Тут же старшая подруга высказала здравую мысль, что вино преступно пить, закусывая пошлым куском мяса. Девушки моментально развернули ресторан в полевых условиях. Перемолоть мясо и нажарить котлет. Свалить картошку и натолочь пюре. Два литра маринованных помидор ушли на подливу – фактически получился кетчуп. Даже с хлебом выкрутились: мучились долго, но в конце концов из густо сваренной перловой каши получились неплохие такие подсушенные лепёшки. Отсутствие хлеба сильно мучило привыкших к нему людей. Пусть лепёшки немного горчили, но это хоть сколько-то напоминало хлеб. Михаил откусывал от перловой галетки маленькие кусочки и с наслаждением рассасывал их на языке.

– Оля, а сколько этой перловки осталось?

– С полкило, наверно. Был мешочек на пять килограмм, так за это время сколько раз уже каши варили.

– Варили... – Задумчиво повторил он и подскочил. – Я сейчас!

Вскоре он вернулся со старой кастрюлькой, в которую нагрёб землю и насыпал золу. Перемешав, полил водой, а потом кинул щепоть зерна, аккуратно придавив.

– Ты думаешь, что прорастёт? – Поинтересовался Андрей.

– Овёс уже проклюнулся. Ну, я надеюсь, что это овёс. Если приживётся перловка, то всяко разнообразие зерновых у нас появится. Когда смотрел запасы, то не подумал, что может получиться. Все крупы из магазина обычно лущёные: горох, пшено, гречка, рис – всё это не прорастёт. Просто нечему, там с шелухой зародыш убран. А рис ещё и не вырастить на местных плантациях. Вот потому и пропустил. Но совсем другое дело – перловка. Она цельнозерновая. Есть шанс.

Подошла Ольга:

– Я завязала мешок с перловкой, поставила в сторонке. Запас останется.

– Хорошо. Вернёмся к ужину?

Еда немного остыла, но все с удовольствием продолжили трапезу. Первым решил задать вопрос Андрей:

– Зачем ты сейчас зерно садил? Даже если оно прорастёт, то остальное садить будет поздно.

– Я и не собирался. Зерновые годами лежат в хранилищах. Подождут до следующей весны. А я за лето узнаю, когда всходит, когда вызревает.

– Ой, мальчики. А давайте споём. – Послышался немного сбивающийся и плывущий голос Ольги.

Выпившим девушкам наскучил деловой разговор, и они решили их прервать.

– И что же хотят девочки? – Поднял бровь Михаил.

– Что-нибудь лирическое.

– У-у-у... Надо бы вспомнить... Может, «Музыканта»?

– Это который?

Мужчина прочистил горло и попытался вытянуть вечно простуженным хрипящим голосом:

Повесил... свой сюртук... на спинку сту-у-ула музыкант.

Поправил... нервною рукой... на ше-э-е чёрный бант.

Следующую строку подхватил Андрей своим чистым басом. Ему не надо было рвать строку, чтобы попадать в плавный ритм – дыхалка не проваливалась через каждое слово.

Подходи скорей поближе,

Если хочешь слы-ы-ы-шать.

Если ты ещё не слишком пьян.

Михаил по старой привычке отбивал пальцами, как будто играл на клавишных. Никакой реальной мелодии, просто по тональности: выше, ниже.

О несчастных и счастливых.

О добре и зле.

Всё в этой музыке.

Ты только позови.

Михаил не вытягивал, и Андрей закончил петь в одиночку. Сполоснул горло, потом заметил товарищу:

– Голос у тебя так и не улучшился со времён школы. Таким рок или металл орать надо. В крайнем случае – Высоцкого.

– Высоцкого, говоришь? У него, кстати, тоже лирические песни есть. Одна так и называется... Как же там?..

Здесь лапы у елей дрожат на весу.

Здесь птицы щебечут привольно.

Живёшь в заколдованном диком лесу,

В который зайти невозможно.

Сначала строки выдавливались с трудом, но постепенно слова появлялись из памяти всё быстрее и быстрее.

Соглашайся ж скорее на рай в шалаше,

Если терем с дворцом кто-то занял.

