— Ага, — понимающе кивнул Сол и утешил: — Отстираешь, соус не жирный. И тока не будет, не старые времена.

— Это точно, — улыбнулся Крис, очень довольный тем, какую удобную отговорку придумал.

Помимо одинаковых пакетиков для всех — как объяснили парням «от профсоюза» — были, ещё, тоже именные кому-то от кого-то или просто кому-то неизвестно от кого. Хотя эти немудрёные загадки тут же сообща с шумом, смехом и подначками разгадывались.

Крис смеялся, шутил и галдел со всеми. Он сделал, что хотел, а теперь… теперь будь что будет.

Один за другим шли праздничные, необыкновенные, сумасшедшие дни. Двадцать пятое, двадцать шестое, двадцать седьмое… Мягкий, щекочущий щёки снег, неожиданно приятный мороз, редко проглядывающее от того ещё более приятное солнце. И каждый день что-то неожиданное, новое…

Сразу после завтрака решили сходить поздравить бабу Фиму. Собрали нарядный пакетик гостинцев, Женя накинула на плечи свою золотую шаль, Алису всунули в ботики и пальтишко поверх нового платьица. И пошли.

Коридор был уже наполнен снующими из квартиры в квартиру людьми, двери жилых квартир то и дело хлопали и даже будто вовсе не закрывались. Носилась празднично разодетая ребятня. Алиса шла, держа Эркина и Женю за руки и поздравляя всех встречных с Рождеством сразу на двух языках.

Крохотная — кухня и жилая комната — квартирка бабы Фимы была такой зелёной от множества цветов, что Эркин даже не сразу выглядел маленькую ёлочку и не на крестовине, а, как и остальные цветы, в горшке. Неужели… живая?

— Живая, живая, красавица моя, — перехватила баба Фима его взгляд. — Второе Рождество вместе встречаем. Ну, спасибо, милые мои, уважили старуху. Вот и чайку из самовара сейчас попьём.

Чай из самовара был необыкновенно вкусным, и Эркин укрепился в мнении, что им самовар нужен и после праздников стоит если не купить, то хотя бы присмотреться. Пока пили чай, к бабе Фиме заглянули из соседних квартир ещё две старушки. Одна — маленькая, как баба Фима, но сухонькая, а другая — большая, осанистая. Баба Лиза и баба Шура. Посидели немного все вместе. Алиса спела про рождественские колокола, сама пела, Эркин чуть-чуть подтягивал, чтобы не сбивалась, а так как бабушки не знали английского, то пересказала — с маминой помощью — на русский. Бабушки умилились и восхитились. И заговорили о церкви, о церковном пении, какой там хор, ну, прямо ангельский. И церковь хорошая, тесно было, правда, но уж в светлый-то день грех не пойти. А уж пели-то, пели как…

И при первой удобной паузе Женя встала, а за ней сразу и Эркин с Алисой. Ещё раз поздравили друг друга и попрощались.

— Мам, — спросила Алиса, когда они шли уже по своему коридору, — а мы в церковь пойдём?

— А тебе хочется? — ответила Женя вопросом.

— Ну-у-у, — неопределённо протянула Алиса и покосилась на Эркина.

Его лицо не выразило ни малейшего желания такого похода, и Алиса решила, что идти туда не стоит.

— Не-а, не хочу.

— Ну, — пожала плечами Женя, — тогда и говорить не очем.

Эркин согласно кивнул. В самом деле, это ж не Джексонвилль, а если здешний поп и припрётся к ним, так ничего сделать им не сможет. Не прежние времена.

На центральной площади — все её так называли, хотя на всех указателях и табличках было написано, что это площадь Победы — стояла высоченная ёлка с большими игрушками и лампочками вместо свечей. И там в полдень представление для детей, а вечером, когда стемнеет, представление и танцы для взрослых.

Они решили пойти на детское. И уже возле магазинчика Мани и Нюры нагнали Тима, тоже со всей семьёй. И ещё шли от их дома. С детьми. И всё туда же.

Эркин удовлетворённо отметил, что Женя и Алиса одеты не хуже других, и сам он — вполне на уровне. И перехватил такой же удовлетворённый взгляд Тима. И улыбнулся. Тим понимающе кивнул.

Так все вместе и пришли на площадь. Там, где-то в толпе, играла гармошка и было столько взрослых и детей, что Алиса крепко ухватилась за руки Эркина и Жени. Но Дим вырвался у Тима, схватил Катю за руку и ввинтился в толпу, волоча сестру за собой и звонко крикнув:

— Алиска! За мной!

