Безумие Пруссии: она думает, что Наполеон хочет уничтожить ее. – Фальшивый документ. – Гарденберг бросается в объятия России и старается привлечь ее в Германию. – Письмо к царю. – Командировка Шарнгорста. – Спешные и противные договору вооружения; какие объяснения даются императору. – Наполеон не хочет уничтожать Пруссии; особый характер союза, который он думает предписать ей. – Непокорность Пруссии расстраивает все его расчеты. – Первые предостережения. Наполеон намерен уничтожить Пруссию, если не добьется от нее полного разоружения и безусловного повиновения. – Вооружения продолжаются. – Замаскированная мобилизация. – Солдаты-рабочие – Категорическое требование. – Кажущаяся покорность. – Легковерие Сен-Марзана. – Все лгут императору. – Пруссия под надзором. – Донесения, из которых видно, что сборы войск и крепостные работы продолжаются. – Новые требования. – Мучительное положение Пруссии. – Инцидент с Блюхером. – Последнее требование. – Одновременно с ним Наполеон предлагает союз. – Смертельный страх Пруссии. – Возвращение Шарнгорста; результаты его миссии. – Тайные свидания в Царском Селе; Александр порицает волнение и неосторожные поступки Пруссии. – Перемена в русском плане. – Военная конвенция. – Нерешительность Фридриха Вильгельма. – Какие причины побуждают его покориться союзу с Францией. – Последняя надежда военной партии. – Всегдашняя мысль короля. – Надежды на Австрию. – Шарнгорст, изменив свою наружность, под чужим именем, уезжает в Вену. – Миссия Лефевра. – Наполеон теряет терпение; он склоняется к мысли уничтожить Пруссию и чем показать страшней пример для других. – Победа русских на Дунае. – Какой проект было поручено составить принцу Экмюльскому. – План разгрома. – Наполеон дарует жизнь Пруссии, ибо усматривает в ней готовность подчиниться. – Второй шаг в переговорах о союзе. – Шарнгорст в Вене. – Меттерних сначала водит его за нос, затем выпроваживает. – Полное разочарование. – Пруссия у ног императора. – Предложения Наполеона Шварценбергу. – Какие хитроумные комбинации заставляют Меттерниха поторопиться с соглашением с Францией. – Мысль о разделе Пруссии. – Александр возвращается к оборонительному плану. – Нессельроде в отпуску. – Его план примирения.—Краеугольный камень: роль, предназначенная Австрии. – Мир, построенный на тайной коалиции. – Нессельроде – отражение Талейрана. – Александр открывает Нессельроде тайну своей неуступчивости. – Он сознает выгоду попытки, хотя бы притворной, к примирению. – Близость мира на Дунае: необходимость удержать Наполеона от вмешательства. – Отъезд Нессельроде объявлен, но откладывается со дня на день. – Ложное толкование слов императора. – Взаимная неискренность. – Брат Александра по оружию. – Наполеон признается австрийскому посланнику в своих воинственных планах. – Покорность Германии обеспечивает ему свободный путь в Россию: роковой успех.

В течение целых шести месяцев, действуя то искренне, то с целью обмана, Пруссия умоляла Францию о заключении союза. Но с тех нор, как Наполеон перестал ей отвечать, считая, что она слишком упреждает его намерения, она вообразила, что его молчание означает отказ от переговоров; что это симптом его непреоборимого недоверия и зловещих планов. Это ошибочное мнение окончательно окрепло в ней, благодаря наглости некоего Эсменара, который состоял для литературных услуг при полиции в Париже и о грязных промыслах которого и постигшей его неприятности мы уже рассказывали. Прусская дипломатия приобрела от него документ, помеченный 16 ноября 1810 г. и выданный им за доклад герцога Кадорского, бывшего во время даты документа министром иностранных дел. В этом докладе доказывалась необходимость совершенного уничтожения Пруссии, представленной в виде опасного и неисправимого врага. При внимательном исследовании документа нетрудно было бы доказать подделку. Впрочем, нельзя поручиться, сочла ли берлинская канцелярия этот документ за безусловно подлинный; но нет сомнения, что она смотрела на него как на отголосок замышляемых в Тюльери планов, как на документ, хотя и подложный, но составленный на основании действительно существующих документов.[311] Сопоставляя это открытие с приводящим в отчаяние молчанием императора, канцелярия пришла к нелепому убеждению, что Наполеон осудил и окончательно приговорил Пруссию; что в глубине души он вынес ей безапелляционный приговор и решил, прежде чем двинуться против России, стереть с карты Европы самое имя Пруссии.

