Моих спутников не стоило долго упрашивать. Мы дружно развернулись и бросились к вагенбургу. Только пятки засверкали. Эпш с Гэвой играючи перемахнули через дышла, один слева, а другая справа от меня. Я же, как шуга, метнулась под телегу. Р-раз, и я уже с другой стороны. Только тогда оглянулась.

Твою мать! Не знаю, как там эльфы заложили взрывчатку, но вершина утёса распалась на части. Один обломок именно сейчас накрыл целившихся в нас табиров. Другой, гораздо больший, рухнул в нашу сторону. Чуть наискось, не достав до крайних возов нескольких шагов.

– Пригнись! – запоздало выкрикнула я, когда добрая половина утёса с адским грохотом достигла земли, подняв целую тучу снежной пыли. Мелкие камни засвистели во все стороны.

– И-ильмаха-ам илем-атан! – донеслось из-за не успевшей осесть мутно-белой дымки.

Проклятье! Новая атака?! Я разобрала только "ильмах" – "вперёд". Наши вокруг тоже подобрались. Ну и фиг с ним, что не поняли ни слова. Вражеские команды ничего хорошего не обещают. Разве что в этот раз, потому что предводитель табиров проорал: "Вперёд, вдоль реки!"… или "по берегу"… Какая теперь разница.

Словно дожидаясь именно этих слов, толпа кочевников ринулась в указанном направлении. Кто-то нёсся прямо по воде, ломая лёд и разбрасывая ледяные брызги, которые тут же застывали мелкими искристыми бисеринами.

Вперемежку с всадниками неслись повозки, на которых орали женщины и дети. Причина этого панического бегства стала понятна, когда сквозь шум и крики до нас донеслось:

– Лево-ор! Лево-ор! Да здравствует ко-оро-оль!

Наши тут же подхватили этот клич. Хрен с ними, с убегающими табирами! Всё равно всех не перебьёшь.

Кочевники стремительным потоком ещё текли вдоль реки, когда я обратила внимание на кучу степняков, мечущуюся между скалами и вагенбургом, по которой, как в тире, вяло постреливали эльфы.

– Эй, а это кто такие?! – выкрикнула я, указывая рукой на отщепенцев.

– Табиры, – пояснила подскочившая на тачпане Нима.

Сама вижу, не слепая. Чьи табиры то?

– Наши?

– Нет, враги.

– Так добейте их! Какого хрена!

Чёрт! Я и не думала, что эти слова воспримут, как команду. Спохватилась только тогда, когда мои немногочисленные воины с криками "Да здравствует король!" полезли за линию возов. Но было поздно. Я то вообще-то хотела, чтобы с этой шайкой расправились ойлонцы.

К счастью непоправимой катастрофы не произошло.

– Алпы-ын! Алпы-ын-ам! – заорали табиры.

"Сдаёмся!" "Сдаёмся!" Видно вид моих доблестных воинов, забрызганных кровью с головы до ног и готовых кинуться пеший на конного, произвёл должное впечатление.

– Они сдаются! Не убивайте! – кричала Нима.

– Бросай оружие! Слезть на землю! Тачпанов под уздцы! – заорала я, выскакивая следом за всеми.

Кочевники подчинились, тут же побросав свои железки. Деваться то им было некуда: впереди – мы, сзади – горы, справа – распавшиеся обломки скалы, фрагменты которой, достигавшие высоты всадника на тачпане, напрочь перегораживали пути к отступлению. Оставалась возможность проскочить в сторону замка, но как раз сейчас оттуда с радостными криками неслись ойлонцы. Ловушка, в которую попало сорок восемь табиров… мне сперва их число показалось куда меньшим, уж больно тесно они сгрудились… захлопнулась.

И чего они на нас не кинулись? Видно решили, что тем, кто устоял против тысяч, их полусотня вообще на один зуб. В том, что наши неполные три десятка, что вылезли из вагенбура, разделали это шайку – ничуть не сомневаюсь. Но нужны ли нам были лишние потери? Так что всё к лучшему.

Тут и ойлонцы подоспели. Как оказалось, всю битву они метались вдоль гор – то откатываясь к замку, то вновь отбрасывая противника чуть ли не к самой Каменной пике. Падали убитые и раненые, по ним несколько раз то в одну, то в другую сторону пронеслись разгорячённые боем кавалерийские лавы. Стоило мельком бросить взгляд на мёртвые тела, обезображенные острыми копытами тачпанов, как неприятный комок тут же подкатил к горлу. Зачерпнула с ближайшего валуна снега почище, скомкала и отёрла лицо, предварительно откусив маленький кусочек. Сразу стало легче.

