* * *
— Оттого на земле, так много плохих поэтов! — закончил старик свой сказ.
— От дела, — весело заржал Никита, — так он, значит, дерьма объелся? Теперь ясно!
— Спасибо, старик, — поблагодарил волхва Морозко, — поучительная история!
Никита ржал над этой историей всю дорогу, едва только незадачливый певец попадался ему на глаза.
Глава 16
Крепкие двери княжеских винных погребов были открыты нараспашку. Взмокшие челядины выкатывали из подвалов огромные бочки с вином. Вытащив на свет божий очередную бочку, они опрометью кидались за следующей. Вино лилось рекой, плескалось в пузатых кубках бездонным морем. Пей, гуляй народ! Нынче князь Владимир Красно Солнышко жениться, не в первый, правда, раз… Даже на княжьем дворе были выставлены столы с угощением, чтоб каждый мог выпить за здоровье князя и его молодой жены. Что народ делал с превеликим удовольствием, поглощая хмельное в удивительных количествах. Тут же, во дворе, на гигантских кострах жарились целиком бычьи туши, распространяя изумительный аромат. Через открытые окна золотой палаты до простого народа доносились здравицы, что кричали князю богатыри. Сам жених со своей новоиспеченной супружницей сидел во главе стола. За плечом князя как всегда маячил вездесущий Претич. Наполнив очередную чару, князь встал. Поднял руку, призывая к молчанию. Гул мгновенно смолк. А тех, кто не заметил призыва князя к тишине и продолжал шумно возиться, предусмотрительно пихнули локтем соседи.
— Други! Соратники! — торжественно начал Владимир. — Сегодня у меня свадьба!
— Дай бог, чтоб не последняя! — крикнул кто-то пьяным голосом с дальнего конца стола.
Владимир нахмурился: на смутьяна зашикали со всех сторон. Претич наклонился и что-то зашептал князю на ухо. Лицо Владимира подобрело, и он, улыбнувшись, продолжил:
— Боги дадут, и еще свадебку сыграем! Вы все прекрасно знаете, что князья не всегда по любви, все больше по согласию себе невест подбирают. В государственных интересах! Главная задача князя — державу крепить, пускай даже и таким, — он криво усмехнулся, — способом. Но сегодня мы гуляем не только мою свадьбу, есть среди нас человек, что невесту по любви себе выбрал! Кстати, без него и Добрыни не было бы и моей свадьбы. Здравиц в мою честь я уже предостаточно наслушался, а его, почему-то, незаслуженно обошли! Вы его прекрасно знаете, это один из лучших моих богатырей — Дунай!
Услышав свое имя, Дунай, который сидел вместе с Настасьей по правую руку от князя, поднялся. Вслед за ним поднялась и Настасья.
— Совет вам да любовь!
Князь поднес чару к губам и залпом её осушил.
— Что такое? — вдруг гневно крикнул он.
Все притихли, особенно чашники, разносящие хмельное.
— Вино горькое!
Князь взял со стола нежное перепелиное крылышко, надкусил его.
— Еда горькая!
Воцарилась гнетущая тишина.
— Горько! — вдруг закричал князь весело.
— Горько! Горько! — опомнившись, подхватили его клич богатыри.
Дунай нежно обнял супругу и поцеловал её в губы. Настасья зарделась, смущенно села на свое место.
— Ну вот, — довольно произнес Владимир, — чтоб богатыря мне родили! Да такого чтобы ух… Чтоб Илью за пояс заткнул!
— Дай срок, князь! — весело произнес Дунай.
— Будет тебе срок, — ответил Владимир, показывая челядину пустую чару.
Отрок быстро наполнил княжеский кубок.
— Давай выпьем с тобой, Дунай, за будущего богатыря!
Богатырь взял заново наполненный кубок.
— Нет! — резко оборвал его Владимир. — За богатыря этой чары мало, — князь оглянулся, — давайте вон ту!
Палец князя указывал на огромную резную братину, выполненную в виде трехглавого дракона. Из этой чары можно было напоить десяток богатырей из старшей дружины. И лишь Илья Жидовин однажды выпил ее в одиночку. Двое отроков с трудом поднесли братину Дунаю. Он принял её обеими руками, вино мерно плескалось вровень с краями.
— За богатыря! — произнес князь. — До дна!
— До дна! — закричали богатыри.
