Она смогла увидеть еще одну пару ног, мужчины, одетого в черные брюки, ботинки которого были начищены до глянцевого блеска.

— Почему ты просто стоишь здесь и ничего не говоришь? — спросил мужчина на этот раз тихо, но в его голосе так и сочилась угроза. — Что это? Что это за беспорядок на полу? Ты знаешь, что ты не должен здесь есть. Кто-то приходил к тебе, пока я отсутствовал?

— Нет.

— Не лги.

— Джо, — донесся умоляющий женский голос с лестницы. — Давай поговорим об этом завтра.

— Я хочу, чтобы это исчезло сейчас.

Пауза. Изобель увидела, как колебался Ворен.

— Сейчас! — он щелкнул пальцами. — Прекрати стоять, опустись на пол и очисти его!

Он вновь щелкнул пальцами, а потом снова и снова. Он указал на коробки с едой.

Ворен нагнулся, собирая коробки с едой. Его лицо можно было разглядеть, но оно было непроницаемым под его волосами. Он не смотрел в ее сторону.

— Что ты сделал со своей машиной?

Молчание.

— Я спросил, что ты сделал со своей машиной? Отвечай мне.

— Я ничего не делал…

— Ты думаешь, что это хорошо? Ты думаешь, что это смешно?

— Папа, я не…

— Заткнись. Я не хочу этого слышать. Я не хочу слышать эти проклятые слова. В самом деле, это то, что ты собираешься делать дальше. После того, как ты уберешь этот хлам, ты спустишься вниз и смоешь то, что у тебя на машине. Я устал от твоих поступков. Я устал от этого черного парада, который ты на себя…

— Это не отмоется, папа.

— Я еще не разрешил тебе говорить. И лучше бы тебе, черт побери, надеяться, что краска сойдет, потому что я не собираюсь платить за то, чтобы это исправить, ты не умеешь водить этот кусок дерьма. Я говорил тебе, что он не сможет сохранить машину, Дарси. Я говорил тебе, что он…

Ворен встал, бросая коробки.

— Это моя машина. Я купил ее сам. Брюс подписал договор, а не ты. Или ты был слишком пьян, чтобы вспомнить?

— Ворен, — снова послышался женский голос. — Просто прекратите, вы оба.

— Вот оно что. Знаешь что? Ты же не можешь содержать эту кучку хлама. Ты можешь просто ездить на этом чертовом автобусе в школу, так как ты не можешь получить ключи. Это не должно стоять напротив моего дома. И так как это твоя машина, и ты за нее платишь, ты можешь заплатить за то, чтобы его оттащили. Еще лучше позвонить Брюсу, чтобы он его отбуксировал! Я позвоню ему сам.… И еще одна вещь, я не хочу, чтобы ты снова возвращался в этот магазин книг, ты слышишь меня? Я устал от того, что этот инвалид подрывает меня. Я могу найти много работы для тебя здесь. Не больше. Это понятно?

— Что-то в этом роде.

Мужская рука метнулась, со скоростью гадюки, хватая рукав Ворена крепкой хваткой.

Изобель прижала ладонь к внутренней стороне дверцы шкафа, готовая толкнуть ее, но ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться, ее пальцы сжались над перекладинами, она понимала, что будет только хуже, если его отец узнает, что она была там.

— Когда ты собираешься проснуться? — заорал мужчина, тряхнув Ворена, его голос гулко разнесся по комнате, что-то в апатии его сына бесило его больше, чем его вызов.

Он отпустил Ворена, толкнув его назад. Он споткнулся, но удержался на ногах, схватившись за стену, его голова была опущена.

— Посмотри на себя, ты облажался, — пробормотал он, и его слова слились вместе, перетекая одно в другое.

Каблуки туфель громко стучали по полу, когда он проходил мимо шкафа. Изобель повернула голову, когда он проходил. Она услышала, как ящик стола Ворена скрипнул, открывшись, и увидела, как он упал на пол с треском, заставляя бумаги рассыпаться по полу. Другой ящик последовал за первым, за ним он опрокинул содержимое третьего. Связанные портфолио и стихи разлетелись, ручки разбросаны по всей комнате. Папа Ворена пнул полированной туфлей этот завал.

