Исследователи обратили внимание на карикатурные черты в облике Ионы. Трудно сказать, с чем они связаны — с аллегорическим характером произведения или с противоречиями среди отдельных групп пророков? Во всяком случае, книга не противоречит идее всемогущества Йахве, что гарантировало ей включение в канон.

Точное время написания Книги Ионы не может быть установлено. Полемика против иудейской обособленности среди народов как будто делает невозможной ее создание в период до Вавилонского пленения. Ниневия, столица могущественной Ассирии, павшая в 612 г. до н. э., к тому времени была уже давно исчезнувшим городом. В тексте книги попадается много следов арамейского языка, вошедшего в употребление у евреев после возвращения из Вавилона. Встречается выражение «Бог небес», часто употребляемое в книгах «Хроник». Это позволяет отнести написание Книги Ионы к V‑II вв. до н. э.

И обратил Бог к Ионе, сыну Амитаеву[349], слово свое:

— Встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй там, ибо Я узнал о его злодеяниях.

Встал Иона, но направил свои стопы в Таршиш, подальше от лица Божьего. Он прибыл в Поппу[350], отыскал там таршишский корабль, отдал плату за проезд и отплыл.

Бог же, обнаружив непослушание Ионы, воздвиг на море бурю великую. Видя близкую гибель, устрашились мореходы. Каждый стал взывать к своему богу, а когда это не помогло, они начали сбрасывать за борт кладь, чтобы облегчить судно. Иона же боялся обращаться к Тому, от кого бежал. Он спустился вниз и заснул крепким сном.

И явился к нему кормчий, чтобы сказать:

— Зачем ты спишь? Лучше бы помолился своему Богу, может быть, Всесильный вспомнил бы о тебе и о нас и мы бы остались живы.

Иона не тронулся с места, корабельщики же стали метать жребий, чтобы узнать, из‑за кого их постигла беда. И пал жребий на Иону. Тогда они спустились за ним и подняли на палубу, заливаемую волнами.

— Скажи, — обратились они к нему, — из‑за чего с нами эта напасть? Кто ты и откуда? Где твоя страна, из какого ты народа?

— Израильтянин я, — признался Иона. — Я чту Бога, сотворившего небо и землю.

Ужаснулись корабельщики, когда Иона поведал им, что бежал от такого великого Бога. В таких случаях они не раздумывая бросали человека за борт, но страх перед таким Богом заставил их спросить у несчастного грешника:

— Что нам с тобою сделать, чтобы море утихомирилось?

— Бросьте меня за борт, — ответил Иона, — и море отступит от вас. Я точно знаю, что эта буря из‑за меня.

Но корабельщики все же не послушали Иону, а стали грести изо всех сил, надеясь пристать к берегу. Но море продолжало бушевать. Видя, что все их усилия напрасны, корабельщики обратились к Господу Ионы:

— Молим Тебя! Да не погибнем мы за душу этого человека, да не вменишь Ты нам в вину кровь невинного, ибо все в Твоей воле и в Твоих руках.

Сказав это, они схватили Иону и швырнули его в бушующие волны. Едва Иона коснулся воды, как ярость моря стихла так же внезапно, как началась. И напал на корабельщиков великий страх, и принесли они Богу жертвы, и дали ему обеты.

Недолго Иона барахтался в воде, ибо по воле Бога на поверхность моря поднялась огромная рыба и взяла тонущего в чрево свое. И был Иона в чреве чудовища три дня и три ночи, вознося в скорби своей жаркие молитвы о спасении.

