В начале октября мы приняли еще одно решение: сдавать с ноября столовую в аренду под кафе-ресторан. Лишь завтрак для жильцов отеля должен будет впредь готовиться под управлением госпожи Хеддерих. Все остальное чересчур утомительно для нее и для нас. Через объявление в газете мы нашли одного тщеславного австрийского повара, некоего Альфреда Д., с опытом работы в отеле и с собственной командой из четырех человек, тоже австрийцев. С ними он собирается создать кафе-ресторан. Альфред заявил, что отель оформлен в роскошном старинном стиле и он, как австриец, чувствует себя здесь будто дома.

Шестьдесят мест в столовой — то бишь кафе-ресторане — как раз то, что надо. Он планирует дорогую кухню для гурманов, а не массовое заведение. Мы нашли с ним общий язык. Руфус заключил договор об аренде на льготных условиях, сначала сроком на год. Наше дело — заботиться об оснащении и чистоте ресторана, а также о рекламе. Ясно, что одних постояльцев отеля недостаточно для процветания заведения, оно должно стать популярным. Альфред позаботится о том, чтобы каждый, кто один раз поел у него, захотел прийти снова. Альфред — неисправимый оптимист:

— Недовольных посетителей мы себе просто не можем позволить.

Бербель Шнаппензип, которая с тех пор, как мы перешли с ней на «ты», с удовольствием по-матерински опекает меня, порекомендовала мне срочно напечатать на приглашениях на бал «Темный костюм или смокинг». Иначе кто-нибудь из мужчин — не дай Бог, какой ужас! — придет в джинсах, что абсолютно не будет гармонировать с моим воистину очаровательным платьем. Сама она хотела бы прийти в очень красивом длинном баварском национальном платье, которое купила в «Хэрродс» в Лондоне. И как бы ни выглядело вечернее платье из Лондона, мужчина в джинсах рядом неуместен. Будет вполне достаточно, поясняла Бербель, написать «Темный костюм или смокинг». Дамы при этом автоматически поймут, что с их стороны ожидается, по крайней мере, приличное платье для коктейлей.

— Сделаем, — заверила я ее.

Через два дня она позвонила снова и посоветовала печатать внизу на билетах не привычную аббревиатуру «О С П С», что означает «О согласии просим сообщить», а гораздо более благородную французскую «R S V P», что расшифровывается как «repondez s'il vous plait» и означает то же самое. Этого мы делать не стали, сочтя чересчур манерным, и на билетах написали «Просим ответить».

Большинство сразу ответило согласием по телефону. Вальтрауд поинтересовалась, можно ли ей привести с собой двух важных людей из «Сотбис», тоже желающих размещать иностранных клиентов в красивом отеле. Будем только рады.

Таня хотела бы привести, кроме Детлефа, своего ювелира Вернера. Пожалуйста. Вернер желает стать нашим придворным гостиничным ювелиром и, кроме того, мечтает привести с собой свою новую пассию. Можно.

Позвонила госпожа Мазур. Она слышала от Бербель о предстоящем событии и тоже хотела бы прийти на бал со своей подругой, которая забавы ради хотела бы познакомиться с господином Леманном. О взятии напрокат господина Леманна она побеспокоится сама. Еще она хотела бы переночевать в отеле и желает комнату с французской кроватью — разумеется, не для господина Леманна. Однако Бербель Шнаппензип совсем не обязательно знать об этом. Даже ни в коем случае она не должна об этом знать, прощебетала госпожа Мазур. Консервативную мораль Бербель лучше пощадить.

Поскольку мы собираемся просить всех гостей, которые останутся после бала ночевать, предоставить ненадолго свои комнаты для всеобщего обозрения, будет трудно утаить, что госпожа Мазур делит свое французское ложе с подругой, а не с господином Леманном. А потому мы дадим госпоже Мазур и ее подруге соседние комнаты.

— Тем самым будет сохранено приличие, — резюмирует Руфус. — Они получают пятнадцатую и шестнадцатую комнаты. И в той, и в другой висят картины из галереи красавиц, это должно им понравиться.