— Посмотри на эту трату времени. Боже, как ты похож на свою мать. Ты будешь неудачником, черпая мороженое всю свою чертову жизнь, если ты не исправишься.

Его отец вздохнул, и его голос звучал устало сейчас.

— Джо, хватит, — прошептала женщина. — Он сказал, что уберет это. Спускайся вниз.

Изобель низко присела, вглядываясь сквозь перекладины.

Она увидела, как в комнату вошла женщина, но ее лицо по-прежнему оставалось неясным. Она увидела, как та протянула руку, длинную, тонкую и загорелую, ее изящное запястье было окружено сверкающим браслетом.

Она коснулась его плеча.

— Лучше убрать это, — заикаясь, проговорил он. — Потому, что я вернусь сюда, чтобы проверить.

Женщина, мачеха Ворена, вывела отца из комнаты. Изобель закрыла глаза. Она медленно поднялась, прижимая книгу По к груди. Она услышала звук спотыкания. Проклятие.

Дверь захлопнулась.

В одно мгновение, шепот заполнил комнату, словно десять человек шипели и говорили одновременно.

Ее глаза распахнулись. На полу за дверью, она увидела, как потускнел свет, а потом снова стал ярким, в то время как люстра над кроватью Ворена покачнулась на цепи. Эхо шагов на лестнице стало отчужденным и искаженным, как будто доносилось откуда-то далеко и глубоко под водой. Бесформенные тени скользили по полу и по двери шкафа, бросая Изобель в эти моменты в полной темноте.

Где-то в комнате, завыла Слиппер.

Изобель постучала в двери шкафа. Они отказались открываться. Шепот становился все громче; он, казалось, сочился из стен. Она не могла больше видеть Ворена — место, где он стоял, теперь было пустым. Изобель толкнула дверь обеими руками с книгой По, зажатой подмышкой. Она ударила по перекладинам.

Дверь шкафа распахнулась с треском. Она отскочила назад. Шепот прекратился.

Он стоял со своей потрепанной сумкой, глядя сквозь нее, его лицо было таким же холодным и бесстрастным, как стекло. За его спиной неподвижно висела лампа на цепях, больше не мерцая, она все еще могла слышать рычание Слиппер.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он.

Он повернулся и, не говоря ни слова, схватил ее рюкзак и подошел к окну на дальней стене. Изобель осторожно вышла из шкафа, ее взгляд прошелся по полу, по стенам, по двери шкафа. Все было тихо.

Она смотрела, как он вцепился в окно и потянул его наверх. Он скользнул в наступающую темноту и исчез из виду.

Изобель поспешила к окну. Она обнаружила, что он стоит снаружи, казалось, парит в воздухе. Она посмотрела вниз и, когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела темную платформу, которая его поддерживала. Закрученная железная лестница крепко держалась за кирпичный фасад, ржавчина покрывала поверхность пожарной лестницы.

Она колебалась. Они были так высоко. Ворен схватил ее свободную руку, не давая ей никакого выбора. Не в силах сопротивляться ему, она вылезла на холод, ее дрожь превратилась в лихорадочный озноб, когда ледяной ветер подул в сторону дома, обдавая их холодом.

Его уже жесткая хватка усилилась и, когда ее ноги вступили на металлическую лестницу, он потянул ее. Под ними шаткая лестница заскрипела и застонала, покачнувшись, когда они свернули на первом же повороте. Вниз, кругом, вниз и опять вниз. Наверху с крыши послышались предостерегающие крики черной как смоль птицы, на ее хриплый вопль ответили карканьем и хлопаньем крыльев другие, отражаясь эхом по улице.

Ворен первым спрыгнул вниз с лестницы, которая была подвешена над землей. Продолжая неудержимо дрожать, Изобель повернулась, чтобы спуститься по одной ступеньке, держась одной рукой, подмышкой второй руки она сжимала книгу По. Она почувствовала, как руки Ворена обвились вокруг ее талии. Он поймал ее и поставил на ноги. Он еще раз схватил ее за руку, и она снова побежала, прежде чем успела понять, как и куда.

Они дошли до тротуара, и, когда он отпустил ее, передавая ей рюкзак, она знала, что нужно попасть в Кугуар. Он обогнул машину и распахнул дверцу со стороны водителя. Бросив свою сумку на заднее сиденье, он сел, потом захлопнул дверь за своей спиной.