— Да, да, я иду,— пробормотал он. Голос Мэгнана донесся до него отзвуками эха. Как во сне Ретиф видел начальника, встающего с пола.

— Ух! — Мэгнан пошатнулся.— Что произошло? — Его взгляд сфокусировался. Он уставился на беспорядок, перевернутую мебель, смущенную фигуру у стены.— Ретиф, он не…

Ретиф помотал головой, чтобы прийти в себя. Потом, качаясь, подошел к инопланетянину. Существо лежало на спине, выпучив глаза. Большой осколок кувшина из—под пунша торчал у него в груди. Лицо мертвеца приобрело легкий розовый оттенок.

— Корнел,— закашлялся Мэгнан.— Опять мертвец.

— Нам лучше по—быстрому убраться отсюда,— сказал Ретиф.— С Корнелом разберемся утром.

— Да.— Мэгнан бросился к двери, широко раскрыл ее… и попятился назад, уставившись на дуло тускло поблескивающего пистолета в руках гроака, одетого в форму миротворца.

— Не делайте никаких движений, дикие негодники,— прошипел гроак на родном языке, одновременно внимательно изучая магазин.— Я поймал вас с поличным, мягкотелые.

—  Вы совершаете ужасную ошибку,— сказал Мэгнан, в то время как еще полдюжины гроаков вошли в помещение, держа оружие наготове.— Это сделали не мы. Я имею в виду, что не я, а Ретиф.

— А, господин Мэгнан, не так ли? — прошептал капитан патруля.— Признание вашей полной невиновности, конечно, обеспечивается только собственным искренним свидетельством против настоящего преступника.

— Настоящего преступника? — заикаясь, проговорил Мэгнан.— Вы имеете в виду Ретифа? Но…

— А кого же еще? — спросил гроак.

— Но… но…

— Нет никакой необходимости давать показания прямо сейчас,— успокоил Мэгнана капитан.— Спокойно идите, а мы сами разберемся с убийцей.

Он отдал короткую команду остальным миротворцам, и те, сомкнув строй, выставили протестующего Мэгнана. После этого гроак повернулся к Ретифу.

— Может, помнишь меня, Ретиф? Шлуха, бывшего начальника Гроакской полиции? Ты однажды несправедливо обидел меня. Сегодня вечером в камере нашей тюрьмы мы сравняемся в счете.

Брильянтовые защитные щитки на лице Шлуха сверкали в назойливом белом свете специальной лампы для допросов, установленной в центре пыльной комнаты.

— Еще разок, мой дорогой Ретиф,— прошептал инопланетянин на чистом земном языке.— Чем вы руководствовались, совершая злостное преступление против мира и порядка в Гроа? Или тут, на Салиноре, если вам так угодно. Возможно, вы планировали отравить корм, поставляемый делегатам? Или, может быть, ваши планы простираются еще дальше? Может, намеревались спрятать в пище записывающие устройства такого рода, что (я буду свидетельствовать) были найдены у вас при обыске?

— Несколько лет назад вы завоевали славу, занимаясь мордобоем, Шлух,— сказал Ретиф.— Но потеряли квалификацию. Однако слова ваши звучат, как и прежде.

— Ты, несчастный землянин, на удивление легкомыслен. Будет интересно услышать, как твои шутки превратятся в мольбу о пощаде, когда наше знакомство станет более тесным.

— Вы, гроаки, видимо, планируете что—то более грандиозное, чем обычные акции,— вслух подумал Ретиф.— Втравив в авантюры посла Шиндлсуита, вы обеспечили себе поддержку со стороны ДКЗ в дурацких мирных переговорах. Потратили много времени и сил, а вы такие ребята, что даром силы и время не тратите.

— Намекаешь, что наши мотивы небескорыстны? — беззаботно спросил Шлух.— Хотя какое значение имеют мысли мягкотелых? Можешь поделиться ими со своим палачом.

— Давайте посмотрим на проблему аналитически,— продолжал Ретиф.— Чего вы можете достичь своими усилиями, кроме возможности собрать представителей всех миров, контролируемых ДКЗ, вместе в одной комнате? Может быть, достаточно, а, Шлух? Если бы произошел какой—нибудь несчастный случай, а представители погибли, кто бы стал отвечать? Кто бы оказался в самом незавидном положении? Думаю, именно вы, гроаки, в таком случае получили бы портфель, а ДКЗ ушел бы в отставку. Как второй учредитель собрания…

— Достаточно, нахальный землянин! — глаза Шлуха выдавали его волнение.

