11 января 1783 года Адмиралтейств-коллегии был дан следующий указ: «Для командования заводимым флотом нашим на Черном и Азовском морях повелеваем тотчас отправить нашего вице-адмирала Клокачева... Адмиралтейств-коллегии долженствует по требованию его вице-адмирала подавать ему всякое зависящее от нея пособие». Вместе с ним были отправлены произведенные в контрадмиралы Роберт Дугдаль и Фома Фомич Макензи. В начале марта последний осмотрел Таганрог, Керчь и оттуда с эскадрой прибыл 2 мая в Ахтиярскую бухту, откуда Макензи донес графу Чернышеву: «В сей бухте я нашел два фрегата под командой Одинцова и принял под свое командование». «При сем, — писал Макензи, — не премину я вашему сиятельству донести, что при самом входе в Ахтиярскую гавань дивился я хорошему ея с морю положению, а вошедши и осмотревши, могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани — положением, величиной и глубиной. Можно в ней иметь флот до ста линейных судов, по всему же тому сама природа такие устроила лиманы, что сами по себе отделены на разные гавани, то есть — военную и купеческую. Без собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша. Ныне я принялся аккуратно всю гавань и положение ее мест описывать, и коль скоро кончу, немедленно пришлю карту». И далее добавил: «Ежели благоугодно будет иметь ея Императорскому Величеству в здешней гавани флот, то на подобном основании надобно будет завесть здесь порт, как в Кронштадте».

Фома Макензи, по указанию Клокачева, находит из числа местных греков строителей, выбирает из команд мастеровых и приступает к строительству. Возводятся казармы, сараи, небольшие флигели для офицеров, помещения для больных, столовые и кухни для экипажей.

Он пишет Чернышеву 2 июля 1783 года: «Нынче мы укрепляемся в Ахтиярской гавани — делаем казармы, магазины; также уже завел маленькое Адмиралтейство... Не могу довольно расхвалить вашему сиятельству удобности Ахтиярской гавани».

Строительство порта, утверждение России шло здесь тяжело. Болезнь косила всех. Не пощадила она главного командира Черноморского флота Клокачева, еле выкарабкался из ее цепких лап капитан Козлянинов и уехал в Петербург. Что говорить о моряках, солдатах, рекрутах, плотниках, всех работных людях. Макензи пишет с тревогой Чернышеву, что он не спускает морские команды на берег, там уже умерло 500 человек егерей. «Я всего оного избегаю по спасению всего общества, оставил всех господ штаб — и обер-офицеров и служителей на судах, кроме тех, кои у печения хлебов и других надобностей... А притом и для покупки мяса... посылать некого (за оказавшейся в лежащих в близких расстояниях татарских деревнях, даже и в полках великой опасной болезни)».

Однако город строился. Один за одним к еще не выстроенным причалам подходили корабли.

В мае 1784 года Федора Федоровича Ушакова назначают командиром вновь построенного линейного корабля «Св. Павел», командиром другого линейного корабля «Слава Екатерины» стал граф Марк Иванович Войнович.

В Херсоне тогда корабли строились, но не оснащались, их потом на камелях (своеобразных плотах) проводили в пристань Глубокую (ближе к устью Днепра) и там доводили до кондиции. Все лето провел Ушаков в хлопотах, занимаясь проводкой, вооружением, такелажем и парусами, установкой артиллерии. На виду Очакова прошли красавцы корабли, дали салют русской крепости Кинсбурн и проследовали в Севастополь, с которым накрепко связала судьба великого русского адмирала.

Указ Екатерины II Г. А. Потемкину «устроить... крепость большую Севастополь, где ныне Ахти-Яр» последовал еще 10(21) февраля 1784 года. Модная греческая топонимика подходила для нового города — «высокий священный город» не раз подтверждал свою славу7.

