«Я люблю тебя, я люблю тебя — я люблю тебя», — писала она в одной из типичных записок.

«Итак! Теперь мне намного лучше! Спасибо за твое милое письмо… Я действительно думаю, что мы оба так счастливы, когда слышим друг о друге, что это трудно выразить…! Это здорово — быть такими близкими друг другу и так любить… правда? Ой, мне лучше умолкнуть, потому что я чудовищно по тебе соскучилась! Ты не представляешь, в каком подавленном состоянии я была, когда получила твое письмо… и все стало проще, светлее, я почувствовала себя на 100 лет моложе, и все это только благодаря твоему письму и любви, которую ты заставляешь меня чувствовать, и которую ты мне шлешь в каждой строчке».

«Ты должно быть вчера вернулся в Сантьяго. Надеюсь, что все прошло отлично, и при том грандиозном успехе, о котором ты мне пишешь, твои "фанаты", по крайней мере, не стянули с тебя всю одежду! Я смеялась, читая о разгроме радиостанции и о царапине на твоем лбу, но я знаю, насколько это все здорово!»

«Ты получаешь 1000 за пятидневный тур, а сколько ты заработал в тот день, когда они разнесли радио, разодрали костюм и чуть тебя не убили? Надеюсь, что это не включено в ту тысячу».[36]

Рид пребывал в состоянии блаженства, проводя время с Довер или без нее, но даже он постепенно начинал осознавать, что то, как с ним обращаются, — уникально. По всей Южной Америке поднималось народное возмущение против Соединенных Штатов. Люди расценивали мощного северного соседа не как союзника, а как колониальную державу, бизнес которой состоял в закупке в их странах сырья по цене в несколько пенни за фунт и продаже товаров в несколько долларов за унцию. Они наблюдали Соединенные Штаты, поддерживающие военную администрацию и коррумпированное гражданское правительство у власти до тех пор, пока те обязываются держать рынки открытыми и проводить политику свободного предпринимательства, которая обычно благоволит американским дельцам. Как эти правительства руководят своими странами, как относятся к людям и какую политическую систему поддерживают, — Вашингтону до этого было мало дела. В 1958 году гнев народа перерос в общенациональный. В конце апреля вице-президент Ричард Никсон совершил поездку по нескольким странам Латинской Америки, и везде был освистан толпой. В Монтевидео (Уругвай) 40 студентов атаковали его машину, скандируя: «Проваливай, Никсон!» В Лиме (Перу) две тысячи демонстрантов забросали его делегацию яйцами, апельсинами, бутылками и камнями, а по возвращении в отель вице-президент был оплеван. В Каракасе (Венесуэла) две сотни человек штурмовали кортеж, забрасывая стекла его машины булыжниками. Толпа пыталась вытянуть Никсона из автомобиля. Телевизионные репортажи в Америке, дополненные кадрами, запечатлевшими надписи на стенах «Янки, убирайтесь домой!» — оказались неожиданными для многих американцев. В первый раз они заставили некоторых из них понять, что их любят не повсеместно.

Поначалу Рида это все мало заботило. Он был влюблен, с ним были Довер, его почитатели и его слава. Но Рида никогда не оставляла привычка, привитая ему отцом. Одним из основных требований Сирила Рида было: всегда читай, всегда учись. Ежедневные газеты служили Дину подспорьем в изучении испанского языка. Однажды он наткнулся на статью о чилийских рабочих, которые избили управляющего филиалом американской компании. Нанося удары кулаками и нещадно пиная, они кричали ему: «Янки, убирайтесь!» Рид похолодел от такого несоответствия. Человек, чилиец, был избит соотечественниками за преступление — работу на американцев. В то время как Рид, настоящий американец, каждый день находился среди тех же чилийцев и пел для них, и единственная опасность, которой он подвергался, — вероятность быть растерзанным фанатами. Не сумев разгадать эту загадку, он задумал собрать больше информации, решив провести какое-то время вдали от фешенебельных отелей и престижных ночных клубов и посетить другие уголки Чили. Только так он смог бы объяснить парадокс.

