— Весь путь ни я, ни вы законы магические, финансовые и административные не нарушали. Мы с вами этот путь просто и с достоинством проходим. Вот и всё. Мы поняли друг друга?

— Не нарушаем, мы никогда не нарушаем, — повторил Пистунов спасительную мантру.

— Пишите отказ, я его завтра заберу у любезной Алевтины. А сейчас, когда будете меня провожать и откроете дверь, строгим голосом скажете, мол Аркадий Ефимович, мы вам отказываем, но просим в суд не ходить, а смириться. И брови хмурые.

— Да зачем этот цирк?

— Так надо, — доверительно сказал я.

…

Дверь распахнулась, Пистунов напряг всё лицо разом.

— Аркадий этот, как его… Ефимович, я вас прошу смириться. Отказываем мы вам, прошу в суд не ходить. Законы, знаете ли… — Пистунов усилил нажим на мышцы лица, а пара чиновников в коридоре обернулись на его словесный выпад.

Услышали. Хорошо.

Я подмигнул ему правым глазом, так, чтобы Алевтина этого не видела и подал руку для прощального рукопожатия.

— Игорь Джан, вот тебе книга.

— У меня есть что почитать, барин, — скептически скосил он взгляд на обложку. Там было написано «Нефть и нефтяная промышленность. Рагозин В.».

— Так что… не надо, — подвёл итог извозчик.

— Надо, Сеня, надо.

— Я Игорь, — не соглашался китаец, хотя в такие моменты он уже понимал, что во мне включается упрямство.

— Больше тебе скажу, — продолжил я, — ты должен не просто прочесть эту книгу, а прочесть за выходные, а потом пересказать мне. Это нечто вроде экзамена.

— На кой ляд мне нефть, барин? Ну, где я и где нефть? — взмолился он.

— Не могу тебе всего рассказать, но ты должен реально знать про нефть и в большей степени про нефтепереработку на достойном уровне. Я тебя редко о чём-то прошу…

— Часто.

— О таком впервые.

— И хвала Предку. Ты посмотри какая она толстая?

— Читай, Игорь, очень надо. Брось всё и читай как никогда ничего не читал.

— Темнишь ты, барин и издеваешься над бедным извозчиком, — нахмурился он.

— Я тебе не барин, мы это уже сто раз говорили. Премию тебе дам, пятьдесят рублей.

— Сто.

— Бляха… Хорошо, сто. Крохобор! Только ты мне потом их вернёшь.

— Ничего подобного, подарочки не отдарочки, — неожиданно заулыбался Игорь и открыл книгу. — К понедельнику прочту и буду знать.

— Может, мне тоже что-то почитать? — озадаченно спросил стоящий рядом Чен, — я даже дешевле возьму.

— У меня нет самоцели обогатить вас финансово и интеллектуально, — огрызнулся я. — Пошли, помощник адвоката, у нас с тобой сейчас очень важный процесс.

— А ты, — я ткнул пальцем в Игоря, — Время покажет, может сам захочешь вернуть. А пока оставайся в офисе, запрись изнутри, садись на своём любимом стульчике, с чашечкой чая и читай, читай.

— Офигеть у него рабочие задачи! — возмутился Чен. — А, мне, значит, переть в пыльный тоскливый суд?

— Не тебе, а нам. Пошли, а то опоздаем.

Хорошо работать в центре города. Я примерно знал сколько времени занимает путь, поэтому мы прошли пристава на входе в центральный суд примерно за четыре минуты до времени начала судебного заседания.

В коридоре были аскетичные лавки, куда мы с Ченом и угнездились. Как это часто бывает, если ты приходишь вовремя, то судебное начнётся нескоро, через час — полтора. А вот если опоздал на три минуты, то судебное началось секунда в секунду и на тебя смотрят как на врага народа, когда ты в него «врываешься».

Пока мы ждали, Чен сделал умное лицо и спросил меня, — А зачем Игорю та книжка про нефтедобычу?

— Нефтепереработку. Надо. Это его персональное задание. Для тебя тоже есть сюрприз.

Я полез во внутренний карман и подал ему красную книжечку служебного удостоверения. Вообще-то какого-то определённого цвета для таких «ксив» не было, это уж я сам заказал и расстарался.

— Что это? — Чен взял закрытое удостоверение с подозрительностью старой девы, которой вручают дохлую мышь.