— А ты не командовай! — завопила Алиса.

И, бросив Эркина с Женей, помчалась вдогонку.

— Ох, и боевой же парень, — сказал кто-то рядом с Тимом.

— Тихим будешь — так забьют, — возразил мужчина в ватной рабочей куртке с закутанным в платки до шарообразного состояния малышом на руках.

— Забьют, не забьют… — тут же возразили.

— А кто смел, тот и два съел…

Но Тим уже лез к ёлке, и Зина едва поспевала за ним, держась за его полушубок. Рядом туда же, но не отодвигая людей, а протискиваясь между ними, пробивался Эркин, заботливо проталкивая Женю.

Когда они продрались к ёлке, там уже крутился детский хоровод, которым командовал седобородый старик в синем длинном… халате, что ли? Вообще-то он походил на Санта-Клауса, но женщина рядом с ним в бело-голубых шубке и шапочке и с длинными светло-жёлтыми косами, это кто? На гармошке играл парень в клоунском костюме. Алиса, Дим и Катя упоённо прыгали в общем кругу, и Эркин с Тимом одновременно перевели дыхание.

Теперь они вчетвером стояли рядом и с неменьшим интересом смотрели представление.

Эркина сзади хлопнули по плечу. Он резко обернулся и увидел Кольку-Моряка.

— Привет, с Рождеством вас!

— Привет, — улыбнулся Эркин. — И тебя с Рождеством.

— Свою привёл?

— Ну да, вон прыгает.

— Ага, вижу.

— А ты чего?

Колька ухмыльнулся.

— Вон, видишь, колобок катается. В моём ремне.

— Ага, — кивнул Эркин, найдя взглядом маленькую и действительно круглую фигурку, перетянутую ремнём с якорем на пряжке.

— Братишка мой, — самодовольно сказал Колька. — Во, какой пацан!

Колька улыбнулся Жене и за локоть потянул Эркина к себе.

— На два слова.

— Ага, — Эркин отошёл за Колькой. — Чего случилось?

— Слушай, мы завтра стенку заводим. Придёшь?

— А чего ж нет? — кивнул Эркин.

Что такое «стенка» он уже представлял и не видел причин для отказа.

— Тогда к полдню на пруду.

— А он где?

— За Старым городом. Найдёшь.

Эркин кивнул.

— Идёт.

— И вот что, — Колька хитро подмигнул. — Все всё знают, но не звони. Усёк?

Эркин улыбнулся.

— Ежу понятно. К полдню буду.

Когда он вернулся к Жене, она, словно не заметив, что он отходил, самозабвенно смеялась над двумя клоунами. Хоровод уже распался, и Алиса с Димом и Катей были тут же. Тим быстро искоса посмотрел на Эркина, но ничего не сказал.

После представления они ещё немного погуляли по площади все вместе. Посмотрели, чем торгуют в палаточках и с лотков, выпили по стакану горячего, пахнущего мёдом и пряностями, напитка — он назывался сбитнем, и, к удивлению Тима и Эркина, Зина с Женей тоже впервые его попробовали. Купили шарики со снежинками — Кате зелёный, Диму красный, а Алисе синий. Шары, чтоб не потерялись и не улетели, привязывались за конец нитки к пуговице на пальто. Больше ничего покупать не стали, хотя глаза так и разбегались, но нельзя же все деньги в один день потратить, и всю площадь за раз тоже не закупишь.

К себе, в «Беженский корабль» возвращались удовлетворённые и немного усталые. Впереди, держась за руки, шли Дим, Алиса и Катя, Дим посередине, крепко держа девчонок. Зина и Женя следом, вполголоса обсуждая какие-то кухонные проблемы, и Тим с Эркином невольно на шаг отстали от них.

— Ты про стенку слышал? — тихо спросил Тим.

Эркин кивнул и улыбнулся.

— Позвали, что ли?

— Пойду завтра, — не очень уверенно ответил Тим и неохотно пояснил: — Сорваться боюсь.

— Я тоже перед олимпиадой трухал, — как и Тим, Эркин перешёл на английский. — А оказалось… Когда без злобы и голова ясная, руку удержишь. Не проблема.

— Ну… Может и так, — задумчиво сказал Тим. — На тренировках же редко когда увечили, если только… — и оборвал себя.