Невозмутимое спокойствие Александра во время наших первых передвижений. – Наши враги боятся, что он не будет достаточно тверд. – Они жаждут подкреплений. Приезд в Петербург чрезвычайного посла Швеции. – Бернадот хочет сделаться инициатором окончательного разрыва с Францией и главным двигателем последней коалиции. Его план дипломатических и военных операций; его тайная мысль. – Граф Левенхильм. – Требование Норвегии. – Кратковременные колебания Александра; он входит в сделку о совестью. Отъезд Сухтелена в Швецию. – Переговоры в обеих столицах. – Взаимное недоверие. Политика императора; политика канцлера. – Прибытие послания из Елисейского дворца. – Волнение в высшем обществе; борьба партий. – Александр непреклонен; однако, пользуется предложениями Франции, чтобы заставить Левенхильма уменьшить свои требования. – Бернадот проделывает то же самое с Сухтеленом, пользуясь предложениями, переданными ему наследной принцессой. – Странный инцидент. – Два договора. – Состязание в благородстве. – Союз заключен. – Александр отвечает на французские предложения и излагает свои требования. – Ультиматум от 8 апреля. – Прежде чем придти к соглашению по существу распри, Россия требует, чтобы были выведены войска из Пруссии и стран, лежащих по ту сторону Эльбы; что предлагает Россия взамен этого. – Примирение невозможно. – Стремление наших врагов отделаться от Сперанского. Истинные причины и поводы, обусловившие немилость. – Вечер и ночь 17 марта; ссылка. – Александр отдается окончательно в руки европейских эмигрантов. – Бешеная страсть наших врагов. – Всегда и всюду Армфельт. – Шаги Бернадота. – Вечера в стокгольмском королевском дворце. – Бернадот торопит Александра начать военные действия. – Отъезд Александра в Вильну; последнее свидание с Лористоном. – В последний раз склоняется он к мысли двинуть свои войска в Польшу; случайное событие, которое заставляет его вернуться к плану безусловной обороны и окончательно остановиться на нем. – Рок уже тяготеет над императором.

“Не следует обманывать самого себя, сказал Александр, узнав о походе наших войск в Германию; – вероятно, через месяц или шесть недель я буду в открытой войне с Францией”.[429] Без бахвальства, без громких фраз, он ждал удара. Серьезный, иногда грустный, но всегда невозмутимо спокойный, он кротко уклонялся от всяких разговоров. Несмотря на эту манеру держать себя, окружавшие его со всех сторон, не спускавшие с него глаз наши враги боялись той минуты, когда военные приготовления Франции предстанут во всем их чудовищном развитии. Они не были уверены в Александре. Что произойдет тогда в его душе? – спрашивали они. Не поддастся ли он – при виде стольких соединившихся против него армий и народов, при шуме шагов всей Европы, идущей к его границам – приступу отчаяния, подобного тому, которое некогда бросило его в объятия Бонапарта? Не будет ли он унижаться, не пойдет ли на позорные уступки, не повторит ли скандальной истории Тильзита, воспоминание о которой часто приходило на ум нашим врагам? Особенно усиливало их опасения присутствие подле Александра облеченного властью поборника идей мира и примирения, ибо Румянцев все еще состоял министром и не отказывался от надежды на сближение. Были и другие причины опасений: аристократические и великосветские круги не установили еще вполне своего мнения и искали себе руководителя. Ненависть, которую многим русским внушал Наполеон, перешла у них в своего рода суеверный страх, в священный ужас. Они задавали себе вопрос: не был ли он одним из тех “апокалиптических” существ, с которыми не подобает вступать в борьбу. Сверх того, принятая в 1807 г. политическая система, как ни шла она в разрез с народными чувствами, не могла за несколько лет своего существования, не создать у известной группы лиц интересов, честолюбивых стремлений и надежд, связанных с этой системой. Около нашего посольства, хотя и очень медленно, но все-таки составилась группа приверженцев, которая следовала его внушениям. Сторонники войны не считали себя полными хозяевами и желали получить поддержку.

