Таким образом книга Наума действительно есть бремя Ниневии и содержит предсказание о решительном разрушении этого древнего, великого и сильно укрепленного города. Проповедь Ионы отсрочила его наказание только на 200 лет.

Блаженный Феодорит (в предисловии к своему толкованию этой книги) говорит, что Наум предсказал то взятие и разрушение Ниневии, которое последовало за смертью Сеннахирима и повлекло перенесение столицы в Вавилон, т. е. завоевание ее Циаксаром, царем Мидийским, и Набопаллассаром, наместником Вавилонским, около 625 года до Рождества Христова.

Диодор Сицилийский (Hist., lib. 11:сар. 32) и другие древние историки товорят, что три года Ниневия держалась против осаждающих; но внезапное наводнение от необыкновенного разлития реки Тигр (Наум 1:8 [1214]) подмыло и обрушило ее стены на протяжении 20 стадий (около 1 1/2 вер.). Этим воспользовались неприятели прежде, нежели защитники Ниневии успели на влажной почве воздвигнуть новую стену. После сего Ниневия, перестав быть столицей, быстро пошла к упадку, так что самое местоположение ее оставалось неизвестным до 1842 года. В этом году раскопки небольших холмов против города Моссула на восточном берегу Тигра открыли место прежней Ниневии, и то не вполне. Ибо местоположении Ниневии определяют не одинаково. Лейард говорит, что Ниневия занимала местность, на которой ныне стоят города Куюнджик и Неби-Юнус, Нимруд, Еарамлес и Корсабад. Другие исключают Нимруд и дают другое направление стенам Ниневии, заботясь однако о сохранении протяжения оных на 480 стадий или на 60 английских миль. Впрочем, и греческие историки говорили о Ниневии также не одинаково. Ксенофонт и Геродот утверждали, что она лежала на берегах реки Тигра. А Диодор Сицилийский говорит, что она стояла при Евфрате. Вероятно это происходит от чрезвычайной обширности Ниневии и особенно от необъятного пространства ее предместий, причислявших себя к знаменитому и крепкому городу.

Ни происхождение, ни время пророческого служения пророка Аввакума нигде в Писании не обозначено. Поэтому в данном случае остается руководствоваться преданием.

По таковому преданию, записанному блаженным Иеронимом, Епифанием и Дорофеем, Аввакум происходил из колена Симеонова и жил во времена Вавилонского пленения. От нашествия Навуходоносора скрылся в Аравию и там провел тяжкое время осады и сожжения Иерусалима и отведения в плен своих соотечественников. На родину возвратился по прекращении войны, уже после того, как уцелевшие от Вавилонского меча Иудеи убежали в Египет и увели с собой пророка Иеремию. Здесь, среди обезлюдевшей страны, Аввакум занялся земледелием и, когда однажды отправился на поле с обедом для своих жнецов, тогда внезапно восхищен был Ангелом в Вавилон и отдал обед свой Даниилу, находившемуся во рву со львами; а потом таким же образом возвращен в отечество, где и скончался в мире за два года до возвращения Иудеев из Вавилонского плена.

Ему приписывают некоторые апокрифическия пророчества (Prophetiae Habbacuc, sacerdotis Juda, ex tribu Levi), например о возвращении Иудеев из Вавилонского плена, о необыкновенном свете и славе в храме, изображавших Мессию, о пленении Иерусалима западным народом, т. е. Римлянами. Но едва ли возможно это предание об обстоятельствах жизни Аввакума согласовать с книгой, занимающей восьмое место в ряду двенадцати меньших пророков. Ибо в ней сказано: Вот Я подниму Халдеев, народ жестокий и необузданный, который ходит по широтам земли, чтобы завладеть не принадлежащими ему селениями (Авв 1:6); а Халдеи уже определенно упомянуты при первом нашествии Навуходоносора на Иудею в царствование Иоакима (4 Цар 24:1 [1215]).