– Нирта, куда пленных! – выкрикнула Нима.

– Как куда? В замок!

– А с вражеским лагерем чего? – спросил Сил.

Чего? Чего? Грабить будем!

Наверное я опять брякнула это в слух, потому что:

– Тут вы не правы, ваша милсть, – возразил Пройдоха, – Грабят разбойники, а такие доблестные воины, как мы, просто берут законную добычу.

И что на это можно возразить?

Всё остальное помню какими-то обрывками. Вот передо мной лица Карраэлгара и Ламмара. Мы о чём-то разговариваем, собеседники укоризненно качают головами. Вот Нима прямо с тачпана бросается на шею своему мужу Урлу. Тот её вроде бы журит, да только милые бранятся – только тешатся. Кто-то ещё ко мне подходит, что-то спрашивает. Отвечаю. В голове какой-то туман. И усталость. Смертельная.

Ей богу, как кукла-марионетка, у которой оборвались нити. Ну, хрена вам всем от меня надо! Я же отплясала свой танец. Полностью. С выходом на бис. Оставьте меня в покое и положьте, где взяли. Даже нафталином можете не присыпать.

– Нирта, что с вами? – затрясла меня Гэва.

Похоже, до кого-то из окружающих дошло, что со мной что-то не так. Череда смазанных лиц вокруг. Что-то мне совсем хреново.

Сознание немного прояснилось, когда мы ехали на нарге. Гэвиоль посадила меня впереди на луку, и я болталась, судорожно вцепившись в гриву.

– Гэва, где кинжалы? – прохрипела я, не заметив на поясе ставшего привычным оружия.

– У вашего нового оруженосца, то есть – оруженосицы. Вот же она! – махнула женщина влево.

Сфокусировала взгляд. Ора? И когда я успела доверить ей свои клинки? Ладно, потом разберёмся. Веки слиплись и я, уронив голову на грудь, опять забылась в полусне-полуобмороке.

Новое воспоминание. Мы в какой-то комнате. Хорошо, тепло. Лицо и руки немножко покалывало. Похоже на морозе совсем заиндевела. Меня усадили на табурет и попытались снять кольчугу.

– У-у-у! А-а-а!

В спину будто ткнули раскалённым прутом. Как же больно! У-у-ы-ы! Слёзы так хлынули из глаз.

– Вы что творите изверги! – взвыла я дурным голосом.

– Нирта, ничего же нету, – удивилась Гэва.

– Как нету?! В спине что-то торчит!

– Дайте, я посмотрю, – произнесла Эна, оказавшаяся рядом на моё счастье.

Иначе бы эти живодёрки меня живьём не выпустили.

– Не волнуйтесь, нирта, всё будет хорошо. Гэва, помогай.

Вдвоём девчонки аккуратно стали подбирать кольчугу.

– Где болит? – спросила младшая.

– Пока нигде, а так под левой лопаткой.

– Да, что-то есть… Так, осторожно снимаем… Нирта, поднимите руки.

Попыталась выполнить указание. В спине сильно кольнуло, и я зашипела, как рассерженная вилья. Уш-ш-ш! Р-раз! Железная сетка осталась у девушек в руках. Уже легче.

– О-о-о.

– Что там, Эна, – заёрзала я на табуретке.

– Да не волнуйтесь, нирта, я сейчас. Ранка совсем крохотная, надо её смазать, и всё.

Что-то мне её речь напомнила обнадёживающее: "Не волнуйтесь, больной, это – рак, пройдёт". Чтобы отогнать тягостные мысли, я положила локти на колени, склонила голову на грудь и попыталась расслабиться… задремав самым бессовестным образом.

– О-о-у-у! – взвыла я спросонья.

Да что ж это такое!

– Есть! – довольно воскликнула Эна, за спиной звякнуло железом по железу, – Теперь всё снимаем. Быстро!

С меня сдёрнули кожаную рубаху, стегач… кажется так в народе называется эта фуфайка… рубашку…

– Мать честна?я! – воскликнула Фэра.

– Вы это… не волнуйтесь, нирта, – дрогнул голосок Эны, – Гэва зажимай рану. Я сейчас.

– Куда это ты? – окликнула девушку моя майор-дама.

– Отвар надо приготовить.

– Ты ж принесла?

– Другой надо, обезболивающий. Как я шить,… – она осеклась, бросив быстрый взгляд на меня, – В общем – надо.