148) А. Н. КОЛМОГОРОВУ[215] 17 ноября 1971, Москва
Глубокоуважаемый Андрей Николаевич!
С большим интересом я прочел Ваше письмо[216]. Я полностью с Вами согласен в том, что начальный период воспитания и обучения молодежи является наиболее ответственным и ему надо гораздо больше уделять внимание и придавать ему большее значение, чем мы это делаем сейчас.
В ряде стран уже начинают понимать все значение начального и среднего образования. Так, мне рассказывали, что в Швеции, чтобы привлечь наиболее квалифицированные кадры для начального и среднего образования, преподаватели в этих школах имеют более высокую оплату, чем в высшей школе.
Наиболее трудная и новая задача, стоящая перед школой,— это необходимость воспитания у юношества творческих способностей. Здесь я тоже с Вами согласен, что надо по возможности шире развивать внешкольный метод обучения — кружки, олимпиады и пр. Также для учеников средней школы нужны журналы. Поэтому я всегда поддерживал создание журнала по физике и математике, каким сейчас является «Квант». Но таких журналов нужно несколько по различным специальностям и с различными уклонами.
Наконец, вопрос специальных школ. Тут, в статье в «Вопросах философии», по-видимому, я недостаточно четко выразил свою мысль. Я не против специальных школ, но, вероятно, я иначе, чем Вы, представляю себе те задачи, которые они должны преследовать.
На мой взгляд, специальные школы, по сравнению с обычными, должны преследовать задачи, аналогичные тем, которые преследуют клиники по сравнению с больницами.
Клиника изучает и отрабатывает новые методы диагностики и лечения и для этого имеет наиболее квалифицированный персонал, и ее задача — внедрять передовые методы в жизнь и этим поднять уровень медицинского обслуживания больных в обычных больницах. При этом, конечно, клиники должны быть специализированными по определенным видам заболевания. Полезность и необходимость такой организации в здравоохранении общепризнаны и не вызывают сомнений. То же должно иметь место и при развитии образования.
Задача специальных школ — изучать и разрабатывать передовые методы обучения и воспитания. Спецшколы должны иметь хорошо подобранные кадры преподавателей и образцовую организацию. Конечно, такие школы не могут охватывать обучение по всем областям знания и долиты быть специализированы по отдельным дисциплинам, как математика, физика, биология и пр.
Тут мы, по-видимому, несколько расходимся с Вами во взглядах. В Вашем письме, характеризуя деятельность Ваших школ, Вы определяете их значимость по научным успехам Ваших питомцев. Это, конечно, показывает, что Ваши методы преподавания математики действительно являются более совершенными. Но Вы не говорите о том, что Вы предпринимаете, чтобы эти методы обучения распространились более широко, и как они влияют на качество преподавания математики в обычных школах. Я считаю, что повышение уровня преподавания в стране в широких масштабах и должно быть основной задачей спецшкол. Если это так, то из этого следует, что характер организации этих школ, отбор преподавателей и учеников должен быть согласован с этой задачей.
Существуют еще специальные школы, в которых основной предмет обучения практически отсутствует в обычных школах. Например, это балетные школы, цирковые училища, музыкальные и художественные школы и т. п. Поскольку такого рода специалисты требуют обучения смолоду и малочисленны, то существование подобных школ вполне оправдано.
Конечно, есть еще другие типы спецшкол, например, как прежние кадетские корпуса, теперь это суворовские и нахимовские училища, есть еще у нас и ремесленные училища. Их задача — более эффективно подготовить в массовом масштабе кадры для специального назначения. Их существование определяется государственными задачами, связанными с созданием квалифицированных кадров для армии, промышленности и др. областей.
Со временем, с совершенствованием структуры общества, по-видимому, существование таких школ навряд ли будет нужно.
Спецшколы по основным отраслям знания, задачи которых — разрабатывать и внедрять наиболее передовые методы преподавания в масштабе всей страны, всегда будут нужны.
Я с Вами также согласен, что к механизированным методам обучения надо относиться весьма критически. По-видимому, их применение будет ограничено и, конечно, они неприменимы там, где ставится задача воспитания творческих дарований юношества, поскольку тут требуется индивидуальный подход.
Очень ценно, что Вы, ученый такого исключительно крупного научного дарования, занимаетесь вопросами воспитания молодежи. Я думаю, что сейчас это наиболее важная задача для развития культуры в нашей стране. Когда-то Клемансо говорил, что война чересчур серьезная вещь, чтобы поручать ее одним военным. Я думаю, что то же относится к воспитанию творческой молодежи, в этой работе должны принимать участие ученые.
Я был бы, конечно, рад, если бы Вы могли как-нибудь уделить вечер для беседы по этим вопросам, ведь это наиболее эффективный метод для разрешения противоречий и постановки новых проблем. Привет.
Ваш П. Л. Капица
P. S. Статья в «Вопросах философии» — это мое мало измененное выступление, которое я сделал в Венгрии на открытии международного конгресса преподавателей физики. Поэтому она касается более широкого круга вопросов воспитания молодежи. По-видимому, поднятые вопросы представляют общий интерес, поскольку уже сейчас она печатается на 8 языках и обсуждалась в таких газетах, как «Нью-Йорк Тайме» и др. Конечно, ряда специфических вопросов, имеющих место в наших условиях, на которые Вы указываете, как, например, слабость наших провинциальных университетов, естественно, в моей статье я не мог касаться.
П. К.
149) М. В. КЕЛДЫШУ 5 июня 1972, Москва
Президенту Академии наук СССР академику М. В. Келдышу
Глубокоуважаемый Мстислав Всеволодович,
Сейчас у нас создались нетерпимые условия для поездок за границу.
Вам, наверное, известно, что моя поездка в Данию, в Институт имени Нильса Бора, не могла состояться, так как разрешение на нее было получено на день позже назначенной даты отъезда. <...>
Как следует из телеграммы нашего посла в Копенгагене тов. И. Г. Егорычева, отмена за несколько часов до согласованной даты моего приезда привела к обиде датчан, поскольку они очень тщательно подготовили программу моего визита, что, конечно, было связано с материальными затратами, и пока они не возобновляют своего приглашения.
Естественно, я не могу не чувствовать себя тоже глубоко обиженным, так как не могу объяснить происшедшего иначе, чем пренебрежительиым отношением к себе. Я старый человек, ученый, и выполнял поручение, возложенное на меня Академией наук, и я мог бы рассчитывать на элементарное уважение.
Аналогичное произошло и с моим участием в происходящей сейчас в Брюсселе ассамблее по вопросам европейской безопасности.
Я член нашего комитета по европейской безопасности, и я весьма сочувствую его деятельности и рад помочь. За несколько дней до моей несостоявшейся поездки в Данию, 22 мая, я впервые узнал от чл. кор. Г. К. Скрябина, что я включен в нашу делегацию в г. Брюссель.
Если человека уважают и ценят его деятельность, то, естественно, заранее, когда формируется делегация, его спросят, хочет ли и может ли он поехать, и скажут, в чем предполагается его участие. Даже сейчас мне не ясно, рассчитывали ли на мои выступления на ассамблее в Брюсселе или я должен был быть там для декорума.
Опыт моих поездок на такие конференции показал, что обычно для меня они связаны с большой загрузкой. Поскольку я владею иностранными языками и меня знают, то ко мне многие обращаются, особенно журналисты, и ставят вопросы, на которые часто хлопотно отвечать. Поэтому для успешного участия нужна хорошая предварительная подготовка и тесная связь с руководством делегации, чего нет. Например, глава делегации тов. А. П. Шитиков ни разу со мной не разговаривал[217].