Для Элизабет и Петера я поначалу забронировала комнату с желтыми муаровыми обоями на втором этаже, шарм которой построен лишь на контрасте желтого, белого и черного. Но потом решаю, вопреки желанию Элизабет, дать ей деревенскую комнату номер восемь — должна же Элизабет хоть раз почувствовать, как красиво просыпаться среди цветочных букетов на обоях. Моим родителям я отвожу комнату с самыми красивыми динозавровыми картинками — отцу самое время углубить свои познания о динозаврах.

Больше у нас ночевать никто не будет. На уик-энд, совпадающий с открытием, мы не принимали заказов. Кроме того, мисс Плейер получает задание после коллективного осмотра деликатно запереть все комнаты. Руфус не хотел бы на следующее утро после бала обыскивать все кровати в поисках незваных жертв шампанского.

Мы разослали приглашения во все местные газеты и журналы: чем больше напишут об открытии, тем лучше. Дополнительная приманка — выставка картин Харальда Зоммерхальтера. Пятеро журналистов в самом деле сразу соглашаются. Помимо этого, мы заказали фотографа, который будет снимать гостей.

Чего еще не хватает? Все оригиналы для проспекта давно готовы, Руфус составил новый прейскурант, он будет отдельно прилагаться к проспекту. Все тексты написаны по-немецки и по-английски, но мы не можем отправить их в типографию, поскольку не хватает одной фотографии — фасада с новой вывеской ОТЕЛЬ ГАРМОНИЯ. Буквы давным-давно должны были быть готовы, мы их ждем со дня на день. Слесарь-инструментальщик — ужасный тип. Руфусу порекомендовал его один рабочий как мастера своего дела. Якобы тот работает медленно, но очень тщательно. Пока он работает только медленно, если вообще работает.

У слесаря есть автоответчик, но он никогда не перезванивает в ответ на наши просьбы. К нему надо ехать. Когда я в первый раз приехала, чтобы вежливо поинтересоваться, когда, наконец, будут готовы буквы, у него были только О, Т и Е и все еще не позолочены. Он заявил, что сначала сделает еще Р, потому что Р — вообще самое трудное.

— Понимаете, что я хочу сказать? — спросил он. — Это закругление на Р?

— Да, — терпеливо ответила я.

— Труднее, чем Р, собственно, только В. Там два закругления. Она вдвойне тяжелее, чем Р, потому что верхнее закругление в этом шрифте совершенно иное, чем нижнее. Это как у женщин, — он смерил меня внимательным взглядом, — у вас это не так, но у многих женщин верхнее закругление спереди меньше, чем нижнее сзади. Бывают, конечно, женщины, у которых оба закругления спереди, но это тогда не так красиво, как у В.

Я решила игнорировать его намеки на женщин. Он был явно туповат.

— Мне не нужно В, — сказала я железным голосом.

Мне показалось, что у меня поехала крыша.

— Вы знаете историю Карла Валентина? Человека, который пошел к пекарю…

— Да, — тут же оборвала его я, — я долго жила в Мюнхене, а Карл Валентин был мюнхенцем, поэтому…

— Послушайте, идет один человек к пекарю и заказывает ему букву В. Он точно не объясняет, какое В ему надо, только говорит, что оно должно быть из теста для кренделей.

— Я знаю эту историю, — нетерпеливо сказала я.

Но этот слесарь-идиот, размахивая грязными руками перед грудью, сбивчиво и нудно рассказал мне все-таки эту глупую историю, которую завершил фразой:

— Но если вы из Мюнхена, вы должны знать эту историю.

— Когда будет готова надпись?

— Трудно сказать, — задумчиво ответил он, — у меня, знаете ли, есть и другие клиенты. Спросите на следующей неделе.

Руфус посоветовал плюнуть на этого идиота.

— Ни одна женщина не решилась бы нести такую несусветную чушь про мужчин, — пожаловалась я Руфусу. — К этому идиоту я больше не пойду. Если буквы не поступят через три дня, мы закажем их в другом месте. А к открытию я напишу название дисперсионной краской на ткани, и мы натянем транспарант над входом. Это будет выглядеть оригинально. Главное, чтобы люди нашли отель, пока у нас нет ничего получше. А для проспекта мы возьмем одну из моих фотографий без названия, название и так ясно.

— Отлично, — соглашается Руфус. — Как мы раньше до этого не додумались! Не будем больше трепать себе нервы из-за дурака-слесаря.