– Скажи ещё, что хочешь переспать со мной.

– Переспать? Нет. Просто приятно сидеть рядышком и разговаривать.

– Оба вы психи, оказывается. Все математики такие, что ли? И что мне делать?

– Вливайся. – Ира в который уже раз пожала плечами.

– Легко сказать, – Ольга поднялась. – Идём уже обратно. А то Миша придумает себе чёрти что.

– О том, что мы «розовенькие» и тут «миримся»? – Хихикнула Ира. – Это он может...

– ...Похабник! – Закончили хором.

Рассмеялись схожести мыслей. И Ольга неожиданно поняла: Ирине ведь тоже муж не целиком достаётся. Значит, всё справедливо. А от него не убудет. Это пироженку хочется одной съесть, а тортик можно поделить. Пока Мишка ещё остаётся тортиком, конечно, а не заплесневелым сухарём.

Остаток дня хотели провести вместе. Даже какое-то время так и получалось. Потихоньку занимались мелкими делами. Напоили лошадей, например. Так как холодным поить скотину нельзя, то подводили их по очереди к небольшой ямке среди камней, куда медленно просачивалась вода из родника. Солнце на мелководье отлично прогревало жидкость. После поилки привязали предков всех будущих скакунов, тяжеловозов и рыцарских дестриэ на другой стороне поляны, где лошади ещё не объели траву.

Разобравшись с выпасом, втроём поднялись наверх. Здесь Михаил, захотел осмотреться, но узнал, что подзорной трубы больше нет. Долго матерился. Сетовал, что будь у него линзы... Внезапно замолчал, что-то перебирая в уме. После чего засобирался домой.

– А вы гуляйте на свежем воздухе. Беременным полезно.

– Ты-то куда собрался?

Сказали чуть ли не хором.

– Таинственный остров!

– Что?

– Жуль Верн. «Таинственный остров».

И был таков.

Девушки недоумённо переглянулись.

– И что это сейчас было? – Первой очнулась Ольга. – И при чём здесь Жуль Верн?

Ира задумчиво, как недавно Михаил, что-то прокручивала в голове.

– Вспомнила!.. А ты, вообще, «Таинственный остров» читала?

– Ну, не считай меня круглой дурой. Книжки я читаю. С детства приключения люблю. Там они улетели на воздушном шаре и грохнулись на необитаемый остров.

– Да. А помнишь, как они костёр разожгли?

Оля нахмурилась. Вспоминала сколько-то, но потом сдалась:

– Нет, не помню. Палочку вертели?

– Они, кто именно из них – точно не помню, соединили стёкла от часов и залили туда воду. Получилась линза.

– Теперь вспомнила! Понятно, куда он намылился. У него куча старых сломанных очков. Значит, он хочет подобрать подходящую пару линз и соединить. Они хоть и минусовые, но всё равно выпуклые.

– Две пары, – поправила Ира и пояснила: – Для подзорной трубы нужно две линзы.

– Значит, две пары.

Девушки медленно и задумчиво спустились со скалы. Время от времени то одна, то другая бросала взгляд на соседку. У каждой имелись и вопросы, и требования к будущей странной и непривычной семейной жизни. Каждая заготавливала целую речь, но боялась начать первой. Откладывали, как могли: подкинули дрова в костёр, проверили путы у лошадей, выдернули ещё один куст картошки и нарвали немного зелени к столу, снова подбросили дров. Не молчали, но всё общение сводилось к коротким фразам-указаниям от Ольги или комментариям Иры.

До бесконечности откладывать тоже невозможно. Наконец, уселись возле костра. Открытое пламя всегда действует на человека завораживающе. Иногда будоражит, но чаще умиротворяет.

– Оль...

– Ир...

Сказали одновременно и замолчали, ожидая реакции собеседницы. Снова попытались начать, опять получилось одновременно, и снова заглохли. Ирина первой решила уступить:

– Начинай ты. По старшинству.

– Что, старой перхотью считаешь?

– Оля, давай не будешь закипать на ровном месте? Не старая, а старшая. Тебе и сорока нет. По нынешним... По оставшимся ТАМ понятиям, ты ещё молодая.

– Ладно, в старуху не записала.

