Медведица обнюхала пустые руки и печально вздохнула. Потом отправилась обратно в пещеру – детей покормить надо.

Михаил сполз к берегу и окунул голову в ледяную воду. Мозги горели, сердце пыталось выскочить через горло, а колени подкашивались. Окунув шевелюру ещё раз, мужчина стал жадно пить. Ключевая вода – явно внизу источники – постепенно успокаивала. Когда к месту осторожно подошёл соратник, мужчина уже более-менее пришёл в себя. Быстро собрав вещи, «охотнички» умотали до хаты.

Всю дорогу до дома Михаил молчал. Крутил подобранные на обратном пути луковицы, которые выкопала медведица. Даже отдал копьё товарищу, чтобы не мешало в руках. Если зверь потрудился отрыть это из земли, то как раз корешок и надо использовать, а не веточки или цветы. Михаил очистил корень от основной грязи. Тот выглядел, как большая развернувшаяся луковица чеснока. Решившись, мужчина отломил одну белую с желтоватым отливом дольку. Понюхал – в носу остался тягучий чуть резкий запах. На вкус корень оказался сладковатым и крахмалистым. Откусив совсем маленько, ждал до дома, как среагирует организм. Вроде никаких позывов не наблюдается: ни блевать, ни в туалет не тянет.

Дома сразу полез к книжным полкам. Где-то стоит толстый трёхтомник полезных и лекарственных растений. Пропустил статьи с описаниями – всё равно названия не знает. Искал только на цветных вкладышах. Узнал сразу же. Очень уж характерный цветок. Невысокое растение с ярко-оранжевыми, даже скорее красноватыми цветами, усеянными черными точками. Лепестки загнуты колечками в обратную сторону, а из центра торчат длинные тычинки. Отдельно нарисована чешуйчатая луковица.

Так. Подпись «Саранка кудреватая». Ищем на С. «Саранка кудреватая – см. Лилия кудреватая». Да они издеваются! Пришлось открыть другой том. Нашёл!

«Лилия кудреватая известна под народными названиями царские кудри, сардана, саранка и сарана...»

Ага, вот:

«...луковицы съедобны, имеют сладкий вкус, могут заменять картофель.

Традиционно вид имеет пищевое значение, употребляют в сыром, варёном, жареном, сушёном виде и в качестве приправы. Луковицы едят сырыми или готовят испечёнными в золе, или сваренными с молоком и коровьим маслом. Сушёные луковицы этого и других видов лилий употребляются якутами в виде муки для приготовления молочной каши; киргизы кладут луковицы в овечий сыр для приправы. Используют как суррогат кофе...»

Это как – сушат, мелют и обжаривают? Ладно. Что ещё? Надземная часть.

«...Обезболивающее, противовоспалительное и смягчающее свойство клубней лилии используют при лечении суставных заболеваний, кожных болезней, ожогов, ран, абсцессов, нарывов. Измельченную, сваренную вместе с хлебным мякишем луковицу прикладывают к фурункулам и нарывам – она ускоряет процесс их созревания и вскрытия. Измельченные и запаренные листья также можно прикладывать к нарывам и ожогам – они уменьшают воспаление и снимают отечность.

Сок из этого растения оказывает ранозаживляющее действие, поэтому внутрь применяется при язвенной болезни желудка и эрозиях. Отвар показан при заболеваниях желчного пузыря...»

И ещё: Занесено в красную книгу. Вот так-то. Но это там – в красной книге, а здесь наверняка этого добра навалом. Сейчас всего много. Человек пока не разграбил планету. Но уже стремится к этому. Нам тоже придётся как-то менять окружающий мир, чтобы выжить.

– Что говоришь? – Переспросила Ольга.

Михаил не заметил, как стал говорить вслух.

– Да вот, думаю – а зачем мучиться с вырубкой леса? У скалы, которую мы нашли, есть отличное пустое пространство. Там, конечно, не ровная степь. Но ведь нам же не пахать надо, а лопаткой поковыряться. Эй! Гости дорогие! Слышите?

– Чо?! – Донеслось из другой комнаты.

– Если там, с южной стороны горы сделать засеки из деревьев, то никто на наши поля лазить не будет. А размеров нам хватит с лихвой. И ходить недалеко. Полчаса – это немного.

