Два желания 1. «Жить на вершине голой…» Жить на вершине голой, Писать простые сонеты… И брать от людей из дола Хлеб, вино и котлеты. 2. «Сжечь корабли и впереди, и сзади…» Сжечь корабли и впереди, и сзади, Лечь на кровать, не глядя ни на что, Уснуть без снов и, любопытства ради, Проснуться лет чрез сто. <1909> Простые слова В наши дни трехмесячных успехов И развязных гениев пера Ты один, тревожно-мудрый Чехов, С каждым днем нам ближе, чем вчера… Сам не веришь, но зовешь и будишь, Разрываешь ямы до конца И с беспомощной усмешкой тихо судишь Оскорбивших землю и Отца. Вот ты жил меж нами, нежный, ясный, Бесконечно ясный и простой, — Видел мир наш хмурый и несчастный, Отравлялся нашей наготой. И ушел! Но нам больней и хуже: Много книг, о, слишком много книг! С каждым днем проклятый круг всё уже И не сбросить «чеховских» вериг… Ты хоть мог, вскрывая торопливо Гнойники, – смеяться, плакать, мстить, — Но теперь всё вскрыто. Как тоскливо Видеть, знать, не ждать и молча гнить! <1910> Бессмертие Бессмертье? Вам, двуногие кроты, Не стоящие дня земного срока? Пожалуй, ящерицы, жабы и глисты Того же захотят, обидевшись глубоко… Мещане с крылышками! Пряники и рай! Полвека жрали – и в награду вечность… Торг не дурен. «Помилуй и подай!» Подай рабам патент на бесконечность. Тюремщики своей земной тюрьмы, Грызущие друг друга в каждой щели, Украли у пророков их псалмы, Чтоб бормотать их в храмах раз в неделю… Нам, зрячим, – бесконечная печаль, А им, слепым, – бенгальские надежды, Сусальная сияющая даль, Гарантиро́ванные брачные одежды!.. Не клянчите! Господь и мудр, и строг, — Земные дни бездарны и убоги, Не пустит вас Господь и на порог, Сгниете все, как падаль, у дороги. <1922> Утешение Жизнь бесцветна? Надо, друг мой, Быть упорным и искать: Раза два в году ты можешь, Как король, торжествовать… Если где-нибудь случайно — В маскараде иль в гостях, На площадке ли вагона, Иль на палубных досках — Ты столкнешься с человеком Благородным и простым, До конца во всем свободным, Сильным, умным и живым, Накупи бенгальских спичек, Закажи оркестру туш, Маслом розовым намажься И прими ликерный душ! Десять дней ходи во фраке, Нищим сто рублей раздай, Смейся в горьком умиленье И от радости рыдай… Раза два в году – не шутка, А при счастье – три и пять. Надо только, друг мой бедный, Быть упорным и искать. <1922> Диета Каждый месяц к сроку надо Подписаться на газеты. В них подробные ответы На любую немощь стада. Боговздорец иль политик, Радикал иль черный рак, Гениальный иль дурак, Оптимист иль кислый нытик — На газетной простыне Все найдут свое вполне. Получая аккуратно Каждый день листы газет, Я с улыбкой благодатной, Бандероли не вскрывая, Аккуратно, не читая, Их бросаю за буфет. Целый месяц эту пробу Я проделал. Оживаю! Потерял слепую злобу, Сам себя не истязаю; Появился аппетит, Даже мысли появились… Снова щеки округлились, — И печенка не болит. В безвозмездное владенье Отдаю я средство это Всем, кто чахнет без просвета Над унылым отраженьем Жизни мерзкой и гнилой, Дикой, глупой, скучной, злой… Получая аккуратно Каждый день листы газет, Бандероли не вскрывая, Вы спокойно, не читая, Их бросайте за буфет. <1910> Быт Мясо Шарж Брандахлысты в белых брючках В лаун-теннисном азарте Носят жирные зады. Вкруг площадки, в модных штучках, Крутобедрые Астарты, Как в торговые ряды, Зазывают кавалеров И глазами, и боками, Обещая всё для всех. И гирлянды офицеров, Томно дрыгая ногами, «Сладкий празднуют успех». В лакированных копытах Ржут пажи и роют гравий, Изгибаясь, как лоза, — На раскормленных досыта Содержанок, в модной славе, Щуря сальные глаза. Щеки, шеи, подбородки, Водопадом в бюст свергаясь, Пропадают в животе, Колыхаются, как лодки, И, шелками выпираясь, Вопиют о красоте. Как ходячие шнель-клопсы, На коротких, пухлых ножках (Вот хозяек дубликат!) Грандиознейшие мопсы Отдыхают на дорожках И с достоинством хрипят. Шипр и пот, французский говор… Старый хрен в английском платье Гладит ляжку и мычит. Дипломат, шпион иль повар? Но без формы люди – братья, — Кто их, к черту, различит?.. Как наполненные ведра, Растопыренные бюсты Проплывают без конца — И опять зады и бедра… Но над ними – будь им пусто! — Ни единого лица! Июль 1909 Гунгербург |