Увидела в глазах Ирины фразу: «Ну, сколько можно?», и отступила:

– Ладно, извини... Так как делить будем? Просто увеличить количество совместных ночей не получится. Не получится, чтобы он обоим дал столько же, сколько одной. Как показывает опыт и здравый смысл, в два раза чаще... Ну, это... Заниматься сексом. Мужик может, конечно, но непродолжительное время. А потом всё скатывается до стабильного уровня.

– То есть, делить надо, рассчитывая сразу на небольшое количество? И сколько, по-твоему справедливо? Может, по очереди, но с перерывом? День с тобой – перерыв. День со мной – снова перерыв. Справедливо получается.

– Это ещё подсчитать надо, насколько справедливо. Ты-то молодая, выжмешь по самое донышко.

– Думаю, ты тоже справишься.

Ольга только махнула рукой. С её точки зрения получалось, что немного обделили.

– К тому же, – закончила мысль Ира. – Ты уже с Мишей двадцать лет, а я только одно утро провела.

На это у женщины ответов не нашлось, и она только снова махнула рукой. В костре уже прогорели самые толстые ветки, и Ольга занялась картошкой. Отгребла ещё горящие головни – прямой огонь опасен. Закопала в угли будущий ужин и снова навалила сверху дрова – пусть жар держат.

– Теперь распределим обязанности, – произнесла женщина после долгой паузы. – Ты ведь в большом городе выросла, в благоустроенной квартире. Что, вообще, умеешь по хозяйству делать?

– Вообще, меня папа учил автомобили ремонтировать. Так что механику я знаю...

Начала Ирина свой «портфолио».

***

Михаил так загорелся идеей собрать новую подзорную трубу вместо утащенной Андреем, что тут же сорвался домой. Жаль, что у него близорукость. Получается, что все очки, которые валяются в серванте – только с отрицательными диоптриями. Придётся, по примеру путешественников из «Таинственного острова», соединять две линзы и заливать пространство между ними. Повторять сомнительную схему с водой он не собирался – протекать будет или разлепится в самый неподходящий момент. Но зато в запасе остался великолепный клей «Мастер». Научиться бы такой делать. Но, судя по составу, новое человечество до этого дойдёт не скоро. Клей практически прозрачный, не мутный. Из-за этого Михаил раньше считал его силиконовым. На самом деле это какие-то «сополимеры винилацетата», как написано в составе. То есть – вариант клея ПВА. Застывает эта штука тоже в виде прозрачной массы. Если умудриться и залить пространство между стёклами так, чтобы не образовалось пузырьков, то получится замечательная линза. Через такой тонкий слой пластика свет почти не будет рассеиваться в стороны и почти не будет гаситься. Надо только обезжирить и высушить линзы – от воды клей вздувается пузырьками и застывает белёсой пеной.

А ещё есть вогнутое зеркало для бритья. Из него телескоп-рефлектор можно сделать. Или рефрактор? Забыл уже, который сделан из линз, а который – из зеркала. Впрочем, как бы он ни назывался, а увеличивающее зеркало фактически не нужно в хозяйстве. Лично Михаил брился перед простым – плоским. А теперь вообще не бреется, готовится к зиме. Чисто физически, по законам оптики, такой телескоп может работать как подзорная труба... Наверно. Но это так – заметки на будущее. Сейчас он собирался делать оптический прибор из линз. Рефрактор, вроде, по-научному. Без разницы, что именно получится: телескоп или подзорная труба – принцип работы у них одинаковый.

Михаил нашел в одном из отделений серванта старую коробку из-под обуви и поставил на стол. Серый толстый картон хранил несколько десятков некомплектных очков – коллекция собиралась с начальных классов школы. У некоторых разбито или вылетело одно из стёкол, где-то отсутствуют подкладки для переносицы или дужки. И на многих нет винтиков. Последние Михаил регулярно выкручивал, чтобы заменить потерю в тех очках, которые носил сейчас.

Первый этап – сортировка. Такое меланхоличное занятие хорошо идёт под чашечку чая. С конфетками бы. Но чего нет – того нет. А вообще, надо решить вопрос со сладким. Мёд, например, найти. Михаил освободил весь стол, застелил скатертью – так мелкие детали не укатятся. Тоже предыдущий опыт – сколько раз с полировки укатывались всякие винтики. Под левой рукой стоит большая кружка чая. Перед собой – коробка с огрызками очков. Приступим.