— Если бы ДКЗ оказался дискредитирован,— продолжал Ретиф,— Гроа должна выступить, чтобы устранить беспорядки; ей было бы достаточно позвать кого—нибудь, например своих друзей благов, для поддержания мира в период чрезвычайного положения. И, вероятно, прежде чем все вернулось бы в нормальное состояние, салинорцы просто оказались бы перебиты, оставив пустую планету для такой предприимчивой расы, как гроаки.

— Что за бред! — прошипел Шлух.— Всем известно, что это вы, земляне, всегда подозреваете других в нечестной игре. Вы установили в порту аппарат «Марк XXI». Теперь невозможно пронести никакое оружие, за исключением разрешенного, выдаваемого моему патрулю.

— Все правильно, Шлух. «Марк XXI» обыскивает любого присутствующего от носков до кончиков волос. Даже самую маленькую порцию яда в продуктах не пропустят детекторы. Более того, метаболические индикаторы будут осуществлять анализ поступающей пищи для того, чтобы мы были уверены, что она безопасна для потребления. Тем самым уловки Борджиа исключаются.

— Я устал от твоих теоретических упражнений,— Шлух поднялся.— Думай, что хочешь! Скажу по секрету: ваше представительство окружено моими войсками под невинным предлогом почетного караула, и никто не может ни войти, ни выйти. Завтра к этому часу ни один землянин не осмелится показать свое голое лицо ни в одном официальном здании Управления Сектором,— сказал Шлух.

— Значит, завтра,— кивнул дипломат.— Спасибо за то, что ознакомили с вашим расписанием.

— Да, бесславный человек, сующий нос в дела Гроа. Однако прежде чем ты умрешь, назови мне имя предателя, продавшего вам наши секреты, и я лично прослежу, как его посадят на кол.

— Продал секреты, да? Похоже, это подтверждает мой анализ ситуации,— сказал Ретиф.— Еще один вопрос: что получат за это благи?

— Молчать! — заорал Шлух.— Немногие оставшиеся тебе часы будут посвящены не беседам о политике, а детальным ответам на наши вопросы!

— Опять ошибочка,— заметил Ретиф и сделал шаг в направлении стола, над которым склонился полицейский. Шлух отскочил назад, жестом указал на Ретифа вооруженному охраннику, который сразу взял на изготовку оружие, нацелив в лицо Ретифу.

— Говорили ли вам когда—нибудь, ребята, что нельзя стрелять из бластера в замкнутом пространстве, так как можно сжечь все живое, в том числе и стрелка? — спросил пленник гроаков и как бы между прочим сделал еще один шаг. Охранник опустил в нерешительности оружие.

— Он врет, кретин! Стреляй! — Шлух наклонился над открытым ящиком стола. Ретиф проворно схватил офицера за шею и швырнул его на охранника. Прогремел выстрел. Пока два гроака грудой барахтались на полу, Ретиф подобрал ружье.

— Что ж, погиб еще один миф,— произнес он.— Шлух, снимите ремень и свяжите часового.

Внимательно наблюдая за двумя гроаками, Ретиф уселся на стол, со щелчком повернул ключ полевого телефона и набрал номер. Мгновение спустя угрюмое лицо консула посольства Клатчплата появилось на экране. Он с изумлением обозревал открывшуюся перед ним сцену.

— Ретиф! Что вы?.. Как?.. Да вы отдаете себе отчет? Вы что?.. Как вы могли?..— он запнулся, когда заметил живописную группу на заднем плане.— Ведь это капитан Шлух. Что он там делает?

— Он недавно встретил старого знакомого,— ответил Ретиф, не обращая внимания на стук в дверь.— Господин Клатчплат, как далеко зашли переговоры об участии Блага в конференции?

— А что? Их делегация прибудет через час. Конвой только что запросил у управления порта разрешение на приземление. Но послушайте…

— Конвой? — Ретиф поднял взгляд на дверь, в которую продолжали стучать уже чем—то тяжелым.

— Всего лишь пятьдесят первоклассных крейсеров в качестве конвоя транспорта. Вы уже знаете, что благи никогда не путешествуют безоружными. Но…

— Не могли бы вы уговорить посла отказать им в участии в конференции? — воскликнул Ретиф,— А если не получится, то встретить вооруженной охраной и…