Дунай поднес братину к губам. Раздались подбадривающие крики, свист, богатыри бились об заклад: осилит Дунай братину или нет. Один лишь Добрыня смотрел на эту затею осуждающе. Наконец Дунай оторвался, перевернул братину над головой. Она была пуста.
— Слава Дунаю! — закричали со всех сторон. — Даешь богатыря!
— Вот это по-нашему, — сказал князь, — по-русски! Так мы и погань всякую бить будем! До конца! До дна!
— Слава князю! — богатыри вновь подняли кубки.
— За землю Русскую! — торжественно произнес князь, осушая очередной кубок.
Дунай с трудом заставил себя пригубить из услужливо наполненной расторопным челядином чары и камнем рухнул на место. В голове шумело. Разговор постепенно перетёк в привычное русло: о молодоженах забыли. Обсуждали все: войну с поляками, участившиеся набеги печенегов, договор с литвой. Вспоминали дела прошлые, подвиги ратные.
…да не, — как всегда громко спорил Фарлаф, — тиверцы мечом махать не мастера! А вот стрелки — отменные. Вон Велигой, — Фарлаф обернулся в поисках товарища, — где Велигой? Только что здесь был!
— Ты чего, Фарлаф, опять хмельного меда перебрал? — загомонили со всех сторон. — Велигой как пообещал князю голову Радивоя Проклятого, так с тех пор на княжьи пиры и не ходит: совестно людям в глаза смотреть!
— А жаль, — опечалился Фарлаф, — мы с ним так душевно…
— Хвастали, да медовуху жрали! — закончил за Фарлафа язвительный Попович.
— Всякое было, — и не думал обижаться Фарлаф, — однако стрелок он отменный! Мало кто еще так из лука умеет, разве что Дунай. Признай, Лешак, что ты хуже из лука стреляешь!
— Ну, тут я спорить не буду, — согласился Попович, — и никто не будет…
— Лучший стрелок, — вдруг громко выкрикнула новоиспеченная княгиня Опраксия, — моя сестра Настасья!
Разговоры враз смолкли, все с интересом смотрели на Опраксию, да и сам князь с удивлением разглядывал супружницу словно в первый раз видел.
— Ни за что не поверю, — прогудел Фарлаф, — чтобы баба лучше мужика из лука била! Готов об заклад биться! Не выстоять ей супротив Велигоя!
— Не выстоять, эт точно! — словно разбуженный улей зашевелились богатыри.
— Только беда одна, — не унималась Опраксия, — нет здесь Велигоя! Кто вместо него?
— Вот баба глупая, — проворчал Фарлаф, — и не нужен Велигой! Пусть мужа своего победит — Дуная! Он тоже не лаптем щи хлебает! Ну?
— Давайте так, — вдруг влез в спор сам Великий князь, — если Настасья победит Дуная…
Богатыри оскорблено загомонили. Князь властно поднял руку, призывая к молчанию.
— Итак, повторяю, если Настасья победит Дуная, ты, Фарлаф, год на пирах рта не раскроешь, если я сам тебя об этом не попрошу!
Зная хвастливый нрав Фарлафа, вся Золотая Палата разразилась хохотом. Дождавшись пока стихнут раскаты смеха, князь продолжил:
— Ну а если победит Дунай, каждое утро к твоему крыльцу будут доставлять бочку самого лучшего вина из моих погребов в течении года! Согласен?
— По рукам! — заревел Фарлаф. — Други, ох погуляем же мы, год дармовое вино пить будем!
— Какие условия поединка? — деловито спросил князь.
— Будем стрелять в лезвие ножа, — подала голос Настасья, — чтобы стрела на две половинки…
— Нет! — вдруг перебил её Дунай, поднимаясь из-за стола, — будем стрелять в кольцо, поставленное на голову…
Настасья побледнела:
— Дунай одумайся!
— На чью голову? — лупая выпуклыми лягушачьими глазами, влез в разговор Фарлаф.
— На твою дурную голову, — резко ответил Дунай, покачнувшись. — А ты голубушка, раз уж взялася за гуж…
Дунай не договорил, схватил со стола кубок и осушил его в один момент.
— Чего тут непонятного, — хмуро пояснил Фарлафу Добрыня, — каждый стреляет в кольцо, поставленное на голову соперника.
— А если кто — ить, — Фарлаф даже икнул от испуга, — промажет?