— Ты слышишь ли меня, о Боже? Ибо из чрева я молю, из преисподней. Ты вверг меня в пучину, в самое сердце моря, и потоки окружили меня. Все воды Твои и волны Твои надо мною. Отринут я от очей Твоих и не знаю, увижу ли святыню Твою. Проникли воды в мою душу, бездна обняла меня, обвита голова моя травою морского. Спустился я до основания гор, земля своими запорами замкнула меня. Но Ты, Боже, можешь извлечь душу мою из преисподней. Ибо я вспомнил о Тебе, я верю, что мольба моя дошла до тебя, до святого храма Твоего. Ибо я не из тех, кто почитает суетных и ложных богов, кто недостоин милосердия Твоего. И обещаю я принести Тебе жертву, а то, что обещал, выполню. Ведь у Бога моего спасение мое.

Услышав это, Бог приказал рыбе изрыгнуть Иону на берег.

Не успел Иона опомниться, как услышал обращенное к нему слово Божье:

— Встань, шествуй в Ниневию, город великий, проповедуй там то, что Я тебе прикажу.

Встал Иона и отправился в Ниневию. Была же Ниневия у Господа городом великим. Для того чтобы ее обойти, понадобилось бы три дня. И стал Иона ходить по городу от рассвета до заката. Не останавливаясь ни на миг, он взывал:

— Знайте, что стоять вашему городу осталось сорок дней, после чего он будет разрушен.

Не усомнились ниневийцы в пророчестве Ионы. Они объявили пост, оделись в рубища от мала до велика. И царь их, услышав о вещании Ионы, покинул трон, снял царское одеяние, облачился в рубище и сел на пепле. И повелел царь Ниневии сказать от своего имени и от имени своих вельмож:

— Пусть люди не едят и не пьют. Пусть и скот не ходит на пастбище. Пусть люди облекутся в рубище и что есть сил вопят к Богу. Пусть они откажутся от нечестия, от насилия рук своих. Кто знает, ведь Бог может оказать нам милость свою, утолить свой пылающий гнев! И мы тогда не погибнем.

Бог все это видел и слышал. Пожалел он о том, что обещал навлечь на Ниневию беды, и не навлек их.

И стало обидно Ионе. Досада овладела им, и взмолился он Богу:

— Вот, говорил я еще тогда, когда был на своей земле, намереваясь бежать в Таршиш, что Ты в благости своей, долготерпении, милосердии отменишь свою кару. Теперь же я вижу, что был прав. Поэтому возьми мою душу, ибо мне лучше умереть, чем жить.

Выслушав эти слова, Бог спросил:

— Почему это тебя так огорчило?

Иона же молча покинул Ниневию, остановился восточнее ее, устроил себе шалаш и сел, чтобы видеть, что станет с Ниневией.

Тогда вырастил Бог тыкву[351], и она поднялась над Ионою так, что его голова была закрыта тенью. Очень обрадовался Иона растению и забыл о своем огорчении. Но на следующий день Бог наслал на тыкву червя, и она засохла. А когда взошло солнце, Бог наслал сжигающий восточный ветер[352]. Стало печь солнце голову Ионы, так что он изнемог и снова стал просить себе смерти. И снова спросил Бог Иону:

— Неужели ты так сильно огорчился из‑за растения сего?

— Да! — ответил Иона. — Смертельная это горечь.

— Так вот, — продолжал Бог, — ты пожалел растение, над которым не трудился, которое не взращивал, какое выросло в одни сутки и в то же время, в те же сутки пропало. Как же Мне не пожалеть Ниневии, города великого, в коем более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правды от кривды, и где так много скота?

КНИГА РУФЬ

В группу книг Ветхого завета, которые называют священными писаниями, входят книги о двух женщинах, справедливо считающиеся художественными шедеврами. Первая из них, Книга Руфь могла оказаться в каноне не только потому, что Руфь мыслилась родоначальницей царя Давида. Составители Библии, вопреки распространенному мнению о них, не всегда были догматиками, учеными сухарями, следившими, чтобы в Священное писание не проникло что‑либо неподобающее. Они были людьми, не лишенными чувства прекрасного и к тому же понимавшими, что для упрочения веры мало назиданий, что необходимо воздействовать не только на разум, но и на чувства. Не случайно в эту же группу книг вошла Песнь песней царя Соломона.