– Ок! Давай завтра об этом.

– Ну, завтра, так завтра, – вполголоса сказал Михаил, обнимая жену.

– Да подожди ты!

– А чего? Я сегодня, между прочим, почти в пасти смерти побывал!

– Да ладно! Тоже мне, дрессировщик на арене цирка.

Ну, вот почему она так? Обязательно надо поддеть! Сам-то Михаил особой остротой языка не страдал. Выработанная с юности защитная система сработала раньше, чем он успел что-то подумать. Нервотрёпка – это опасность, а опасность надо встречать с холодной головой.

– Так, Оля. – Голос мужа не нёс никаких эмоций. – Завтра ведь картошку сажать, а мы ещё не вытащили её. Надо вытащить, перебрать.

Удивительное дело, но Ольга в этот раз не стала спорить. Она не задумалась в явном виде, но на уровне эмоций женщина, наконец, поняла, что условия изменились, и требуется вести себя по-другому. Да, она тоже устала за сегодня – попробуй перемыть весь дом. Пусть и с помощницей. Но двадцатилетняя девушка из большого города – совсем не та помощница. И они это делала в спокойной обстановке, а мужики все на нервах.

– Ми-и-иш, – протянула она. – Поможете мне воду натаскать? Пожалуйста...

Михаил посмотрел на жену. Он уже приготовился заняться картошкой, а его отвлекают. Но жена действительно всё истратила на готовку и уборку – вот что отсутствие интернета делает! Зато, вернулись домой, а тут всё сверкает. Но и воды впритык. Ольга с Ириной днём принесли немного, только чтобы хватило. Впрочем, управились быстро. Вёдер хватало на всех, каждый принёс по три дружка – и вуаля! – баки полны. Потом в четвёртый раз, поставив воду в вёдрах на печь – это для ровности счёта, чтобы всё-всё заполнить. Поддоны с высушенной петрушкой, которые занимали место на печи со вчерашнего дня, пришлось убрать, чтобы потом отжечь – трава так присохла, что отскабливалась только вместе с копотью.

С водой закончили, теперь уж хватит надолго. А как просто было до переноса: включил насос – и баки полные. Теперь так и придётся ручками. Старый насос остался на той стороне вместе с колодцем, другого насоса нет. Впрочем, электричества тоже нет.

Больше всего жалко баню и новую теплицу. С баней-то ладно, хоть не сразу, но построят. А вот новенькая теплица из поликарбоната – её уже не восстановить, пока не научатся делать листовое стекло. А до этого ещё далеко – нереально такие вещи задумывать, имея всего четыре пары рук.

– Ми-и-иш...

Мужчина пока говорить не хотел, хотя и развеялся, таская воду. Он только вопросительно поднял брови.

– А может, не всю картошку садить? Надо же что-то есть, пока мы не научимся охотиться.

Михаил задумался. Ситуация с продуктами действительно скользкая. А это «мы» очень согрело душу.

Не получив ответа сразу, Ольга привела самый веский довод:

– Ты ведь и сам очень любишь картошку в любом виде. Как проживёшь?

– Ок! Тогда перебираем основательно. Больную на еду сразу. Крупные клубни режем – жопку, где глазков нет, мы и сами прекрасно съедим.

Через час вся картошка уже ждала сортировку на мощёном резиной дворе. Михаил браковал любую болезненную картофелину. Очень не хотелось, чтобы новый урожай страдал от какой-нибудь парши или фитофтороза – лечить нечем и можно заразить всю картошку на веки вечные. Явно больных корнеплодов получилось почти четверть. Потом ещё четверть поступила на еду в виде обрезков. Обычно картофелина имеет несколько глазков, и все они прорастают с одной стороны. Можно от крупной спокойно отрезать ту часть, где ничего не прорастёт – питательных веществ хватит из половины или четверти большого корнеплода. Резали и сразу же макали в древесную золу, чтобы срез не сох, и получалась корочка.

В итоге, на посадку пошло чуть больше половины – 36 вёдер или 9 мешков. Обычно сажали гораздо меньше. Но сейчас в землю пойдёт не только семенной материал, но и недоеденный картофель. Лучше насыпать закрома, чем голодать от своей же лени. Далековато бежать до ближайшего супермаркета – тысяч пятьдесят лет, а то и все сто тысяч.