«Я четко помню, как проезжал мимо окраинных трущоб Сантьяго, направляясь к побережью Тихого океана, — позже писал Рид. — В этой части города, состоящей из жалких лачуг, царила неприкрытая нищета. Там по обочинам дороги стояли дети, босые, в рваных рубашках и с раздутыми животами — безошибочным признаком плохого питания. Зловоние проникало в открытые окна машины, зеленые струйки нечистот петляли между хижинами. На обочине валялась дохлая собака, тучи мух кишели в воздухе. В тот момент я начал размышлять. Существовал безопасный мир современных городов, и существовали трущобы. Официально провозглашалась крепкая дружба с моей страной, и раздавались призывы "янки, убирайтесь". Все больше и больше вопросов терзали меня. И тогда я чаще стал вспоминать моего учителя Патона Праса, который убеждал меня во всем находить истину. Что есть истина в этом мире, а что нет? Этого я еще не знал».[37]

ДИН РИД ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ

ИЗВЕСТНЫЙ АМЕРИКАНСКИЙ ПЕВЕЦ ИСЧЕЗ

ПОСЛЕДНИЙ РАЗ РИДА ВИДЕЛИ В ДЖУНГЛЯХ;

ОПАСЕНИЯ РАСТУТ — ВОЗМОЖНО, ОН МЕРТВ -

трубили газеты Аргентины, Чили и подхватившие их тревогу южноамериканские издания в начале 1962 года. Никто не видел американца в течение пяти недель, но если первое время он не был занят, то позже пропустил запланированное выступление. Менеджер клуба срочно направил репортеров к пишущим машинкам отстучать депеши об исчезновении в джунглях известного музыканта. Сообщения заставили разрыдаться не одну девушку, и основной темой разговоров на ближайшие дни среди тинэйджеров стала судьба Дина Рида, жив ли он или мертв. Каждый день добавлял таинственности и увеличивал вероятность гибели звезды.

Все началось вполне невинно. 1961-й перетек в год 1962-й. В это время Рид находился на гастролях, но не дававшая покоя непоседливость уже звала его к новому приключению. В Чили Рид познакомился с тремя американцами, задумавшими совершить путешествие в джунгли Амазонки. Ранее эти трое встретили католического священника и наслушались его рассказов о племени обнаруженных им аборигенов, до которых еще не добрались ни западная культура, ни христианство. Священник жил в этом племени, преподавал основы христианского вероучения и побуждал туземцев к ношению одежды. По его настоянию индейцы выстроили маленькую часовню, в которой он мог служить мессы. Закончилось все тем, что священник подхватил малярию и был вынужден покинуть джунгли ради лечения. Когда же он вернулся к своим новообращенным, то был потрясен. Добрая весть об Иисусе не укоренилась в душах новых христиан так, как он на то надеялся. Туземцы вновь разгуливали голыми, и что еще хуже, они снесли часовню. Служитель культа грустно и монотонно вел свой рассказ. Но его печаль не трогала американцев. Заинтригованные, они расспрашивали, возможно ли добраться до тех людей и снять о них документальный фильм. Священник был слишком подавлен, чтобы вести экспедицию к месту его величайшей неудачи, но охотно снабдил их необходимой информацией. Трое американцев, оказавшихся внештатными телеоператорами, убедили «Эн-Би-Си» ^{4} профинансировать их путешествие. В одном из чилийских клубов они завязали разговор с певцом из Америки, и еще до того, как операторы успели закончить свой рассказ, Дин попал на крючок. Он попросился в экспедицию, и трое американцев, поразмыслив, что Рид может спонсировать часть похода, с радостью согласились.

Опасное путешествие в неизведанные места явилось одним из тех безрассудств Рида, которым он был подвержен с мальчишеского возраста. … А возможно свою роль сыграли отношения с отцом, которые Дин обозначал как «не очень хорошие».[38]

Старший брат Дейл утверждал, что Дин всегда пытался доказать отцу свое мужество и отвагу. Обращенное к трем сыновьям требование Сирила быть мужчинами, воинами, резонировало в среднем из них, и Дин жаждал одобрения старика. «Он всегда рисовался перед отцом, показывая, что также хорош, как и я, — говорил Дейл. — Он был ближе к маме, а я — к отцу». Однажды Сирил взял троих ребят на Большое озеро в Скалистые горы. Дело было ранней весной, и даже несмотря на то, что температура была около 70 градусов ^{5}, большую поверхность озера покрывал тонкий лед. Дин никогда не медлил. Он стянул с себя одежду и нырнул в воду. В бесконечном состязании между двумя старшими братьями Дейл знал, что ему придется сделать то же самое. Нырнуть в ледяную воду — это все равно что «попасть под кувалду», вспоминал Дейл.[39]