Вот тут девушка сначала покраснела до кончиков ушей, да так, что чужую кровь стало не видно. А потом и разозлилась!

— Ах, ты! — но не нашлась, что ещё сказать просто столкнула меня с ветки, на которой я сидел.

Резко проснувшись, я ухватился за ветку всеми конечностями, ударом вышибло дух, будто изнутри ударило камнем по внутренностям, но до земли не долетел. Так и висел, глядя на то, как тихо ворчащая Вира стирала водой из лужи с лица кровь. И как-то не спешил вниз, девушка всё ещё была красной от злости.

Всю ночь мы бежали, игнорируя и следы, и даже самих зверей, которые иногда пробегали рядом. Когда перед нами из кустов выпрыгнул красивый зелёный тигр — Вира просто обратилась выдрой. И тигр, недовольно рыкнув, скрылся назад в кусты, побоявшись связываться с познавшей стихию и пробудившей зверя. Зверь, человек и стихия в одном теле взаимно усиливают друг друга, так что эта выдра легко бы ободрала тигра, рискни он нарваться на драку.

Безумный бег закончился только на рассвете. Вира будто бы перестала спешить и одновременно стала куда осторожнее. Я спросил её — почему так.

— Мы только что покинули родной лес. Этот лес чужой, и здесь другой хранитель. У нас есть договор прохода с ними, но спешить на чужой территории не принято, могут счесть за оскорбление. Иначе говоря, идём не спеша, отвечаем на каждый вызов.

— Понял.

— А вызовы будут точно.

— Ты справишься? — с надеждой поглядел я на пробудившую своего зверя.

— Мы, Арен. Мы справимся. Вызывать будут в основном тебя. Я здесь только как гарант честной схватки. Никаких матёрых зверей, только подростки со сравнимой ступенью познания, как на обряде копья.

— Хочешь сказать, что они будут нарушать священный договор?

— Зачем же? Никто не тронет нас во сне, не будет и пустой жестокости. Тебя убьют и съедят твой труп, если смогут. А если я влезу в честную схватку, выйдет хранитель леса. Другое дело, что он не сможет выйти до прямого нарушения негласных правил, но и не пошевелит и лапой, если правила нарушат его подданные.

— Но как же так? Договор же! Мы вместе против общего врага!

— Именно, Арен. Всё, что угодно, ради силы, которая сможет уничтожить чужих! Всё! Ты же сам знаешь, познать стихию можно ни разу не убив, не съев ни одной травинки. Так почему же древние оставили нам Круги Священных копий? Зачем тысячи смертей? Зачем нужны места силы, если можно просто взять и познать стихию? Со зверем сложнее, для его познания нужно вести себя, как зверь. Но тем же выдрам ни к чему охота на волков. И всё же я регулярно охочусь, а ты прошёл обряд копья. Никто не отдаст тебе свою силу даром, а без заёмной мы бы уже вымерли под давлением чужих.

— Я знаю всё это, но договор…

— Арен, ты прекрасно знаешь договор. Там нет ни слова о том, что нельзя сожрать слабого. И даже сворой можно напасть на одного, если таков твой путь. Ладно, пустое. Вон, смотри, первый претендент нарисовался. Слабак, не убивай, если сможешь. К чужим его сердце, едва стихии коснулся.

Из леса к нам шагнул крупный медведь. У меня аж поджилки затряслись. Медведь! Дитя великого зверя! Они даже без стихии были довольно сильны. Все дети великих были опасны. И Вира так легко сказала, что этот медведь — слабак? А ещё отошла в сторону, скрестив руки на груди, опёрлась о ствол дерева.

— Мы с тобой одной крови, — произнёс я для храбрости и указал в него кинжалом, чем принял его вызов.

Медведь заревел, напряг тугие мышцы. Чёрные когти поднялись над реющей на ветру шерсти. И он рванул на меня.

Что? Почему он такой медленный?

Я легко отошёл в сторону, а он даже не успел отреагировать, пробежал ещё несколько метров мимо цели. Вспахал землю своей тушей, разворачиваясь, и прыгнул на меня. Раззявленная в ярости пасть, слюни вспенившиеся на губах, дикий взгляд. Я слегка пнул его по морде, отчего огромный зверь уткнулся в землю, перевернувшись через голову. Его вообще стихия коснулась? Не факт, что он бы смог справиться со мной даже в кольце копья, где я ещё был без стихии.