Для спасения своего отечества прусские министры видели только одно средство: призвать русских в Германию, предоставить в их распоряжение все средства монархии и с их помощью начать отчаянную борьбу. Антифранцузская партия в Берлине окончательно взяла верх. Канцлер Гарденберг, который до сих пор, все еще колеблясь, метался из стороны в сторону, очертя голову бросился в сторону русского союза. По его настоянию, 16 июля король написал царю письмо, предлагая формальный договор с тем условием, что при малейшей опасности русские войска должны прибыть в самый центр Пруссии. В этом отношении не считали возможным довольствоваться одной надеждой—желали получить полную уверенность. Пруссия брала на себя положительные обязательства и требовала взаимности. Преобразователь армии, знаменитый генерал Шарнгорст, отправился тайком к русской границе. Царь был заранее предупрежден об этом, причем его просили разрешить Шарнгорсту въезд в Россию, пригласить его в Петербург и установить вместе с ним план союзной кампании.[312]

Одновременно с этим, чтобы быть наготове к отчаянной борьбе, и, если и пасть, то со славой, прусское правительство довело до лихорадочной спешности начатые с давних пор вооружения. Совершенно не считаясь с договором, ограничивавшим военные силы Пруссии, оно призывает всех отпускных солдат, всех krumper, т. е. молодых людей, которых за время призывов пообтесали и подготовили к военному делу. В короткое время было созвано приблизительно сто тысяч человек; были заготовлены материальная часть и провиант; крепостные работы быстро двинуты вперед. Наряду с производством фортификационных работ вокруг прибрежных крепостей собирались вблизи этих опорных пунктов и главные силы. Мобилизация и концентрация войск шли одновременно.[313]

Ввиду того, что нужно было выиграть время, ибо осуществление воинственных намерений зависело от ответа России, попытались хитроумными ухищрениями скрыть эти меры. Тем не менее, король и министры отлично сознавали, что такая крупная деятельность не надолго ускользнет от внимания императора. Поэтому они попробовали до поры до времени оправдать ее в глазах Наполеона, объясняя ее как раз наоборот тому, что было в действительности. 26 августа Гарденберг сказал нашему посланнику в Пруссии Сен-Марзану, что король, допуская после аудиенции 15 августа возможность разрыва между Францией и Россией и считая себя заранее союзником Франции, увеличивает свои военные силы в видах оказания нам более существенной помощи.[314] Это усугубленное дерзкой ложью полупризнание было передано в Париж в начале сентября, но и из других источников до Наполеона дошли уже сведения о призыве резервов и спешном производстве крепостных работ.

Из всех событий, могущих свершиться до его поединка с Россией, самым неприятным было бы возрождение прусского военного могущества: оно было бы помехой на пути к врагу, на которого он собирался напасть. Довольствуясь полнейшим ничтожеством, до которого, как он думал, он низвел Пруссию, он не мечтал о ее разрушении. Начертанный им 16 августа самому себе план действий свидетельствует об истинном его намерении – выслушать прусский двор, но тогда, когда найдет это своевременным, и только тогда принять его на свою службу. Союз, который он имел в виду навязать Пруссии, должен был иметь совершенно особый характер. Он не хотел требовать от Фридриха-Вильгельма активного содействия, т. е. предоставления в его распоряжение многочисленной армии. Он предполагал удовольствоваться скромным контингентом, который взял бы с собой на Север не столько в качестве помощника, сколько в качестве заложника. Он хотел от Пруссии только непротивления и послушания. Он имел в виду потребовать, чтобы она открыла к себе свободный вход нашим войскам и всецело предоставила себя в их распоряжение; чтобы позволила нам пройти по своей территории; чтобы уступила на время свои крепости, провинции, дороги, средства сообщения, перевозные средства – словом, всякого рода средства с правом свободно распоряжаться ими. Не имея намерения навсегда лишать прусского короля его владений, Наполеон считал, что временной захват таковых необходим для безопасности его похода и для успеха его военных операций. Кратковременным упразднением Пруссии он подготовлял себе непрерывный, гладкий, свободный от препятствий и засад путь в Россию, – своего рода русло, по которому бы поток его войск, “подобно быстрой реке”[315], пронесся до Немана.