Лариска всхлипнула. Потом внезапно как-то порывисто меня обняла. Потом резко отпрянула.

— Ты такой классный стал, — сказала она. — Как будто тебя молнией по башке ударило, и у меня появился настоящий старший брат мечты. А не как раньше…

— А ты всегда была идеальной, — сказал я. — Так, пока нас не призвали к дисциплине и не разогнали по кроватям, у меня к тебе тоже есть пара вопросов. Расскажешь мне про Надю?

А интересная личность эта Наденька-Пантера, вот что… Я слушал сбивчивые байки сеструхи и выделил несколько ключевых пунктов. Надя появилась в школе Лариски всего-то год назад. Про свое прошлое не особенно распространялась, но в предыдущей школе был какой-то конфликт, из-за которого отец ее и перевел сюда. Живет вдвоем с отцом, отец служит на каком-то немаленьком посту в милиции. И особого участия в жизни дочери не принимает. Училка все время жалуется, что родительские собрания он игнорирует, разок только его удалось вызвать в школу, да и то получилось так себе — он оттаскал классуху на херах, мол, отвалите уже, у девахи есть паспорт и своя голова на плечах, вы взрослые люди, вот и решайте проблемы по-взрослому, поздно уже папочке жаловаться. Братьев-сестер у Нади нет. Учится средне, конфликтует с учителями часто. Особенно с литераторшей, дамой старой закалки, искренне убежденной, что думать ее ученики должны только строго определенным образом. Шаг влево, шаг вправо — недопустимое вольнодумство. А Наденька ее постоянно с этим поддевает. То в сочинении в любви к отрицательному герою признается, то на уроке высказывается так, что училку трясти начинает. Однажды та даже к директору ее поволкла за опасные убеждения. Но тот оказался мужыком продвинутым, и литераторша эту конфронтацию проиграла. Мол, чего прицепилась? Ученица читала книгу? Читала. Мнение свое высказала? Еще как. Ах, оно от других отличается? Так мы в школе вовсе не должны воспитывать инкубаторское мнение, если вы, Марья Никитична, всем вот так будете рот затыкать, они никогда своей головой думать и не научатся.

Забавно. Сначала Надя довела училку своими подколами и троллингом до брызганья слюной и истерических визгов, развела ее чуть ли не на рукоприкладство, а у директора была паинькой и умницей, что на фоне беснующейся Марьи Никитичны выглядело, должно быть, весьма… Сильно.

Ну и последний конфликт Лариски с классом был показательный, конечно. Когда весь класс практически объявил моей сеструхе бойкот, Надя оказалась единственной, кто продолжил общаться с ней, как ни в чем не бывало. И, как ни странно, одноклассники этот факт совершенно проигнорировали. Лариску продолжали сторониться, а перед Надей все так же ходят на цыпочках.

— Такое впечатление, что ей вообще все можно, понимаешь? — задумчиво проговорила Лариса. — Вот прикинь, есть у нас в классе звезда. Отличница, на медаль идет. Учителя ее превозносят, вокруг все время клубится свита. Такие, знаешь, преданные фанатки. Порвут на тряпки любого, кто в сторону их кумира косо посмотрит. Три дня назад она сделала модную стрижку. Ну, знаешь, такую, когда сверху волосы короткие, а на затылке длинные. Стоит у зеркала, а вокруг ее свита и другие девчонки. Все наперебой хвалят, как красиво она постриглась. И тут приходит Надя. Хихикает и говорит: «Как дура подстриглась!» И идет спокойненько на свое место. Если бы я так сказала, то меня бы сожрали просто! А ей — ничего. Заткнулись в тряпочку и промолчали.

— А постриглась правда как дура? — усмехнулся я.

— Ну… Если быть честной, то да, — фыркнула Лариса. — Она сразу стала похожа на какого-то тифозного мальчика.

— То есть, она в авторитете у вас, — резюмировал я.

— Ты знаешь, наверное, нет, — Лариса покачала головой. — Ну, то есть, она могла бы, но мне кажется, что ей просто плевать на школьные дела.

И что, много я узнал, кроме того, что моя сестра своей плохой подруге немного завидует?

Достаточно, чтобы понять, что девочка может быть не так уж и проста. Ну, в том смысле, что вряд ли она законченная и однозначная стерва. Расчетливая, целеустремленная — да. Социопатка? Хм…

Я вытянулся под одеялом.

