Сольвейг, как ни странно, не забилась в истерике, а восторженно засмеялась.

Потом сказала:

— Я не хочу тигра, ведь пасхальный заяц приносит подарки.

— Девочки такие сговорчивые, правда, при этом весьма расчетливые, — изрекла подруга Аннабель, пившая чай за столом.

Аннабель присела на корточках перед дочерью, поцеловала ее в губы и воскликнула:

— Сольвейг, ты потрясающая женщина!

Я воспользовалась небольшой паузой, пока дети не бесились, чтобы поздороваться с приятельницей Аннабель. Та сказала:

— Я мать Морица, он называет меня Мерин-мама. Аннабель сказала мне, что у тебя нет ребенка.

— Это моя сестра, — объявила Аннабель, — живет у своего дружка и уже поговаривает о свадьбе.

Я сказала ледяным тоном:

— Я работаю в отеле экономкой.

— Тебе это что-нибудь дает? — спросила она с высокомерным удивлением. — Мне бы ничего не давало.

Деньги мне это дает, подумала я. Но не осмелилась произнести это вслух. Наморщив лоб, мать Морица разглядывала свою чашку. Я решила поменять тему:

— Можно мне чашку чая?

— Нам нужно в парк, дети хотят гулять, — безапелляционно объявила Аннабель.

Я решила вообще больше ничего не говорить.

Прошел целый час, прежде чем дети, наконец, были одеты. Мать Морица считала, что Аннабель должна надеть на Сольвейг платье. Ведь Сольвейг девочка. Аннабель была против, но Сольвейг не возражала.

— Вот видишь, — с довольным видом произнесла мать Морица, — девочкам всегда подавай красивые платья. Мориц совсем другой, ему наплевать, во что он одет.

Мать Морица не скрывала, что, по ее мнению, мальчики намного лучше девочек. Уж ее Мориц — во всяком случае.

— Девочки как-то чужды мне, понимаешь, — сказала она, пытаясь изобразить сожаление. — Я привыкла общаться с мужчинами. Это оттого, что я выросла с двумя братьями.

А я-то думала, что ей приходилось общаться с мужчинами и в других ситуациях, но, очевидно, ошибалась. Я промолчала, потому что любая моя реплика принималась в штыки. Когда мы, наконец, попали в парк, Мориц сразу помчался в кусты. Сольвейг побежала вслед за ним. Аннабель тоже хотела устремиться за ними, но мать Морица удержала ее. Дети должны играть самостоятельно. Она следит за тем, чтобы ее Мориц ежедневно играл по полчаса самостоятельно, для мальчика это особенно важно. И это входит в программу группы «Помоги себе сама».

Только мы сели, как из-под одного из кустов вылезла в своем красивом платье Сольвейг, примчалась к нам, злобно швырнула зайца под садовую скамью и заорала:

— Мне не нужен этот заяц, у него нет пипки!

Аннабель подняла из грязи зайца за пушистый хвостик.

— Посмотри, вот у зайца пипка, — произнесла она голосом счастливой матери.

— Мне нужна длинная пипка, как у Морица!

— Но, Сольвейг, зачем она тебе? — озабоченно спросила Аннабель, разглядывая зеленые пятна на платье дочери.

— Мориц показывал тебе свою пипку? — спросила мать Морица голосом счастливой матери. Она с нежностью положила руку на плечо Аннабель. — Он это любит делать. Фрейд называет это «страстью к демонстрации». Совершенно естественная вещь. Сольвейг еще не делает этого? Да, Мориц необыкновенно развит для своего возраста. Он обожает играть со своей пипкой.

Аннабель побледнела и притянула к себе Сольвейг:

— Нам, женщинам, не нужен член, мы играем со своим влагалищем. Ты же знаешь, что из влагалища выходят дети. Из члена дети не выходят.

— Не рассказывай ей такую чушь, — воскликнула мать Морица. — Естественно, из члена тоже выходят дети, в конце концов, ведь оттуда появляется сперма.

— Я хочу длинную пипку, — хныкала Сольвейг, — длинные пипки намного лучше.

— Не слушай глупых мужчин, Сольвейг, совершенно безразлично, длинная пипка или короткая, — принялась Аннабель уговаривать дочь на ухо.