Когда медведь поднялся и яростно заорал, я демонстративно спрятал кинжал в ножны. Этот медведь не то что не противник мне, он даже не сможет пробить мамину броню. И чего вышел-то? Зверь пристыженно заткнулся на середине рёва. Понурился и поплёлся прочь.

— Прощупывают. Убил бы если, точно вылез бы хранитель, тревожит его моя сила, хочет схватки, да нельзя хранителю с договором нападать без причины. Не поймут, свои же задерут. Так что поход будет сложный, будь осторожнее, нас будут постоянно провоцировать.

— Кто здесь хранитель, раз он посылает своих на убой?

— Ха, да обычная рысь, ничего особенного, этого медведя держит только для вот таких провокаций, иначе давно бы его жизнь была отдана какому-нибудь котёнку. Пф, — Вира презрительно скривилась. — Уже вон, взрослый зверь, а всё слабак.

Выйти с поляны нам не дали, из кустов перед нами вылез крупный ящер. Спину его покрывал дикий узор, сплетение синих и зелёных линий, вместе напоминающих собой оскал медведя.

— Вот этот уже без скидок, Арен.

Но я уже и без неё видел, что зверь опасен, буквально на моих глазах его чешуя обросла белой с алыми кончиками шерстью. Ящер напал сразу, как только Вира замерла на краю поляны, не стал дожидаться, когда я достану кинжал. Но из-за своего дара, я не проморгал атаку. Мне на ящера даже глядеть не нужно. Я отпрыгнул в сторону от расплывшегося пятном зверя. Это уже было не так просто.

Кожу стянуло холодными мурашками, очень быстрый и сильный зверь. Опасный. Но… я тоже опасный. В очередную атаку ящера я подстроился так, будто для меня это было легко. Подпрыгнул, ударил пяткой по носу, прошёл по стремительно бегущему ящеру, чиркнул кинжалом по кончику попытавшегося ударить меня хвоста. Кончик отлетел в сторону, а шерсть растаяла дымкой. Папа перестал считать зверя мне ровней. Оставил только глаза волка, как бы намекая мне на то, чтобы я не терял бдительности.

И ящер ударил стихией. Всё вокруг заволокло синей пылью, я моментально потерял зверя из виду, но не его глаза. Их я видел, даже прикрыв веки от пыли. Мне не хотелось его силу. Я чувствовал, что она мне не подходит. Слишком мы разные, ничего не получу. Потому я не стал его убивать, только обозначил точку на шее, изогнувшись в широком пируэте. Потом демонстративно встал, пряча в ножны своё оружие.

Ящер не принял поражения, в синем тумане заплясали зелёные нити, которые стали налипать на мою кожу. Но раздался глухой рёв, и туман развеялся, а ящер в то же мгновение сбежал, смешно перебирая лапами.

— Ха, молодец, малыш. Обыграл ты драную кошку, пришлось ей даже вмешаться в поединок, — Вира улыбалась так же, как когда отрезала себе кусок сырого быкана.

— Я не малыш!

— Ха, маме это своей расскажи, — довольная выдра лыбилась и щёлкала пальцами. — Ладно, не дуйся, идём дальше. Раньше, чем через пару часов вызовов не будет. Нельзя переутомлять тебя. Да и вообще, не думаю, что старая кошка найдёт тебе ещё больше пары достойных противников. Этого я считала равным, а ты его наказал, будто на яйцо наступил! Ох, и порадую я народ рассказами о сегодняшнем походе! Да и тебе пора бы мальков у костра развлекать.

Ничего не стал отвечать. По очереди мне было ещё далеко до моего первого рассказа у костра. Но Вира права, пора бы уже начинать мне думать о том, что буду рассказывать младшим.

Мы пошли вглубь леса под бессмысленную болтовню девушки. Ей было скучно, она рассказывала, но я даже не прислушивался, хоть это и было кощунством для старого меня. Представить только, пробудившая зверя ведёт меня к месту силы. Я ж ей в рот должен глядеть. Но нет. Мне скучно. Чувствую себя каким-то невероятно сильным. Ещё недавно я был всего лишь гнилым, а сейчас я легко побил ящера, который уже мог выпускать стихию из тела.

На нашем острове было несколько сильных семей: рыжие обезьяны, белые волки, зелёные тигры, дикие гиены, зелёные ящеры и белые кабаны. И уже с тремя из них я сталкивался в честной схватке, победив всех. Неужели я так силён? Я даже улыбнулся своим глупым мыслям о том, что гнилой внутри. Какой же я гнилой, если легко побеждаю в каждой схватке?