– Уштан близко знаком с Бардией. При личной встрече Уштан непременно поймет, кто перед ним: Бардия или его двойник. Внешним сходством его не провести.

Мегабиз и Аспатин разочарованно переглянулись. Интаферн уныло произнес:

– А я-то понадеялся, что Арсам-ахеменид возглавит поход на Экбатаны.

Брови Арсама удивленно поднялись.

– Почему я?

– У тебя больше прав на царский трон, нежели у любого из нас, – ответил Интаферн.

– К тому же народ тебя любит, – вставил Мегабиз. – Если весть о смерти Бардии и о воцарении его двойника-мага прозвучит из твоих уст, о благородный Арсам, простолюдины отнесутся с доверием к этим словам.

– О многомудрый Арсам! – умоляюще проговорил Аспатин. – Спаси державу Великого Кира! Отними царский трон у подлых магов!

– Мы все пойдем за тобой! – воскликнул Интаферн.

Арсам был смущен и раздосадован всем этим, но не подал вида. В свои преклонные годы он не ощущал стремления к царской власти. И тем более не стремился ввязываться в такую смуту, которая неминуемо всколыхнет все огромное Персидское царство. Умудренный жизненным опытом, Арсам знал: те, кто сейчас призывает его занять трон Ахеменидов, при первой же неудаче могут бросить его на произвол судьбы.

Поэтому Арсам непреклонным голосом сказал:

– Я намерен дождаться Уштана. Только он разрешит мои сомнения.

Багасар, желая сгладить возникшую напряженность, предложил Интаферну, Мегабизу и Аспатину не уезжать из Пасаргад до возвращения Уштана.

Гости согласились, не видя иной возможности сделать Арсама своим предводителем…

Дни проходили за днями, а Уштан все не возвращался. Внезапно в доме Арсама появился Гистасп.

– Откуда ты? – спросил сына Арсам, предчувствуя недоброе.

– Из Суз, – ответил Гистасп. – Отана вызвал меня из Гиркании, чтобы известить об ужасном злодеянии. Отец, Бардии нет в живых.

Гистасп передал отцу то, что тому и так было известно.

Не заметив на лице у Арсама удивления, Гистасп спросил:

– Тебе уже известно об этом? Но откуда?!

– Плохие вести распространяются по свету быстрее хороших, сын мой, – неопределенно ответил Арсам. – Лучше скажи, как узнал об этом Отана?

– От дочери. У него дочь в царском гареме. Ее зовут Фейдима.

– Фейдиме показалось что-то подозрительным в царе?

– Нет, не показалось, отец, – со вздохом произнес Гистасп. – Фейдима уверена, что у царя лишь облик Бардии. Но это не Бардия. В этом же убеждена Атосса, сестра Бардии…

Старый Арсам был близок к отчаянию. Все складывалось так, как ему меньше всего хотелось. Оставалась последняя надежда – Уштан.

«В конце концов и Атосса может ошибаться, – упрямо думал Арсам. – Женщинам верить нельзя. Они глупы и ветренны! Это просто смешно – поверить женщинам и поднять оружие на сына Кира!»

Наконец Уштан возвратился.

Едва увидев друга на пороге своего дома, Арсам бросился к нему, желая немедленно расспросить о царе, дабы рассеять наконец свои мучительные тревоги и сомнения. Последние несколько дней Арсам не мог ни есть, ни спать: до такой степени его вымотало долгое ожидание.

– Говори же, Уштан. Говори! – задыхаясь от волнения, потребовал Арсам, уединившись с другом в своих покоях. – Ты видел царя?

– Нет, не видел, – Уштан печально вздохнул. – Меня даже не пустили во дворец. Со своей просьбой я был вынужден пойти к хазарапату. Но и хазарапат не стал со мной разговаривать, отослав к патиакшу. А патиакшем ныне Ардиманиш, как ты знаешь. О чем мне разговаривать с этим негодяем? Вот я и вернулся домой.

– Ты что же, даже не попытался пробиться на прием к царю иным способом? – возмутился Арсам.

– Да пытался я, – раздраженно ответил Уштан. – Мне ли не знать, как это делается. Тщетно! Во дворце полностью заменена стража, много новых евнухов, где их только набрали! Я не встретил ни одного знакомого лица. Самое печальное, что царя окружают одни мидяне, персов рядом с ним почти нет.

Арсам не скрывал своего разочарования. У него было ощущение, что он обманут своим лучшим другом.