Следовательно Аввакум начал свое служение раньше этого времени; иначе слова его о появлении Халдеев будут указанием на прошедшее общеизвестное событие, а не пророчеством о деле новом, которому не поверили бы (Авв 1:5 [1216]) — и видением, относящимся к будущему времени (Авв 2:3 [1217]), как сам пророк называет их. Равным образом предсказание побед и участи Навуходоносора (Авв 1:9–11 [1218]) превратится в повествование, нарушающее правильный ход речи у пророка Аввакума. Следовательно, Аввакум, во времена Кира отдавший обед Даниилу во львиный ров (Дан 14:33–39 [1219]), есть другая личность, отличная от Аввакума, чья книга занимает место в ряду двенадцати малых пророков. Климент Александрийский (Stromat. lib. 1:pag. 92 и блаженный Феодорит (Praefat. in НаеЬас). считают этого последнего современником святого пророка Иеремии, т. е. относят ко временам Иосии, Иоакима и Седекии (659–606 до Рождества Христова); а хроники Иудейския (Вibliа Vatabli not. ad Habbac. 1:1) относят его ко временам Манассии (716–661 г. до Рождества Христова); это последнее предание кажется более вероятным по сообразности книги Аввакума с состоянием народа Иудейского при Манассии.

В царствование Манассии, отличавшееся необыкновенными жестокостями (4 Цар 21:16 [1220]), народ, конечно, выведен был из терпения, громко роптал на свою судьбу и порицал Божественное промышление. Как бы усвояя себе таковые суждения соотечественников, пророк Аввакум от лица народа произносит жалобу на долготерпение Божие, коим только злоупотребляют нечестивые. Доколе, Господи, буду взывать — и Ты не слышишь? Буду вопиять к Тебе о насилии — Ты не спасешь? Сего ради закон потерял силу… нечестивые преодолевают праведного, сего ради и суд происходит превратный (1:2–4). В успокоение этого ропота и малодушия пророк презорливым судиям путей Промысла указывает на судьбу языческих народов, у которых, по попущению Божию, бывало еще хуже…, и вот теперь на глазах их будут совершаться происшествия еще более возмутительного свойства; а именно: появятся Халдеи; будут попирать все и всех; наберут себе пленников, как песку, будут издеваться над царями, и никакие крепости не остановят их. Тогда надмевается дух его и он ходит и буйствует, т. е. потом постигнет его исступление ума, преступит пределы природы и исчезнет (1:5–11; Деян 13:41 [1221]).

В виду такого страшного врага, нарушающего законный порядок в мире, пророк взывает к Богу Правосудному и Святому о заступлении своего народа: для чего же Ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его, и оставляешь людей как рыбу в воде, как пресмыкающихся у которых нет властителя? (1:12–14). Враг этот непобедим, и его торжество тем более непонятно, что он не хочет знать Всевышнего, а в упоении своими успехами боготворит орудия своего могущества: за то приносит жертвы сети своей и кадит неводу своему (1:15–17).

Ожидавшему решения на вышеизложенную жалобу народа и свое недоумение пророку Господь повелел записать следующий ответ, — записать самым удобовразумительным образом, чтоб во время нашествия и торжества Халдеев, может быть и не скоро имеющего начаться, читающий не впадал в уныние и сомнение, праведник же верою жив будет (2:1–4; ср. Рим 1:17; [1222] Евр 10:38 [1223]); а именно: среди необыкновенных военных успехов чувственность и гордость разовьют в Халдеях (Навуходоносоре и его преемниках) ненасытную жадность, которая возбудит против них всеобщую недоброжелательность (2:5–6 [1224]). Под влиянием этой последней порабощенные народы восстанут, разграбят и поработят Халдеев (2:7–10 [1225]); таков закон небесной или вечной справедливости: камни из стен возопиют и перекладина из дерева будт отвечать им (2:11). Никакие крепости не защитят притеснителя; Господь разрушит все его замыслы, несовместные с путями Божественного Промысла, касательно распространения Боговедения по всей земле (2:12–14 [1226]). Сперва Халдеи напоят других развращением мутным или отравой; а потом и сами подвергнутся такой же участи за пролитие крови человеческой, за опустошение страны, города (Иерусалима) и всех живущих в нем (2:15–17). Не защитят их золотые идолы, но бездушные; ибо решитель участи царств есть: Господь — во храме святом Своем: да молчит перед лицом Его вся земля (2:18–20).