Когда Михаил вышел позавчера на стрельбище, все наперебой начали проситься пострелять. Пришлось устанавливать очередь:

– Так! Я делал, я и начинаю. Справедливо?

Соплеменники вразнобой покачали головами. Никто не хотел уступать, но согласились с доводом.

– А потом... Потом Ольга. Жена ведь. Потом...

– Пусть Ирка идёт. – Пропустил Андрей подругу.

– И Андрей последним. – Закончил Михаил.

В итоге, он сам успел отстрелить только первую пятёрку. Пришлось сворачиваться. В ходе тренировки оказалось, что они испытывают не только арбалет, но и стрелы к нему. После нескольких выстрелов разболталось соединение спускового крючка. Так как мастер не взял плоскогубцы, то пришлось подкручивать болтики руками. Но пальцами хорошо не ухватить, вот и приходилось делать это после каждого выстрела. Стрелы тоже выдерживали плохо. Приклеенное оперенье начало отлетать уже у Ольги. Потом стали теряться наконечники – мощность арбалета загоняла стрелы в глиняный склон до середины древка. И несколько раз железки оставались под слоем земли. Когда дошла очередь до Андрея, ему пришлось бегать к обрыву дважды – на него остались только две комплектных стрелы. Кстати, голосованием оставили название «стрела», так как на арбалетный болт, как его представляют, это изделие не очень походило.

Два дня ушло на переделку арбалета и подготовку стрел. В запасе осталось только восемь пар больших перьев, остальные ставить не имело смысла. На сколько хватило, на столько и подготовил стрел нового образца. Михаил не только аккуратно примотал перья нитью, обмазав потом клеем ПВА, но и попробовал посадить наконечники на смолу. Разговор про неё заходил ещё месяц назад, вот парни, отправляясь в лес, и делали зарубки каждый раз. Смола топилась долго и муторно. Потом загорелась и пришлось тушить. Зато наконечники садились плотно. Михаил макал кончик стрелы в мягкую смолу, потом надевал железку и обжимал её плосками и бокорезами. Старый тупой инструмент не мог пробить толстую жесть, зато дерево снизу хорошо прожималось, и наконечник основательно вгрызался в древко. Была идея использовать мелкие гвоздики, но мужчина прикинул технологию и отказался от этого. Мелкий гвоздь не пробьёт жесть, значит надо сначала делать дырку чем-то толстым. Чуть накосячишь – дыра получится слишком большой, и гвоздь будет проваливаться насквозь. Да и гвоздиков не напасёшься. К тому же, заусенцы от пробитой дыры сами хорошо держатся за дерево. Так и появилась идея обжимать наконечники бокорезами.

Переделка коснулась и самострела. Первое – вместо проволочного держателя для стрел пришлось ставить прижимную планку. До этого рамка из проволоки ограничивала движение стрелы со всех сторон, из-за чего оперенье часто цеплялось за неё. Теперь планка стала широкой и прижимала стрелу только сверху. Михаил соорудил её, вспомнив, как монтируется провод в электрических вилках. Вот и сделал что-то подобное.

Вторая переделка получалась самой сложной. Слишком уж мощным вышел арбалет. Требовалось уменьшить силу выстрела, но в то же время, хотелось оставить и первый вариант. Иногда ведь требуется выстрел большой силы. Два курка так близко на агрегат не помещались, поэтому новая спусковая скоба имела сразу три зацепа, разнесённых на пять сантиметров. Три зацепа – это на всякий случай. Раз уж сочинил двойной спуск, то и тройной можно сделать, со средним значением.

Сегодня Михаил, дополнительно загруженный необходимыми инструментами, приплёлся на стрельбище. Оно же – пастбище. Оно же – костьбище. То есть, покос. И охотничья территория заодно. Андрей регулярно ловил здесь косых. Жаль, что перепёлки больше не попадались. Возможно, в первый раз они залезли в ловушку случайно, и теперь опасаются петли. Менять надо вид ловушки. Это товарищи уже обговорили. Вспомнили картинку в книге из детства, где птиц ловили в большую клетку с опускающейся стенкой. К её постройке мастер-вождь собрался приступить, как только разберётся с самострелом. Такая ловушка гораздо предпочтительнее – вождь не отказывался от мысли об одомашнивании птиц. А может, и зайцы в такую попадутся. А приманку для птиц надо менять. Андрей предложил другу накопать червяков. Курицы ведь их едят. Наверно, куропатки тоже не откажутся.

Пока же мужчина пытался овладеть арбалетом. Использование стрелкового оружия – путь к адекватной охоте. В одиночку с копьём на зверя выходить – только смешить. Убегут раньше, чем охотник доползёт до него. Сматываться не будут только гиганты, типа зубра, мамонта или носорога. Но они растопчут и не заметят.

