5 Сын блаженных богов, рода ты римского Охранитель благой, мы заждались тебя! Ты пред сонмом отцов нам обещал возврат Скорый, – о, воротись скорей! Вождь наш добрый, верни свет своей родине! Лишь блеснет, как весна, лик лучезарный твой Пред народом, для нас дни веселей пойдут, Солнце ярче светить начнет. Как по сыну скорбит мать, если злобный Нот По карпатским волнам плыть не дает ему, Не давая узреть дома родимого Больше года; как мать, молясь, Иль обеты творя, или гадаючи, Не отводит очей от берегов крутых, Так, тоской исходя, родина верная Все томится по Цезарю. Безопасно бредет ныне по пашне вол; Сев Церера хранит и Изобилие; Корабли по морям смело проносятся; Ни пятна нет на честности; Не бесчестит семьи любодеяние; Добрый нрав и закон – цепь для распутников; Матери родовым сходством детей горды; За виной кара следует. Кто боится парфян, кто скифа дерзкого? Кто германской страны, диким отродием Столь чреватой? На то Цезарь наш здравствует! Кто войны с злой Иберией? На холмах у себя день свой проводит всяк, Сочетая с лозой дерево вдовое, И, домой воротясь, пьет, на пиру к тебе, Словно к богу, взываючи. Он, с мольбою к тебе и с возлиянием Обращаясь, твое чтит имя божие, Приобщая его к Ларам, – так в Греции Чтят Геракла и Кастора. «О, продли, добрый вождь, ты для Гесперии Счастья дни!» – по утрам так мы и трезвые Молим, молим мы так и за вином, когда Солнце к морю склоняется. 6 Бог, чью месть за дерзкий язык изведал Род Ниобы весь, похититель Титий, И Ахилл, едва не вошедший в Трою Победоносно. Воин всех сильней, но тебе не равный, Хоть родился он от Фетиды-нимфы; Хоть копьем своим приводил он в трепет Башни дарданцев. Словно гордый кедр, что секирой срублен, Словно Евром вдруг кипарис сраженный, Рухнул наземь он и главой уткнулся В прах илионский. Он в обман не ввел бы – в коне сокрытый, В том, что ложно был посвящен Минерве — Тевкров, как на грех, пировавших, двор весь В радостной пляске; Нет, он въявь гроза для плененных – ужас! — Ввергнул бы в огонь и детей, не знавших Речи; даже тех – о позор! – что скрыты В матери чреве. К счастью, Феб, твой глас и благой Венеры Вняв, отец богов снизошел к Энею: Стены дал ему возвести для града С лучшей судьбою. Мастер лиры, ты, обучивший Музу, В Ксанфа ты струях омываешь кудри; Будь защитой, Феб, Агиэй безусый, Давна Камене! Феб внушил мне дар вдохновенья, песни Петь и имя мне даровал поэта. Лучшие из дев и отцов славнейших Отроки! Вас ведь Всех берет под кров свой Диана-дева, Чьи и рысь и лань поражают стрелы… Вы блюдите такт, по ударам пальца, Песни лесбийской. Чинно пойте песнь вы Латоны сыну, Пойте той, что свет возвращает ночью, Рост дает плодам и движеньем быстрым Месяцев правит. Дева! Став женой, «Вознесла я» – скажешь «Гимн богам во дни торжества, что Риму Век протекший дал, а поэт Гораций Дал мне размеры». 7 Снег последний сошел, зеленеют луга муравою, Кудрями кроется лес; В новом наряде земля, и стало не тесно уж рекам Воды струить в берегах; Грация с сестрами вновь среди Нимф уж дерзает, нагая, Легкий водить хоровод. Ты же бессмертья не жди, – это год прожитой нам вещает Так же, как солнца закат. Холод Зефиром сменен; весна поглощается летом, С тем, чтоб и лето прошло; И уже сыплет дары плодоносная осень, чтоб вскоре Стала недвижно зима. Месяца в небе ущерб возмещается быстро луною; Мы же, когда низойдем В вечный приют, где Эней, где Тулл велелепный и Марций, — Будем лишь тени и прах. Знает ли кто, подарят ли нам боги хоть день на придачу К жизни, уже прожитой? Пусть же минует все то рук наследника жадных, чем можешь Жизнь ты свою усладить! Стоит тебе умереть, лишь Минос приговор в преисподней Свой над тобой изречет, — Ни красноречье тебя, ни твое благочестье, ни знатность К жизни, Торкват, не вернут. Даже Дианой не мог Гипполит целомудренный к жизни Взят быть из царства теней. И не способен Тезей сокрушить цепи Леты, в которых Страждет давно Пирифой. 8 Я б друзьям подарил с полной охотою Чаши, мой Цензорин, медь, им желанную, И треножники всем – греков почетные Роздал я бы дары, не позабыв тебя, Если б был я богат теми издельями, Что Паррасий создал или создал Скопас, — Этот в мраморе, тот краской текучею Мастер изображать бога иль смертного. Но нет средств у меня, и не нуждается В дивах этих твой ум и обеспеченность. В песне радость твоя, – песню ж могу я дать И, даря, оценить всю ее стоимость… Знаки, что на камнях врезаны волею Граждан, дабы вернуть рати водителю Жизнь по смерти и дух; бегство поспешное Ганнибала; гроза, вспять обращенная На него же; пожар града безбожного, Карфагена, – вождя, имя кому дала Покоренная им силою Африка, Не прославят звончей песни калабрских Муз. И, коль свиток хранить будет молчание, За деянья свои ты не получишь мзды. Чем бы стал славный сын Марса и Илии, Если б зависть, сокрыв, подвиги Ромула Обошла? А Эак? Милость, талант и глас Всемогущих певцов перенесли его В край блаженных, из вод выхватив Стиксовых, Муза смерти не даст славы достойному: К небу Муза ведет! И неустанного Геркулеса на пир вводит к Юпитеру; Тиндаридов звезда чуть не со дна морей Извлекает корабль, бурей расшатанный, И, лозою увит, Либер желаниям Задушевным людей добрый исход дает. |