Наверное, некоторым городам с первых дней своего существования предопределена высокая судьба. Они становятся символами в истории, их имена вызывают поклонение и святой трепет. В этом нет мистики, их ореол утверждается мозолистыми руками, острой мыслью, бесстрашным поступком обитателей, их доброжелательным нравом, веселым обликом. А для этого надо, чтобы его жители, строители, его созидатели, защитники, его украшатели любили свой город, желали ему добра, счастья, процветания. Замечательно это стремление сделать свой город самым красивым, самым богатым, самым гостеприимным для друзей и неприступным для врагов. Севастополь сразу замышлялся таким. Архитекторы и вольнонаемные строители, генералы и работающие с утра до утра рекруты, высшие морские чины и торговцы, крепостные мужики и моряки — все приняли участие в том мощном первотолчке, который вывел Севастополь в разряд замечательных городов наших.

Капитан 1-го ранга Ф. Ф. Ушаков на линейном корабле «Св. Павел» прибыл в Севастополь, когда окружающие холмы начали желтеть, приближалась осень. Морскую деятельность, однако, пришлось отложить. Севастополь строился, и каждая пара рук была на счету. Команда линейного корабля почти вся оказалась на берегу. В те осенние дни русские моряки возводили пристань, были заняты на строительстве домов, складов, казарм. Бережно поддерживая тонкие стволы, высаживали они вдоль наметившихся улиц города яблоньки, каштаны, белую акацию. На стройках и складах, в возводимых помещениях и трапезных — везде успевал тогда четкий, организованный, энергичный командир «Св. Павла».

1786 год промелькнул в делах строительных и непрерывных экзерцициях на корабле. Служители учились выходить на ветер, ставить в жестокую качку паруса, распознавать сигналы. В Севастопольской корабельное эскадре под командованием капитана 1-го ранга Марка Войновича все негласно признавали, что на «Святом Павле» самый расторопный, дисциплинированный и умелый экипаж, самые четкие, понимающие, знающие свое дело командиры, самый неугомонный, блистательный и энергичный капитан. Признавали негласно, ибо Марк Иванович считал, что вышеуказанные достоинства доступны лишь ему. Ушаков сделал все, чтобы «Св. Павел» стал лучшим кораблем в эскадре. Участвовал он и в практических плаваниях, приучал офицеров и служителей к «эволюции разных движений». Однако в чинах пока повышались другие. После кончины Макензи командовать наличной Севастопольской эскадрой, портом заступил М. Войнович, ставший в 1787 году контр-адмиралом. Старшим членом Черноморского адмиралтейства стал капитан 1-го ранга Николай Семенович Мордвинов, получивший звание контр-адмирала.

Потемкин, Новороссия, и флот готовились к встрече императрицы — надо, чтобы ее встречали собственные адмиралы.

Те, кто участвовал в этом грандиозном спектакле-путешествии, и те, кто наблюдал за ним из-за моря и из дальних столиц, имели свои, и причем совершенно различные, представления о его целях и о его результатах.

Екатерина II, двигавшаяся во главе кавалькады карет, кибиток, повозок, фур, утверждала итоги своей южной политики, закрепляла в основной части империи этот Новороссийский край, окончательно затягивала узел союзнических отношений с Цесарией, она же хотела убедиться в реальности Черноморского флота державы.

Потемкин добивался и добился, чтобы при императорском дворе убедились в пользе Отечеству, которую принес он своей бурной и энергичной деятельностью в Причерноморье. Он стремился, чтобы финансирование начинаний по заселению и обустройству новых земель не прекратилось, пошло на пользу краю (ведь и все путешествие официально было названо «путь на пользу»), чтобы зарубежные, а пуще петербургские политики ощутили и увидели новый фактор решения многих вопросов — Черноморский флот. Еще он хотел этой демонстрацией предостеречь Турцию от военных выступлений.

Его римско-императорское величество Иосиф II, то бишь австрийский император, путешествовал инкогнито под именем графа Фалькенштейна. Он второй раз выходил на тайную встречу с русской императрицей в этом качестве, впрочем, о том при всех европейских дворах было известно. Иосиф устремлял свои вожделения на Балканы и полагал получить поддержку в этом в поездке, он жаждал приобрести Дунай до самого устья, выйти на Черное море, где соперником его морских устремлений неизбежно становился бы русский флот. Он не знал до конца силу и возможности России и хотел убедиться в этом лично.