь столкнулись лбами, когда ребята отшагнули в стороны. Тут же два идеально одинаковых удара, но после этого их красивый танец разрушился. Копьё Дрека нашло свою цель, а Лима лишь мазнула лезвием по прочной шкуре.

Равновесие весов разрушилось, и они стали раскачиваться из стороны в сторону, второй удар Дрека промазал, а Лима смогла ранить своего ящера. И те тут же разбежались в стороны, снова кружа. Раны были слишком малы. Пусть бой и шёл в пользу людей, но я уже с тревогой видел, что шансов у них мало.

В этот раз ящерицы не стали разбегаться далеко и, извернувшись, снова атаковали. Через миг я закричал в тревоге и рванул вперёд, но лишь ударился лбом о невидимую преграду. Внизу ящеры схватили зубами ноги ребят и сейчас, тряся головами, растаскивали их в стороны.

Вот теперь я понимаю, почему поднимается стена. Очень тяжело смотреть на такие схватки. Умом то я понимаю, что ничем не могу помочь, да и нельзя. А сердце требует срочно что-то делать, стучит в призрачной груди набатом.

Ребята ещё не сдались, их худые тела мотало из стороны в сторону, но они всё равно находили момент, чтобы ударить копьём. И всё же это был уже конец. Я видел кровь, очень много крови. Брат с сестрой стремительно бледнели, теряя силы и держась только на силе воли, какую сложно представить себе в таких молодых телах. В горле встал тугой ком, и я знал, что это не отец. Дрека и Лиму, будто издеваясь, одновременно отбросили в стороны, а следующий миг ящеры рванули, чтобы впиться в горло.

— Нет! Лима! — закричал Дрек.

— Дрек!

Они тянули друг к другу руки и прекрасно видели момент, когда ящеры разинули пасти. Я не выдержал, по щекам потекли слёзы. И я знал, что они текут и из моих настоящих глаз. Ящеры синхронно сомкнули пасти на шеях ребят. И всё замерло.

Я глотал слёзы, не в силах ничего с собой сделать. В мире смерть всегда ходит с тобой, где бы ты ни был. И люди уже привыкли к смертям, но легче от того не становилось. Смерть близких всегда остра и всегда попадает прямо в сердце.

Мой дух стал стремительно слабеть, конечности стали неметь, и я не сразу понял, что это не от горя. Мне было пора возвращаться в тело, иначе сегодня деревня не досчитается сразу троих. Я ещё слишком слаб. Будь я сильнее — смог бы я предвидеть смерть близнецов?

Вернуться в себя оказалось не так-то легко. Тело будто забыло о том, кому принадлежит, и сейчас изо всех сил сопротивлялось мне. И всё же это было моё тело и через некоторое время, оно будто узнало меня, впустив внутрь и разрешив взять управление.

Собственно, это последнее, что случилось для меня в этот день. Накатило стихийное истощение, которое утянуло меня на глубину, из которой я бы и при всём желании не смог выбраться. К счастью, этой глубиной был всего лишь сон. Я снова проснулся у себя дома, и было уже утро.

— Очнулся, сынок? — рядом с моей кроватью вязала мама. Она была умиротворённой и, кажется, даже радостной.

— Доброе утро, мам, — сухим бесцветным голосом ответил ей я. Это для неё уже прошёл день, а я буквально только что видел смерть близнецов собственными глазами.

— Вечером будет праздник окончания цветения, так что не задерживайся на тренировке, — это звучало так, будто мама хочет, чтобы я побыстрее ушёл.

И я не нашёл ничего, чтобы возразить. Поплёлся через лес на поле. И с радостью вбил себя в состояние пустой головы, танцуя, танцуя, танцуя… Меня неожиданно дёрнули за плечо, и я очнулся, поняв, что солнце уже скрылось за деревьями и вот-вот начнётся праздник.

В горле снова вырос болезненный ком, чуть было не потекли слёзы. Дома, ничего не говоря маме, оделся в праздничную одежду и пошёл к костру. Там уже начали праздничные песнопения, провожая цветение. Я сел в стороне, не готовый ещё веселиться и праздновать. Нутро было проморожено образами мёртвых близнецов, а снаружи люди радовались, пели и танцевали. Чудовищный контраст и ощущение бессильного одиночества.

— Привет! Ты чего такой пасмурный? У тебя ещё не прошло истощение? — подсела ко мне Дора.

— Привет, — я даже не нашёлся, что ответить. Как, чужой их подери, они так быстро справились с горем? Неужели для Доры близнецы ничего не значили?

Я покосился на зеленоволосую девочку и уже готовил гневную отповедь, пытаясь придумать ругательства позаковыристее, но тут заметил за её плечом то, от чего у меня резко расширились глаза. Чуть в стороне стояли те самые близнецы и, как ни в чём ни бывало, болтали с кучкой младших, которые их обступили со всех сторон.