— Открывай.

Он открыл с легким треском новенького документа, но на лице его не отобразилось особенных эмоций.

— У того фальшивомонетчика заказал на Чёрном рынке? — деловито спросил он.

— Нет, твою дивизию, Чен. Это настоящее.

— Настоящее?

— Да, блин. Настоящее, потому что ты внесён в республиканский адвокатский реестр по спискам «помощник адвоката». Прикреплён к адвокатскому кабинету Филинова, то есть меня, вправе вести уголовные и гражданские дела, кроме дел с элементами государственной тайны и категории организованной преступности или коррупции второго класса. Через два года, по получению стажа, можешь в упрощённом порядке получить статус адвоката и даже открыть свой офис. Поздравляю, ты станешь первым китайцем — адвокатом в вольном городе Кустовой.

— А как это…? — открыл рот Чен. — Я всё понимаю, мзда, договорённости, но у меня же нет образования⁈

— Есть. Кстати, держи.

Я подал ему папку с его документами: аккуратно подшитый диплом, потом этот же диплом, но уже нотариально удостоверенный.

Чен смотрел на него ошарашенно, как на личную подпись от императора поднебесной с пожеланиями по случаю дня рождения. Кстати, имея образец, я бы такую штуку тоже мог бы забабахать, причём не очень-то дорого.

— Теперь, возвращаясь к теме чтения книг. У тебя будет довольно-таки дохрена чтения, можешь начать с учебника по правоведению у меня в шкафу. И не забывай про сборник кодексов.

— Я думал эта массивная книжка чтобы людей бить, — наконец, справившись с волнением, выдал Чен и спрятал папку в свой безразмерный портфель. Лицо его сделалось задумчивым, и он выпалил, — но ведь я почти ничего не знаю о юриспруденции, о законах, о судах и так далее?

— Ха, — усмехнулся я, — ты сейчас уровень профессионализма большинства моих коллег по цеху описал. И ничего, как-то работают. Хвала предку, не в медики пошли. Серьёзно, они во многих юридических понятиях не то, чтобы не разбираются, но и не догадываются об их существовании. Хотя, конечно, не все, бывают и не дебилы. К сожалению, таких мало. О, судья идёт.

Поблескивая глазами из-под густых бровей, по коридору вышагивал коллежский асессор (до сих пор не знаю, что сие значит) Лещёв. При движении из-под подола чёрной как смоль мантии выглядывали модные остроносые туфли, последний писк в городе.

Бросив на меня мимолётный взгляд и едва заметно кивнув, что можно было бы принять за движение головы при ходьбе, он проплыл по коридору в небольшой зал заседаний номер четыре. За ним семенила помощница, поправляющая на ходу очки.

Через две с половиной минуты девушка выглянула в коридор, одними губами прошептав, — проходите.

— Слушается дело… — хорошо поставленным зычным голосом начал Лещёв и сбился, хотя ему никто не мешал. Подняв глаза выше очков, он вперил взгляд в меня.

— Аркадий Ефимович, у нас Куприченко захворал, мы его дела раскинули, чтобы сроки не срывать… Лукавить не буду, с материалами не знаком, так что вы уж подсказывайте. Договорились?

— Конечно, инициатива за истцом, как того требует кодекс. Разрешите давать пояснения по ходу процесса, у меня тут помощник-стажёр?

— Я его вроде и раньше видел, — поправил очки Лёщев.

— Только с утра наконец-то статус оформили в реестре. Бюрократы, тянули…

— Ну, добро пожаловать в профессию, — по-отечески заулыбался судья. — Как звать?

— Женя, — не моргнув глазом, соврал Чен, хотя я его к такому подготовить не успел.

— Жень, будем знакомы, а я — Демид Фирсович. Смотри, как тут у нас всё устроено. В начале судья берёт дело, которое заготовили для него помощник и секретарь. Читает кто тут подал иск, к кому… — он обернулся к делу, потом вопросительно глянул на меня.

— Разрешите пояснить? Слушается дело в неисковом порядке.

— Вот! — Лещёв поднял вверх палец, — Не буду тебя травить скучными мёртвыми институтскими истинами. Чтобы ты понимал, большинство дел в суде «исковые», то есть субъект номер один хочет от субъекта два чего-то конкретного. Чего он там хочет, — это и есть «исковые требования». Но есть, конечно и нетрадиционные… дела.