Обратим внимание, как тщательно проводил Ушаков предварительную подготовку, как искусно готовил он каждую операцию. Вначале от окружающих его греков и русских получил сведения о наличии прорусски настроенных офицеров, об оппозиционных настроениях среди населения. Затем посылал «пригласительные письма», потом встречался с делегатами на самом мощном флагманском корабле «Св. Павел», дабы представители убедились в мощи русского оружия, и после этого начинал высадку. Население уже было готово к восстанию и совместным действиям против оккупантов. Французы каждый раз оказывались перед необходимостью бороться на два фронта. Русская и турецкая эскадры сами по себе представляли грозную силу, а тут еще повстанцы. Участь Ионических островов была решена. Островов, но не Корфу. Эта крепость стояла мощным, неприступным бастионом. Казалось, что ее участь не могли решить морские эскадры и неорганизованные повстанцы. Башни, форты, стены Корфу способны были вынести длительную осаду и могли покориться только мощной военной силе, пасть только перед гением выдающегося полководца.

На Балканском полуострове, на побережье Адриатического и Ионического морей расположились владения Оттоманской Порты. Однако было бы ошибочно считать, что она была там полной владетельницей. Разрезанная на несколько пашалыков, эта территория была разделена на полунезависимые княжества, переливающиеся друг в друга по мере усиления того или иного паши. Тогда, в конце XVIII века, на этой площади (ныне она входит в состав Албании, Югославии и Греции) выделилось два быстро разросшихся за счет соседей пашалыка с центрами в Шкодре (Скутари) и Янине. Надо сказать, что малые и большие войны были постоянным признаком того времени на Балканах. Войны шли между мелкими и крупными феодалами (санджек-беями), захватившими многие земли и угодья, теснившими первых в горы, на неудобья, покорявшими их и изымающими непосильный налог. Войны шли и между крупными семьями; они вели беспощадную борьбу за политическую власть, за овладение обширными районами, стремясь превратить их в наследственный удел. Так и образовались из районов, которые определила Турция (санджеков), наследственные владения местных феодалов — пашалыки. Их границы уже не совпадали с установленными Портой границами. Они то расширялись, то сужались в зависимости от завоевательных успехов пашей. Порте ничего не оставалось, как утверждать установившийся порядок, выдавая ферман13 на губернаторство паше, захватившему ту или иную область. И тогда паша был в этой области богом и судьей, устанавливал размер налогов и пошлин, был главнокомандующим армией и распорядителем судеб и имущества своих подданных. В некоторых горных районах, однако, и их власть была призрачной. Тут господствовал тот или иной местный род. Горцы были людьми, умевшими сражаться, без промаха стрелявшими по дальним целям, бесстрашными в рукопашном бою, преданными своему военачальнику. За это их ценили не только на территории пашалыков Албании и Эпира14, но и в дальних краях Османской империи. Паши и всякого рода султанские вельможи предпочитали иметь охрану из албанцев. Каждый район имел свою территорию, куда направлял наемных воинов. Химариоты в Неаполь, из Мирдиты ехали служить в полки господарям Молдавии и Валахии, с гор Дибиры служили алжирскому дею. По Египту, Палестине, Аравии — везде были отряды охраны с побережья Адриатики и Балканских гор.

Из таких вот бесшабашных удальцов и собрал ватагу молодой Али-паша, изгнанный из родового поместья отца в городе Тепелене. Отчаянная храбрость, недюжинный ум, хитрость, полное ориентирование в сложных и порой непонятных для европейца условиях султанской Турции сделали его за несколько лет одним из влиятельных и фактически независимых правителей юга Албании и Эпира. Разгромив соперников, он овладел Тепеленой и другими городами, стал пашой и центром своего пашалыка сделал город Янину, что многие годы будоражила европейских путешественников самобытностью, таинственностью и жестокостью к противникам. Али-паша был человеком с размахом, в условиях турецкого владычества фактически стал самостоятельным правителем, но демонстрировал преданность султану и умело пользовался его именем для подавления соперников.

