Я пишу Вам так подробно чтобы привлечь Ваше внимание к этому вопросу, так как он касается не только меня, но и ряда наших выдающихся творческих работников, не работающих в полную силу из-за отсутствия доброго отношения к ним. Мне думается, что это одна из важнейших причин, почему мы все больше теряем лидерство в науке и в искусстве.

Атмосфера доброжелательства для развития любого вида творчества важнее всех материальных благ.

Уважающий Вас П. Капица

Директору ВНИИКИМАШ[198] Г. М. Баранову

Многоуважаемый Георгий Максимович,

Я получил Ваше письмо от 21 ноября, в котором Вы от имени научного совета института просите меня дать согласие на включение моего имени в коллектив соискателей Ленинской премии за работу «По созданию и освоению комплексного оборудования для широкого внедрения технического кислорода в промышленность», поскольку в установке используются мои пред-ложения по получению кислорода методом низкого давления и также мой турбодетандер.

Это предложение сотрудников ВНИИКИМАШ мне очень приятно как знак доброго отношения товарищей, не забывших о совместной работе, хотя этому минуло уже 10 лет. Тогда, в продолжение ряда лет, я отдавал свои основные силы как научной, так и организационной работе по проблеме получения дешевого кислорода, необходимого для интенсификации ряда крупнейших промышленных процессов, но в 1946 году я был полностью устранен от научной работы и от организационной деятельности, так как сочли, что я ее веду по неверному пути. Но я горжусь тем, что последующие годы, сперва за границей, а потом и у нас, показали, что разрабатываемый мною тогда метод низкого давления получения кислорода, основанный на использовании моего турбодетандера, победил на практике и оказался наиболее правильным для получения дешевого кислорода. Что касается самой проблемы интенсификации кислородом ряда основных технологических процессов, то она также приобретает первостепенное значение в развитии народного хозяйства.

Предложение участвовать в соискании Ленинской премии, исходящее от коллектива наших ведущих специалистов в области кислородной промышленности, не только лестно для меня, но дает еще одно веское доказательство прогрессивности направления моей тогдашней научной деятельности. Успешному осуществлению в последние годы в Туле коллективом ВНИИКИМАШ мощной кислородной установки низкого давления я искренне радуюсь, это крупное достижение нашей кислородной промышленности. Кроме того, я предвижу, что этим будет положено начало быстрого роста развития кислородной промышленности по нашему методу низкого давления. Ведь надо не бояться сказать правду, что в 1946 году была совершена ошибка, так как на несколько лет у нас было полностью приостановлено развитие метода низкого давления. Эта задержка привела к тому, что наши идеи и научные результаты сперва были широко использованы на практике за границей, и таким путем им удалось обогнать нас. Теперь надо опять завоевывать лидерство.

Но все же, тщательпо обдумав создавшееся сейчас положение, я решил отказаться от участия в соискании, совместно с коллективом ВНИИКИМАШ, Ленинской премии. Дело в том, что сейчас в своей научной работе я далеко отошел от кислородной проблемы и к тому же воспоминание о прошлом естественно связано у меня с чувством горечи за понесенную несправедливость. Даже теперь, когда время и жизнь неоспоримо доказали правоту и прогрессивность моих пренших кислородных работ, все же совершенная несправедливость прежних решений у нас еще не признана[199].

Поэтому я прошу Вас передать коллективу мою глубокую благодарность за предложение участвовать в соискании Ленинской премии, я очень тронут и цешо сделанное мне предложение, хотя и не могу его принять.

Желаю коллективу ВНИИКИМАШ дальнейшей успешной работы, и мне хотелось бы надеяться, что когда-нибудь мне еще удастся опять с ним поработать в поисках новых возможностей в решении кислородной проблемы.

Уважающий Вас П.Капица

Глубокоуважаемый Александр Николаевич!

«Журнал экспериментальной и теоретической физики» не только наш самый старый физический журнал, но он является основным Журналом по физике в СССР[200]. В США он целиком переводится и печатается на английском языке и, таким образом, еще шире распространяется по всему свету. Такое ведущее положе-

ние журнала, естественно, возлагает на меня, как на его редактора, большую ответственность. Очевидпо, что качество нашего Ялурнала должно быть на высоте по крайней мере не меньшей, чем аналогичных журналов за рубежом. Но, к сожалению, до сих пор качество бумаги, шрифта, рисунков, корректуры у нас еще слабее, чем за границей, хотя мы непрерывно добиваемся от нашей полиграфической базы улучшения.

Однако основным качеством научного журнала все же следует считать скорость публикации, статей, которая определяется краткостью промежутка времени от даты получения статьи от автора до даты выхода статьи в свет в журнале. В ведущих заграничных научных журналах время публикации колеблется от 2 [до] 6 месяцев, у нас это время значительно длиннее и часто превышает год. Такой длинный срок публикации в наших журналах сейчас всецело определяется той очередью, которая образуется из-за недостатка объема журнала.

Мне думается, что это явление, имеющее место в ряде журналов Академии наук, весьма вредно для развития нашей науки и Президиуму Академии наук надо со всей серьезностью к нему отнестись.

Если сравнивать ту сумму денег, которую страна в среднем тратит на производство каждой научной работы, со стоимостью ее публикации, то количественно это соотношение можно себе представить как отношение стоимости продукции какого-нибудь завода к стоимости упаковочной тары, в которой эта продукция рассылается потребителям. По существу, журнал и есть та тара, в которой наша научная продукция рассылается потребителям. Если у завода не хватает тары, то продукция залеживается на складах, стареет и портится; очевидно, что это очень вредно для народного хозяйства. Но еще вреднее для народного хозяйства, если бы продукция завода, которая достигает потребителя, определялась бы количеством имеющейся тары. Поскольку объем наших журналов строго ограничен, то именно это и имеет место в Академии наук с нашей научной продукцией. Она годами залеживаются в портфелях редакций, за это время она «портится», т. е. стареет и делается никчемной. Поскольку она не становится известной не только за границей, но и у нас, то это не только снижает темп развития науки, но, кроме того, часто за время лежания в редакции аналогичная научная работа кем-нибудь независимо снова делается, что вызывает ненужные затраты как труда, так и средств. Стоит наша научная продукция сотни миллионов, и гниет она в портфелях наших редакций только потому, что мы крохоборничаем с листажом наших журналов. Совершенно очевидно, что это вреднейшее явление, с которым надо энергично бороться.

В нашем ячурнале, будучи ограничены объемом, мы, конечно, боремся с этим вредным явлением различными паллиативами. Повышаем требования к статьям, т. е. делаем то, что делает завод, сокращающий свою продукцию путем введения более строгого ОТК. Далее, мы заставляем авторов сокращать статьи, и если автор сумеет втиснуть ее в 5 страничек, то мы печатаем ее вне очереди в разделе «Писем в редакцию», срок печатания которых мы довели до 2—3 месяцев. Но все это полумеры, они требуют от редакции большого труда и часто приводят к понижению качества изложения материала в научной статье, что ведет к недовольству со стороны авторов, которые, как это часто свойственно ученым, обладают повышенной чувствительностью, воспринимают действия редакции как личную обиду, и это еще больше усложняет нашу работу. Но даже при всех этих мероприятиях понизить сейчас предельное время публикации ниже одного года нам не удается, и в дальнейшем это будет ухудшаться.