Таня уже ждала нас в ресторане. Она сидела одна в дальнем углу, приветливо махая нам. Не похоже было, что она только что пережила любовную драму. В ушах висели бриллиантовые серьги Вернера.

После обычных приветствий типа «Ну и загорела же ты!» и «Какая была погода?» и после того, как мы заказали себе пива, Руфус без обиняков спросил ее:

— Дорогая Таня, расскажи нам, почему ты рассталась с Вернером?

— Сексуальная несовместимость, — моментально выдала Таня.

— Что это значит?

— Это деликатная тема, — засмеялась Таня, — хотя довольно часто встречающаяся. У меня нет никаких извращенных наклонностей, и у Вернера, к счастью, тоже, но, скажем так: в сексуальном плане он слишком искусственный для меня. Чересчур много выкрутасов, чересчур много инсценировок. Словом, любит много экшен.

Руфус погрузился в размышления. Потом сказал:

— А ты не думаешь, что иногда можно идти на компромиссы? Ради любви?

Таня не идет на компромиссы, подумала я, Тане подавай только идеального мужчину.

— Разумеется, я придерживаюсь мнения, что в любом партнерстве нужно часто идти на компромиссы, — воскликнула, к моему удивлению, Таня, — но сексуальную несовместимость я считаю проблемой, которая со временем не становится легче, а только усугубляется. Если в сексе партнеры не подходят друг другу, компромиссы приведут лишь к разочарованиям.

— Как на это реагировал Вернер? — спросила я. Я всегда идентифицировала себя с брошенными.

— Мы весьма дружелюбно простились с мыслью о совместном будущем. Вернер — непоколебимый оптимист. Включая ярко выраженную склонность к изменам, в отпуске я это явственно почувствовала. И если с таким мужчиной с самого начала иметь сексуальные проблемы, можно с секундомером ждать, когда он пойдет налево. А этого я бы не потерпела.

— Но серьги его ты сохранила, — заметила я.

— Разумеется, я их сохраню. Или, может, ты думаешь, что я их получила в подарок?

— Ты сама сказала, что они от Вернера.

— Конечно, они от Вернера, но, само собой разумеется, я их оплатила. Вернер — щедрый человек, но не может после двух недель знакомства дарить мне дорогие серьги. Такое бывает только в дешевых романах и в телерекламе. Ювелир не может раздаривать свои украшения. Так же, как я не могу дарить акции, только потому что работаю в банке.

— Я тоже думал, что он тебе их подарил, — сказал Руфус.

— Даже если бы я получила их в подарок, мне бы не пришло в голову возвращать их назад. Ибо до того момента, как мужчина что-то дарит, он сам получает предостаточно. Ничто не оплачено так дорого, как украшение, полученное в подарок от мужчины.

Она обратилась ко мне:

— Ты, наконец, подсчитала, сколько стоили твои сережки с фиалками?

Я промолчала.

К счастью, тут Руфус произнес:

— Тогда выпьем за нового!

— Виола его уже знает, — улыбнулась Таня. — Он скоро подойдет.

— Кто? — У меня захолонуло сердце. Кого я знала? Бенедикта?! Нет, этого не может быть. Руфус! Нет. Кто-нибудь с курсов? Кто же это?

— Я даю своему старому другу Детлефу новый шанс, — не стала испытывать нашего терпения Таня.

— Ах, Детлеф! — протянул Руфус.

— Обратно к Детлефу? — Я была удивлена не меньше Руфуса.

— Почему бы и нет? У него есть неоспоримые преимущества. Что он и доказал какое-то время назад. И почему я должна вечно искать? Мне уже не восемнадцать, и я не так наивна, чтобы полагать, будто каждый новый сексуальный опыт станет большой страстью. При тщательном анализе рынка все чаще приходишь к выводу, что лучше старого ничего и не найдешь.

— Но вы же постоянно ссорились!

— За восемь месяцев, что мы прожили порознь, славный Детлеф кое-чему научился. К примеру, убирать за собой вещи. И он понял, сколько стоит жизнь в одиночку.

— Ну да, вы ведь вечно ругались из-за денег, — вспомнил Руфус.

— Вот именно. Но существует старое испытанное средство против скупого партнера — выйти за него замуж. Он между делом учится, что совместная жизнь означает и совместные деньги. Скупость — проблема, которая легко решается браком.

— Ты хочешь выйти замуж? — не поверила я своим ушам. — Из-за этого?