Загонная охота показала, что коллективом из четырёх человек много не наловишь. Даже с помощью четвероногих питомцев. Это же хохма – из нескольких сотен голов убить восемь и поймать троих, плюс жеребёнка. Дюжина из полутысячи. Хотя, даже с этим результатом пришлось повозиться. Андрей до сих пор вспоминает тот кошмар, когда они втроём потрошили восемь трупов. А потом заготовки. И ладно бы копчение – повесил мясо и только следи за огнём. Михаилу с Ириной на двоих пришлось восемь шкур осилить. Кстати, а почему восемь? Михаил задумался. Лошадок восемь. Шкур тоже восемь. Вроде сходится. Но одна – волчья! Михаил даже промахнулся, расстроившись, что у него не стыкуется с цифрами. Наконец, вспомнил, что это Машка экспроприировала добычу.

***

Плечо уже болело. Остальные товарищи, отстреляв по две партии, оставили упрямого вождя в покое. Тот пытался совладать со своевольным оружием. Двадцать метров – не такое уж большое расстояние. Ведь в очках он прекрасно видит начерченный круг. Но чтобы гарантированно завалить зверя, надо попасть в область размером с ладонь. И на этом пункте Михаил застопорился. Пока получалось попасть максимум в полуметровый круг. Горе-стрелок понимал, что бросок копья у него вышел бы ещё хуже. Он, наверно, даже не добросил до цели, не говоря о том, чтобы пробить шкуру. А уж попасть – вообще грусть-тоска. В детстве, играя в снежки, попадал в противника один раз за сотню выстрелов. Однажды, провалив на физкультуре зачёт по броскам в баскетбольную корзину, получил задание тренироваться весь урок. Что добросовестно делал. И не попал. Сейчас можно хотя бы удобно прижать приклад и выстрелить. В самостреле сила не влияет на точность. Вот только плечо уже болит. Надо приклад шкурой обмотать. И ладони горят, а руки трясутся от десятков натягиваний тетивы. Хоть крюк очень толстый, но тянуть надо сильно. Причём иногда тетива срывалась, и её приходилось натягивать два, а то и три раза. Надо что-то придумать, пружину какую-нибудь, чтобы курок всегда находился в правильном положении и тетива не соскакивала. Иногда приходилось даже в два этапа заправлять: сначала с одной стороны, а потом с другой, на параллельный зацеп. Тут поможет только двойной крюк, но возиться с его изготовлением не хотелось. Хотя, если каждому будет сделано по самострелу, то крюки в любом случае придётся делать. Вот только из чего? Проволока слишком слаба. Даже если приделать толстую рукоять – чтобы не резало пальцы, то крюки просто разогнутся при натяжении. Надо что-то толстое. Восемь толстых крюков – по два на каждый самострел. Где столько взять?

Михаил, продолжая стрелять, обмозговывал в голове форму такого двойного крюка. Если взять толстую палку длиной в ладонь, просверлить её вдоль, то можно вставить проволоку и с боков подвесить крюки-зацепы. Вопрос пока оставался один – где взять столько крюков? Есть ещё четыре крюка для свиных туш. Это два инструмента получается. «Малавата будет! Малавата!»

В его планах стояло вооружение всего племени поголовно. Всех двуногих. Четвероногие обойдутся, даже если им понравится стрелять. Людей слишком мало, а работать надо везде. Потому – самострелы нужны каждому.

Вот натренируется и грохнет трёх зубров. Нет, четырёх – для себя тоже надо сделать другое оружие. Этот самострел – опытный образец, а новое он всем сделает с учётом выявленных недостатков. В ходе работ появились идеи, которые надо применять изначально, переделать этот арбалет уже не получится. Например, насаживать рога на дерево «в горячую», предварительно разварив. Тогда они плотно сядут, соединяя всё в единую конструкцию. Далее: центральная деревяшка, соединяющая половинки лука, тоже гнётся. Причём, очень заметно. Значит, надо попробовать соединить твёрдую берёзу и мягкую сосну, как всегда делают в композитном луке. Наверно, лучше что-нибудь другое. Но какие именно породы использовали в древности, Михаил не помнил, а у него из высохших деревьев только один вариант такой пары: берёза с твёрдой древесиной и сосна – с мягкой. Или ива, но сухой ивы сейчас нет. Ещё одно: в ходе использования стало заметно, что тетива довольно сильно трётся в месте крепления. Уже сейчас появились царапинки. Если продолжать, то рога протрутся. Не сразу, после сотен и сотен выстрелов. Но из-за одной испорченной детали придётся выбросить с таким трудом сделанное изделие. Значит, надо подложить что-нибудь. Может, толстую кожу. Надо попробовать шкуру зубра, там на спине настоящая фанера в несколько миллиметров толщиной.