Последние слова растворились в сумраке. Завозились девушки, разбуженные тишиной, подняли головы, поёжились спросонья.

– Ну, что? В постельку? – Спросил Михаил обеих.

Те кивнули, снова закрывая глаза. Пришлось вспоминать молодые годы, когда действительно таскали девушек на руках. Мужчинам и самим уже хотелось спать. И всё-таки Михаил прижал жену к груди, начал подниматься. Мужчина крякнул, но сумел встать на ноги. Его немного повело, потом выправился, зашагал к высокому крыльцу. Предстояло подняться почти на два метра.

– Двери открывай, – сказал он другу в полголоса.

Тот молча кивнул и забежал вперёд. Отвыкшие от нагрузки суставы горели. Плечи ныли. Но Михаил донёс и положил жену на диван.

Немного передохнул, потом помог товарищу. Вернулся к себе, раздел Ольгу и сам разделся. Когда устало распрямлял спину, мелькнула мысль, что поменяться бы, а то размеры не совпадают. Андрей высокий и плечистый, а тащил маленькую Иру. Он сам ниже среднего, телосложение тоже среднее. Зато жена – выше других женщин. Ростом их пара получились один в один. Мысль заставила усмехнуться. Потом Михаил возразил сам себе, что каждый тащит свою ношу. И уснул.

***

Ещё один день потратили на вторую и третью верши. Так надёжнее – закинуть в разных местах. Если где-то улова не будет, то компенсируется другим. Готовить сразу три снасти не планировали, но по уже отработанной технологии удалось закончить вторую вершу к обеду. Вот и собрали ещё одну.

Других дел, вроде, тоже хватает. Но все несрочные. И парни всё ещё не восстановились после лесозаготовок. Не слабаки, но хотелось сменить выматывающую работу на что-то спокойное. А тут: сидишь, крутишь ремешки, чаёк попиваешь.

Насчёт ремешков. Теперь резать их стало труднее. Посчитали, что несколько дней в чане – этого достаточно, чтобы продубить кожу насквозь, и её надо доставать и сушить. Потом был трудовой подвиг – поднимали мокрые шкуры. Задействовали все восемь рук, изгваздались в растворе, потратили больше часа, но подняли на жердь. Та заскрипела, принимая вес шкуры зубра. Не сломалась – это хорошо. Места для второй шкуры не осталось – это плохо. В срочном порядке нашли куда присобачить ещё одну жердь. На неё и повесили. Со шкурой саблезуба получилось гораздо проще. Хотя не скажешь, что в лёгкую: тяжесть не запредельная, но она есть.

Когда повесили заготовки кожевенного производства, стало ясно, что работать с ними теперь неудобно. Раньше ремешки резали ровненько по доске, прижимая к столешнице – получались одинаковые тоненькие отрезки. Теперь прижимать не получалось. Резали вкривь и вкось, пока Ира не предложила поставить стол вертикально – какая разница, в какой плоскости работать? Так снова стали получаться аккуратные ремешки. Хотя приходилось время от времени перетаскивать стол. Самые толстые места на шкуре хотелось оставить для хороших вещей. К тому же, резать их труднее. Вот и отрезали со всех сторон равномерно. Обкорнали у шкуры зубра все тонкие места, она сжалась, как шагреневая кожа. Зато получили результат.

К обеду – часам к двум, полностью закончили вторую вершу. Доели вчерашние разогретые котлеты с пюре и, не сговариваясь снова взяли в руки ивовые прутья. Уже подготовив несколько стандартных колец, поняли: новой рыбьей ловушке быть!

– Куда идём мы с пятачком – большой-большой секрет.

– Тоже мне, нашёл секрет. – Хмыкнул Андрей.

– Ну, давай тогда другую дорожную.

– Тебе орать не надоело? Можно же спокойно идти.

– Я не ору, а произвожу голосовой шум. – Михаил важно поднял палец. – У нас в соседях медведица. Есть мнение, что проще предупредить хозяина тайги о приближении, чем убегать, когда он неожиданно выскочит от испуга.