— Гораздо разумней выйти замуж за скупердяя, чем жить нерасписанной со щедрым мужчиной, — произнесла Таня и коварно улыбнулась. — Щедрые мужчины щедро тратят свои деньги только на себя.

— Ах, вот как, — проговорил Руфус, — а есть еще что-нибудь, что бы говорило в пользу Детлефа, если будет позволено спросить?

— Кое-что — да. Во-первых, я неравнодушна к архитекторам. Архитектор приятнее, чем банкир. Это был бы перебор. Ювелир бы мне подошел, но ничего не вышло.

— То есть лучше прижимистый архитектор, чем сексуально непереносимый ювелир, — подытожил Руфус.

— Какой-нибудь дефект есть у каждого, — сказала Таня. — К тому же, нельзя забывать, что скупердяи имеют и хорошую сторону: это единственный сорт мужчин, которые действительно целиком за то, чтобы женщины работали. Пусть даже из чистого страха, что иначе им придется за все платить самим. Детлеф не прожужжит мне все уши, требуя, чтобы я сделала короткую паузу в своей профессии на десять — двадцать лет для выращивания детей. Тут уж, в крайнем случае, придется искать решение, устраивающее обоих. В противном варианте я отказываюсь вносить свой вклад в дело перенаселения планеты.

— Твое планирование жизни по принципу сведения к минимуму факторов риска просто замечательно, — отозвался Руфус.

— Я же не дура, чтобы рисковать в таком вопросе, как выбор мужа. Как известно, обмен именно этого товара сопряжен с большими затратами времени и средств. Но если говорить серьезно, Детлеф не такой уж и скупой. Он просто, как и все мужчины, пытается получить как можно больше задаром. И чем больше они получают бесплатно, тем больше требуют.

— И как относится Детлеф к твоим брачным планам? — Не может быть, чтобы в Таниных мечтах не было никакой загвоздки.

— Детлефу самому пришла в голову эта мысль. Он теперь знает, чего не может себе позволить без меня. Но в этом году мы расписываться не будем. Может, в будущем мае. Я бы хотела совершить большое свадебное путешествие. Руфус засмеялся:

— Милая Таня, ты, как всегда, сделаешь все по-своему.

— Я все еще не могу поверить, что ты возвращаешься к Детлефу. — Я и в самом деле была растеряна.

Таня произнесла абсолютно невозмутимо:

— Если бы женщины больше пеклись о своих интересах, им бы не приходилось так много жаловаться на мужчин. Это мое убеждение. И поэтому я могу выйти замуж за Детлефа. — Она вдруг махнула рукой в сторону входа. В ресторан вошел Детлеф. — Что я еще хотела быстренько сказать, — заговорщицки зашептала она, — глупо, когда женщины бесконечно сетуют на мужчин: мы должны научиться работать с имеющимся в наличии материалом.

Имеющийся материал и Таня поздоровались, как счастливые влюбленные.

Мне Детлеф сказал:

— Рад тебя опять видеть, — и тут же углубился в бесконечную дискуссию о возможностях и стоимости реконструкции крыши в отеле с Руфусом, которого знал только по Таниным рассказам. Бенедикта и Анжелу он не помянул ни единым словом. Я знала, что это значило: ничего не изменилось. Да и что могло измениться?

— Как тебе счастливая парочка? — спросил Руфус на обратном пути.

— Довольно убедительно.

Хотя все было чересчур уж рационально, чтобы претендовать на настоящую любовь. Или настоящая любовь была временно вытеснена на второй план? В чем вообще разница между настоящей любовью и расчетом? Для Детлефа оказался возможным путь назад. Но Детлеф не стал за это время отцом будущего ребенка другой женщины. Я лишь сказала:

— Имеющийся в наличии материал бывает разного качества.

Сентябрьский номер «Метрополя» с нашим объявлением еще не появился в киосках, а в фойе уже стоял мужчина, который мог быть только художником. От кепки до кроссовок он был одет во что-то ядовито-красное, с голубой прядью в волосах и с немыслимо грязными ногтями. Он выписывает «Метрополь» и поэтому получает его на несколько дней раньше, чем вся остальная публика, объяснил он и положил на пол папку невероятных размеров. В ней оказалась пачка листов, испещренных длинными и короткими штрихами красного, синего и желтого цвета. Перекладывая лист за листом, он не смотрел на меня, а как завороженный любовался своими работами. Мне они понравились гораздо меньше, чем самому автору.