— Э, нет, — вмешалась мать Морица, — в словах мужчин много истины. И я должна сказать объективно, что Мориц удивительно хорошо оснащен для своего возраста. — Она захихикала. — Ты же видишь, что даже маленькие девочки это инстинктивно чувствуют.

— А ну-ка пойди ко мне! — закричала Аннабель и бросилась к кустам. Мориц не появлялся. — Иди сюда сейчас же, или…

Мориц вышел из кустов, волоча за собой по грязи тигра.

— Что ты делал с Сольвейг?! — набросилась на него моя сестрица.

— Не ори на моего сына! — закричала мать Морица.

— Пиписка противная! — завопил малыш на Аннабель.

Мать Морица елейным голосом сказала сыну:

— Мориц, если ты покажешь нам, что ты делал с пипкой и с Сольвейг, ты получишь мороженое в большом стаканчике.

Мориц милостиво улыбнулся:

— Давай покажу.

Я тоже ободряюще улыбнулась ему. Честно говоря, мне было страшно любопытно посмотреть на оснащение четырехлетнего карапуза. Мне показалось, что в его возрасте штучка не толще мизинца и не длиннее ластика.

— Значит, я схватил его за хвост, — начал Мориц, взял в кулачок хвост своего тигра, завертел им над головой, потом размахнулся и ударил Сольвейг тигром по голове. — Бум! Трах! — заорал он. — Тигры лучше вонючих зайцев! Я хватаю тигра за хвост, и мой тигр разбивает ей башку и выплевывает волосы на траву!

Он тут же продемонстрировал еще раз, что он сделал с пипкой и с Сольвейг:

— Бум! Трах!

Сольвейг захныкала еще громче:

— Я тоже хочу длинную пипку!

— Какая прелесть! Какая прелесть! — завизжала Аннабель. — Какие творческие существа — дети! А я уж думала…

— Могло быть и такое, — снисходительно улыбнулась ее приятельница. — Мориц, между прочим, потрясающий мужчина.

— Я недавно читала, что четырехлетние уже могут иметь эрекцию, — как бы в оправдание Морица сказала Аннабель.

— С Морицем в первый раз это произошло уже в два с половиной года.

Когда они собрались идти в кафе-мороженое, мне не захотелось сопровождать их, и никто не пытался меня уговаривать. Аннабель только бросила мне:

— Можешь забирать обратно своего дурацкого зайца.

По пути домой я прижимала к себе бедного зайчишку и мысленно изобретала подходящие для детей игрушки. К примеру, плюшевая дубинка с длинной ручкой. Что-нибудь, чем бы малыши могли дубасить друг друга по головам. Дубинка со встроенной электроникой, чтобы каждый удар сопровождался убийственными звуками крошащегося черепа. Но это ни в коем случае не должна быть военизированная игрушка, тут Аннабель категорически против. Какая-нибудь замаскированная булава.

Потом мне пришла в голову идея! Идеальной была бы булава, похожая на увеличенный в миллионы раз сперматозоид! Лишь массивная головка и длинный хвост. Из розового плюша. Булава, при каждом ударе изрыгающая пронзительные звуки оргазма. Обалденная педагогическая находка! Я могла бы целое состояние заработать на плюшевых сперматозоидах. Если рискнуть, можно разбогатеть на простейших идеях!

Мать была готова привлечь к ответственности директора магазина игрушек.

Отец подарил зайца мне.

В понедельник во второй половине дня я пошла в гости к Элизабет.

— Петер разослал фотографии нашего макета в девять крупных архитектурных фирм, и результаты превзошли все ожидания, — рассказала она. — Он уже получил заказ: церковь, перестраиваемая в светское здание. Он делает макет внутреннего помещения, с настоящим освещением из стекловолокна в качестве прожекторов. Будет красивее, чем рождественская елка.

Я была страшно рада, что Петер не должен больше работать складским рабочим.

— А в следующем месяце, когда я уйду от «Хагена и фон Мюллера», мы получим новый заказ. Один архитектор хочет, чтобы мы сделали макет его родительского дома, виллы в стиле «модерн». Мы с Петером уже ломаем голову, из чего сделать крышу. Можно было бы сделать из черного фотокартона, каждую плитку в отдельности. — Элизабет показала мне кусок картона с наклеенными полосками другого картона. Хотя это было как пластиковая имитация, создавалась полная иллюзия шиферной крыши.

— Блеск! — восторженно похвалила я.