В Европе хорошо знали Али-пашу, и всяк по-своему хотел воспользоваться его силой, стратегическим положением пашалыка и храбрым его воинством. Неаполитанский король завел для охраны от неспокойных подданных полк албанцев, из Вены посылали ему письма с пожеланиями установить постоянные отношения, он сам засылал Потемкину свою делегацию и получил от того богатые дары с племянником, взятым в плен во время русско-турецкой войны, в придачу. Али-паша умело балансировал на острие Балканских гор и политики и через французского консула Лассаля завязал обширную торговлю с Францией. Затем, подумав, что созрел для прямых контактов с блестящими королями Европы, предложил партнерство Людовику XVI. Тот высокомерно промолчал. Али не унывал и с пониманием воспринял изобретение французской революции — гильотину, отделившую голову французского короля от тела. С его головой это произошло значительно позже. Во владениях Али в то время пользовались, и небезуспешно, старым способом, производя указанную экзекуцию над многочисленными непокорными противниками и просто безвинными жертвами. Пашалык расширялся, но в горных районах Химары (Албания) и Сули (Греция) ему не везло. Войско Али терпело поражения, а химариоты и сулиоты не поддавались ни на уговоры, ни на подкупы.

Привлекали его и неплохо укрепленные владения Венецианской Албании и Ионические острова. Города Превеза, Парга, Бутринто были богатыми торговыми пунктами на путях Венецианской Республики в Адриатике. Но сама республика хирела, и дни ее были сочтены. Али-паша почувствовал это раньше, чем в Константинополе, и послал своих агентов к бурно побеждающему в северной Италии генералу Бонапарту. Будущий император Франции не отверг предложения этого «деспота», как писали о нем французские авторы. Последующие события показали, что Али-паша занимал свое место в средиземноморской стратегии Наполеона. Правда, многим выдающимся личностям свойственна односторонняя оценка своих действий, они не берут в расчет планы своих партнеров. Али-Тепелен отнюдь не желал быть пешкой в руках Наполеона, а с его помощью просто хотел расширить свои владения. Однако Бонапарт считал его своим послушным союзником и с Мальты направил посланца с предложениями совместных действий. Генерал ошибался. Али-паша внимательно следил за событиями и знал о наличии английского флота в Средиземноморье, вскоре получил известия об Абукире, почувствовал приближение новой ситуации при создании союза России и Порты.

Не успели корабли эскадры Ушакова выйти в Эгейское море, как Али-Тепелен развернулся на сто восемьдесят градусов в своих симпатиях и напал на крепость Никополь близ города Превзы, где ничего не подозревавший французский гарнизон был полностью вырезан. Это была крупная победа по тем временам, заставившая всерьез считаться с войсками Али-паши как французов, так и союзников. Тот же понял, что Венецианская Албания бесхозная (Венецинская Республика перестала существовать, Бонапарт был заперт в Египте, Австрия вела войну в северной Италии и на Рейне, Россия и Порта еще только обсуждали будущее этого района), и решил прибрать ее богатые города к рукам. Сделал он это беспощадно, напомнив своим бывшим соперникам о том, кто должен быть хозяином в Адриатике. Город Бутринто был взят еще до Никопольского сражения, а Превеза была подвергнута уничтожающему штурму и резне. Достопочтенный, богатый купеческий город перестал существовать. Худшего действия к приходу эскадры Ушакова желать было нельзя. Все христианское население Ионических островов, остальной части Венецианской Албании, сразу вспомнило предостережение французов — «вот с кем заключила союз православная держава». А тут еще по обоюдному русско-турецкому соглашению сухопутные войска для штурма Корфу должны были предоставить паши Янины, Шкодры, Дельвины и Влёры. Никто из пашей не спешил выполнять указание центральной власти, тем более не спешил это делать Али-паша, ибо ему войско нужно было для захвата следующего города Венецианской Албании — Парги. Положил он глаз и на остров Левкас (Св. Мавры), примеривая его к своему пашалыку. А почему бы и нет? Ведь удалось же взять Никополь и Превзу. Не моргнув глазом, Тепелен повел переговоры с французским военным советом на острове Левкас, обещая перевезти гарнизон на Корфу, а взамен добиваясь передачи острова в свои владения. Французы спешили, спешил и Тепелен.