– Я надеялся на тебя, Уштан, – сердито промолвил он. – А ты меня подвел!

– Что я мог сделать, Арсам? – Уштан всплеснул руками. – Превратиться в голубя и залететь в царские покои через окно!

– А что мне теперь делать?

И Арсам рассказал другу о людях, которые у него гостят, о том, на какое опасное дело они его подбивают. Даже его сын заодно с ними!

Уштан ответил, не задумываясь:

– Мне кажется, что правда на стороне Гистаспа и остальных. Я сам склоняюсь к мысли, что Бардии нет в живых. Советую тебе отбросить колебания и взять в руки знамя, которое они тебе предлагают.

– Это заговор, Уштан. Понимаешь? – медленно произнес Арсам. – Заговор против царя.

– Бардия мертв, и судя по всему…

– Это все слухи и кривотолки, дружище, – сердито вскочил Арсам. – А вдруг всю эту путаницу затеял он сам, подталкивая особо недовольную им знать к мятежу. Ты говоришь, что вокруг царя полно мидийцев? Мидийская знать устала от войн и поддерживает миролюбие царя, в то время как знатные персы в большинстве своем ропщут, желая новых походов и грабежей.

Видя, что Уштан озадаченно молчит, Арсам уже более спокойным голосом продолжил:

– Я верно служил Великому Киру, не считая унизительным для себя склонять перед ним голову. Я служил старшему сыну Кира, хотя Камбиз часто бывал несправедлив к своим приближенным. Мне доподлинно известно, что Камбиз нашел свою смерть от рук заговорщиков. Может, эти люди и младшему сыну Кира готовят ту же участь, желая прикрыться моим именем. Кто знает? По моим подозрениям, Интаферн и Мегабиз повинны в смерти Камбиза…

В тот же день Арсам поставил своих гостей в известность, что они не могут рассчитывать на него в своих замыслах.

Но Интаферн, Мегабиз и Аспатин не были особо огорчены услышанным, поскольку в лице Гистаспа обрели не менее сильного союзника. То, что они ранее предлагали Арсаму, было предложено Гистаспу. Гистасп предложил обсудить вопрос о престолонаследии с Отаной и Гобрием, которые также имели право на царский трон.

Вся четверка без долгих колебаний собралась ехать в Сузы. Перед отъездом Гистасп уговорил отца отпустить с ним Дария.

Арсам уступил желанию сына с одним условием, что Дарий не будет замешан в постыдных делах.

Эта страна называлась Элам. Однако со времени персидского господства за ней укрепилось другое название – Сузиана: от главного города эламитов – Суз. Впрочем, коренных жителей этой страны персы чаще всего называли киссиями. Племя киссиев издавна населяло равнинную часть Элама.

Горный Элам, расположенный южнее Мидии и соседствующий с ней, был непригоден для земледелия. Населявшие его племена занимались охотой и скотоводством, еще они славились воинственностью и за проход по своей территории взимали дань даже с персидских царей.

Равнинный Элам, ограниченный с северо-востока горными вершинами, с юга – водами Персидского залива, a с запада – рекой Тигр, славился хлебными нивами, садами и виноградниками. Процветало здесь и коневодство. Горы закрывали путь холодным ветрам, а близость моря смягчала знойное дыхание месопотамских полупустынь.

Город Сузы, расположенный на реке Хоасп, был огромен. Городские кварталы, не обнесенные стенами, сливались с парками и садами предместий.

После тесных улочек Пасаргад Сузы показались Дарию зеленым раем, где теплый ветер разносит по округе не множество мелких песчинок, а сочный аромат густой листвы, плавный шум которой был слышен всюду.

Дворец Отаны стоял на городской окраине, скрытый со всех сторон густыми рощами, где свободно бегали зайцы, антилопы и олени. Лесные насаждения были окружены широким и глубоким рвом, наполненным водой из Хоаспа. Сразу за рвом теснились усадьбы знати, обнесенные высокими глинобитными дувалами.

Во время пути от Пасаргад до Суз Дарий краем уха слышал обрывки разговоров о том, как лучше всего расправиться с магами-самозванцами. Споры об этом не прекращались ни на стоянках, ни в дороге. Особенно усердствовал Интаферн, который настаивал на нападении на магов прямо во дворце. Против этого были Аспатин и Мегабиз. Гистасп чаще выступал примирителем всех троих, ибо дело иной раз доходило до брани и взаимных оскорблений.