Деньги. Василий выдал мне довольно щедрую сумму. Достаточно крупную, чтобы попробовать прицениться к какому-нибудь из нужных инструментов, вроде драм-машины. Или гитары. Но делать это нужно быстрее, потому что буквально через пару недель на эти бумажки можно будет разве что чупа-чупс купить.

Значит настало время связаться с Конрадом. Если кто и в курсе, где можно разжиться годной музыкальной техникой, так это он. «Парк культуры и отдыха» укомплектован в Новокиневске чуть ли не лучше всех. Значит он хотя бы примерно может быть в курсе, где это все можно достать.

По моим расчетам, когда я домчал после суматошного дня до завода, репетиция должна была быть в самом разгаре. Это же я и услышал, когда спускался по лестнице.

Отлично, значит работают, а не трындят.

Остановился перед дверью, достал из сумки камеру, сунул в нее кассету. Сегодня как раз мне их передали. Только этот жук из киоска звукозаписи не стал сдавать место, где взял, конспиратор хренов. Да и пофиг. Эпоха дефицита всего на свете подходит к концу. Скоро продавать станет можно всем и все.

Я включил камеру и приоткрыл дверь.

— Велиал, ты что, снимаешь что ли? — возмутился Бельфегор. — Убери, лажа ведь получилась!

— Новую песню играете? — спросил я, осторожно, стараясь не дергать камеру, вдвигаясь в нашу берлогу. — А наша новая бэк-вокалистка где? Убежала уже?

— Она позвонила и сказала, что сегодня не сможет, — хмуро отозвался Астарот. — Только по средам и субботам.

— Астарот, тебе нужно делать более грозное лицо, — сказал я. — А то ты так и останешься в веках с выражением обиженного пупса!

— Я кому-то вломлю сейчас за такие комментарии! — Астарот шагнул в мою сторону.

— Эй-эй, оператора не быть! — шутливо запротестовал я и выключил камеру. — Не напрягайтесь вы так, я тренируюсь просто. Надо привыкнуть уже нормально держать эту штуку. Чтобы в следующий раз, когда случится мероприятие типа того, в театре, можно было наснимать всякого, из чего потом можно будет клип нарезать.

— О, кстати! — оживился Бельфегор. — А что там с нашим клипом?

— Тут такое дело, братва… — медленно проговорил я.

— Что, облом? — Бельфегор сквасил разочарованную мордашку.

— Да нет, я просто думаю, говорить вам или нет, — усмехнулся я. — А то до концерта всего ничего осталось, а если мы с вами сейчас еще и к Стасу в училище сорвемся…

— Так клип уже готов, а ты молчишь? — напустился на меня Бегемот.

— Черновик готов, — кивнул я. — Сейчас им старшие товарищи помогают устранить всякие недостатки.

— А ты сам видел? — глаза Бельфегора заблестели.

— Неа, по телефону только разговаривал, — ответил я, снова утыкаясь в окуляр камеры. — Не напрягайтесь вы так, я просто смотрю, — пробормотал я.

Пипец, неудобно, конечно, все время смотреть через глазок! Есть в этом какой-то ретро-шарм, но блин…

— А что за песню вы играли, когда я пришел? — спросил я. — Новая?

— Ага, — отозвался Кирилл. — Я подумал, что она простая, так мы можем успеть до концерта ее отрепетировать.

— Давайте под камеру споете? — предложил я. — Типа, черновик.

— Я текст еще не помню, — Астарот взял со стола школьную тетрадку. — Ты уже снимаешь?

— Нет еще, не мандражируй! — заржал я. — Астарот, ты же вроде не боялся камеры, когда мы клип снимали! Почему сейчас так очкуешь?

— Не очкую я! — возмутился Астарот. — Просто ты ляпнул про пупса…

— А ты человек с тонкой душевной организацией, — я поднял глаз от окуляра и подмигнул. — Братва, сниматься на камеру — это отличный способ посмотреть на себя со стороны и исправить недостатки. Скажите ведь, лучше если мы увидим эту запись своей маленькой компанией, чем если это пупсолицо ты сквасишь в телевизоре, когда весь город на тебя смотрит. Вы же помните, что у нас будут съемки для программы на ТВ «Кинева», да?