Сейчас же мы только знаем, что в камнях и дровах обитают привидения и духи, бесплотная нечистая сила. И так дело обстоит уже давно. Иначе христианские миссионеры, обращавшие германцев в свою веру, не сетовали бы на Гер Мона, которому народ поклонялся даже после принятия христианского учения. И миссионеры не удивлялись бы тому, что германцы — упрямый народ — считают луну похитителем дерева.

Это так, хотя и не совсем. Ибо луна похищает дерево, но при этом сама умирает.

Тот, кто наблюдал, как лунный серп умирает на небесном древе, мог достойно отметить это чрезвычайно важное событие только лишь подражанием ему в торжественных церемониях на земле. У древних греков был обычай приносить в жертву быка или корову, предварительно позолотив им рога. Этот торжественный обряд описан в Одиссее:

Согласно рассказу Одиссеи, Афина Парфенос, девственная богиня, в святилище которой обитала священная змея, а на щите которой иногда взамен змеи изображали рыбу, присутствует при смерти златорогой телицы.

Это соответствует явлениям, происходящим на небе: луна умирает ранним утром на востоке, где в последний раз виден убывающий тонкий золотой рог; и только там может появиться утренняя звезда — девственная богиня Венера-Афродита.

В текстах Старшей Эдды также упоминаются в связи с алтарем и святилищем златорогие коровы. О принесении коров в жертву несколько чудесных рассказов передает Плутарх. Например, в дни празднеств в честь Прозерпины у осажденных жителей города Кизика (на Малоазийском побережье) не было черной коровы для жертвы и они вылепили из теста и поставили у алтаря ее изображение. Между тем посвященная богине корова, которую специально откармливали, паслась, как и весь скот кизикинцев, на противоположном берегу пролива. Однако в день празднества она покинула стадо, добралась вплавь до города и предоставила себя для жертвоприношения.

Другая корова, наклонив голову, встала на камень, посвященный богине, когда Лукулл^[213] со своим войском форсировал реку Евфрат. Лукулл велел тут же принести ее в жертву богам.

У Плутарха же есть рассказ о римском обычае приносить в жертву коз в «день исчезновения Ромула с земли». При этом писатель приводит многозначительную дату: седьмой или девятый день июля^[214]. Конечно, ни Плутарх, ни источники, которыми он пользовался, уже не помнили истинных причин, породивших этот праздник, во время которого римляне высыпали толпой на улицу и рассаживались в тени фиговых деревьев. Плутарх просто указывает: «Обедать садятся в тени фигового дерева, и самый этот день зовут „Капратинскими нонами“, как полагают, по названию смоковницы, с которой девушка подала знак факелом [смоковница по-латыни — „капрификон“]. Впрочем, другие говорят, будто большая часть этих обрядов связана с исчезновением Ромула, ибо как раз в этот день он пропал за городом, неожиданно объятый мраком и бурей, или, как считают некоторые, во время солнечного затмения; по месту, где это произошло, день получил наименование капратинских нон. „Капра“ по-латыни — коза, а Ромул исчез, выступая перед народом близ Козьего болота»^[215].

Следовательно, во времена Иисуса Христа римляне уже по-разному объясняли происхождение праздника под фиговыми деревьями. Но из приводимых Плутархом сведений, если отбросить сообщения о военных событиях, явствует, что первая треть летнего месяца июля во время новолуния — это время смоковницы, жертвоприношения козы и смерти царя. Это то самое время, когда на небе солнце стоит у ствола небесного древа, на котором умирает луна (в виде козы). Но вот как исчез сам Ромул, об этом источники больше ничего не сообщают. По-видимому, во времена Иисуса Христа старый культ был уже непонятен или отошел в прошлое.

В пещере Шанселяд (Южная Франция) среди предметов, принадлежавших человеку, жившему за десять-двадцать тысячелетий до нашей эры, археологи обнаружили маленькую костяную пластинку, по-видимому служившую амулетом. На ней вырезана голова бизона, отделенная от туловища, и его спинной хребет. Эта находка сразу же напомнила ученым о другом спинном хребте, существовавшем примерно за десять тысячелетий до нашей эры, о священном символе египетского Осириса, небесного быка. Пожалуй, аналогии были бы недостаточно обоснованы, если бы археологи не сделали в Южной Германии поразительное открытие. Это были захоронения двух молодых самок мамонта, расположенные неподалеку одно от другого, причем точно так же, как на пластинке, в яме лежали только голова, отделенная от туловища, спинной хребет и две передние ноги. Правда, бизон и мамонт — совершенно различные животные, но у обоих есть бивни, изогнутые наподобие лунного серпа. Кроме того, в сюжетах пещерных росписей мамонт и бизон играют примерно равнозначную роль. Совершенно очевидно, что различные племена почитали различных животных, лишь бы они имели рога или бивни в форме лунного серпа.

Выбор такого животного, как мамонт, указывает на глубочайшую древность определенных культовых обрядов, связанных с захоронением головы и хребта в отдельности. Но что же могло обозначать это действие? Прежде всего, это свидетельство того, что голова животного и его хребет считались неприкосновенными частями тела и не употреблялись в пищу. Они были табу для людей, которые их захоронили.

О большем говорить нельзя, не рискуя впасть в ошибку. Но, может быть, загадку частично разъясняет то обстоятельство, что головы и спинные хребты мамонтов и бизонов сильно напоминают столбы с головами рогатых животных, которые много тысячелетий спустя появились в Египте, Греции и других областях древнего мира. Египетский иероглиф, обозначающий слово «жертва», представляет собой голову коровы или быка. При торжествах по случаю освящения святилищ богов, закладки храмов и дворцов в жертву египетским богам приносили рогатые головы.

В египетском иероглифическом письме день полнолуния изображали в виде лунного диска, покоящегося на стволе кипариса. Это выглядело так, как если бы голова (луна) была посажена на столб или на спинной хребет. По более древним представлениям, на этот столб (стебель лотоса) помещали не лунный диск, а голову рогатого животного.

В течение месяца голова (луна) постепенно исчезала на небе, ее как бы отрезáли. Под конец оставался тонкий серпик, который многие народы считали каменным ножом или серповидным мечом. Таким казался лунный серп древним египтянам. Такое же представление сложилось и у древних ацтеков, у которых была лунная богиня, «белый каменный нож». Здесь уже происходит переплетение понятий: луна на разных стадиях представляется то головой, то ножом, отделяющим эту голову. У луны на небе отрезается голова, причем отрезает ее сам лунный серп. А когда лунный серп исчезает, это означает, что голова отрезана целиком. Она покоится в потустороннем мире, она скрывается в дереве или в скале, но она воскреснет снова, вырастет и засияет.

Вряд ли наши современники способны понять истинный смысл выражения «лунный лик». Они скорее всего весьма удивились бы, выяснив, что эта метафора подразумевает голову без туловища и ног. И пришли бы в ужас, узнав, что люди верили, будто для достойного подражания смерти луны следует рубить головы здесь, на земле.