Подкрепление пришло в лице шведского посла, об отъезде которого было своевременно донесено во Францию. 18 апреля в Петербург явился генерал-адъютант граф Левенхильм; он привез императору письма от короля Карла XIII[430] и шведского наследного принца. Смело подняв знамя возмущения против всесильного Наполеона, Бернадот ударился к царю. По его словам, он хотел быть его нравственной силой, его поддержкой, его главным помощником и советником, и в заключение представил ему подробный план дипломатических и военных операций.

Прежде всего, он просил, чтобы немедленно был отправлен в Стокгольм русский посол с поручением подписать оборонительный и наступательный договор. Предлагая царю союз со Швецией, Бернадот ручался, что привлечет к нему и другие государства; что он посеет раздор в Европе, похитит у завоевателя часть его предполагаемых союзников, и, по меньшей мере, уравняет шансы борьбы. Он говорил, что русско-шведский союз будет служить исходной точкой лиги – встречной коалицией, которая окажет противодействие подготавливаемой Наполеоном лиге; что в первую голову он предлагает свое посредничество между Россией и Англией; а затем его дипломатия начнет действовать в Константинополе. Он указал на то, что, начиная с восемнадцатого столетия, турки признавали, что между их государством и Швецией существует параллельность интересов и что это всегда заставляло их принимать близко к сердцу советы Швеции. Пользуясь этим выгодным положением, шведский представитель при Порте постарается подготовить мир и даже союз между русскими и турками. Благодаря такому соглашению можно будет держать под угрозой всю юго-восточную часть австрийской монархии—хотя, нужно заметить, о союзе Австрии с Наполеоном в это время не было еще известно. Угрожая Австрии нападением турок на ее южные границы, можно будет забрать ее в руки и, но меньшей мере вынудить к бездействию. В то время, как весь юго-восток континента обратился против Франции или будет сохранять нейтралитет, в то время, как войска царя на Севере будут отражать нападение французов или даже первые перейдут в нападение, избегая, однако, генерального сражения и стараясь изнурять неприятеля, Бернадот возьмет на себя задачу напасть на наши коммуникационные линии в Германии, зайдет в тыл великой армии и, таким образом, выручит Россию. Он находил, что для этого ему достаточно от восьмидесяти до ста двадцати тысяч понюхавших пороху солдат. По всем данным, народы Германии, в особенности на побережье, устали страдать. Далее – Пруссия ждет только поддержки, чтобы порвать свои цепи. При появлении Бернадота, все угнетенные примкнут к нему, и, следуя его примеру, отпадут от Наполеона. “Король, – говорилось в переданной Левенхильму инструкции, – надеется, что этот данный миру, достойный подражания, пример разбудит много храбрых, которые ждут только минуты пробуждения, чтобы развить всю энергию, на какую они способны”.[431]

Но выполнение этого плана ставилось в зависимость от одного важного условия, по которому Бернадот не мог идти на уступки, ибо в нем был секрет успеха его политики, на нем основывались все его надежды. Бернадоту было нужно, чтобы царь предварительно гарантировал шведам приобретение Норвегии. Шведы не могли удовольствоваться даже формальным разрешением присвоить себе эту провинцию; необходимо было, чтобы в деле захвата Норвегии Александр оказал им материальную помощь и поддержку войсками. Бернадот искусно поставил в связь названное содействие с проектированной диверсией в Германии. Вот как, по его мнению, следовало действовать. Лишь только между французами и русскими начнется война, Александр должен отделить от своих войск от пятнадцати до двадцати пяти тысяч человек и переправить их в Швецию. Там они присоединятся к тридцати пяти или сорока тысячам шведов и к британскому контингенту. Это войско всей своей тяжестью, врасплох, обрушится на Данию, завладеет островом Зеландией и обложит Копенгаген. Угрозой, а в случае нужды и силой, король Фридрих VI вынужден будет отдать Норвегию. Вместе с этим, он будет отторгнут от союза с Наполеоном, и волей-неволей присоединится к антифранцузской лиге. Тогда, взяв Данию за начальный пункт, Бернадот двинется – когда найдет эту нужным – на Эльбу или на Одер и появится в тылу великой армии.[432]