— Эта волна закончилась, и что нас ждет в ближайшие десятилетия?

— В конце XX — начале XXI в. страна вступила в полосу стабилизации, ведь ни одна революционная ситуация не может длиться вечно. Люди начинают искать выход из положения, стремятся повысить качество жизни. Это закон природы — общество включает рычаги самосохранения.

Путин, опираясь на цивилизационные достижения конца 1980-х — начала 1990-х гг., пытался ограничить проявления хаоса, криминал, коррупцию, которые мешали и мешают жить стране. Я думаю, что в этом смысл событий конца XX — начала XXI в. И дальнейшая наша жизнь зависит от того, как усилия, нацеленные на стабилизацию ситуации в стране, будут соотноситься с общим цивилизационным развитием России. Удастся ли руководству РФ, опираясь на такие мощные рычаги, как рынок и свобода личности, искоренить те явления, свойственные российскому народу, которые мешают ему нормально жить? Ответа на этот вопрос не даст ни один историк, ни один политический деятель. Думаю, что сегодня мы переживаем постреволюционный период стабилизации, но это моя точка зрения.

Беседа Михаила Викторовича Рыжакова, директора Института содержания и методов обучения Российской академии образования, с главным редактором «ЭС» Александром Агеевым посвящена анализу общих тенденций развития российского образования. В фокусе внимания собеседников — ныне разрабатываемый новый образовательный стандарт.

— Каким Вам представляется собирательный образ современного учителя?

— Все, что можно было сказать мудрого об учителе, уже давным-давно сказали классики. Мы в лучшем случае развиваем некоторые их идеи. Ни человек, ни задачи педагогики решительным образом не менялись, поэтому и требования к учителю каких-то кардинальных изменений, с моей точки зрения, не претерпели.

— Последние двадцать лет учителя как социальная группа переживают не лучшие времена.

— Совершенно верно. Во-первых, был нанесен значительный ущерб социальному статусу учителя, резко ухудшилось его материальное положение. В результате наиболее способные и талантливые ушли из образования в другие сферы, выпускники педагогических вузов в значительной своей части не работают по специальности. И только люди, которые не мыслили себя вне педагогики, остались. На них образование держалось все эти годы.

— Тогда чем объяснить то, что до сих пор на олимпиадах, в том числе на математических, Россия занимает первые места?

— Это не зависит всецело от педагогов, талантливые люди — они и в Африке талантливые. Проблема в том, что нужна система, позволяющая таланту проявиться.

— Т. е., несмотря ни на что, такая система у нас сохранилась?

— Хотя системный кризис нанес значительный урон сфере образования, тем не менее какие-то основополагающие, базовые вещи остались: учебники, программы, учебные курсы, олимпиады на разных уровнях — от школьного до всероссийского. До основополагающих устоев образования, обеспечивающих его главную функцию связи прошлого с будущим, системный кризис добраться не успел.

— Вы знаете, недавно я был в Институте сложности в Санта-Фе. Это один из американских «мозговых центров». Специалисты института отмечают, что в разного рода эвристических олимпиадах, как правило, побеждают выходцы из бывшего СССР. Причем это касается не только участников, но и организаторов подобных мероприятий. Однако уровень жизни бывших наших соотечественников оставляет желать лучшего. Подобное положение дел позволяет выдвинуть гипотезу, что ситуация создается преднамеренно, дабы наши «гении» не возгордились. Как Вы полагаете, если высшую степень компетентности дополнить соответствующим ей уровнем жизни, будет ли это во благо?

— У меня, честно говоря, нет такого ощущения. У России, по крайней мере последние 100 лет, не было поводов для гордыни. Есть очень старая английская поговорка: «Сытое брюхо к учению глухо». Так что, может быть, и хорошо, что нам в ходе исторического процесса все время чего-то не хватало, возникали какие-то проблемы: в сложных условиях человек крепнет, проявляются его лучшие качества. Это своего рода прививка социального иммунитета, который не позволяет нашему человеку опускаться ниже определенной границы в своем интеллектуальном и социальном развитии. А если мы начнем заедаться, не исключено, что и олимпиады станем проигрывать. В нашем случае умное общество и ответственное государство — достаточная гарантия воспроизводства талантов во всех сферах жизнедеятельности человека.

— С чем связана необходимость нового образовательного стандарта?

— Это довольно сложная и долгая история. Первый стандарт для средней школы разрабатывался коллективом под руководством Вадима Семеновича Леднева, а я являлся его заместителем. В основном это было достаточно формализованное, но вполне системное описание обязательного минимума содержания основных общеобразовательных программ и требований к уровню подготовки выпускников, его так и называли — содержательный стандарт. Требования к подготовке выпускников разрабатывались для дидактической единицы обязательного минимума содержания. Одно требовалось освоить на уровне воспроизведения, другое — на уровне применения в новой ситуации, третье — на уровне глубокого эвристического понимания, прогнозирования и т. д. Т. е. реально стандарт был многоуровневым, но для каждой единицы содержания в требованиях фиксировался один, вполне достаточный с точки зрения целей образования.

— Стандарт охватывал все школьные дисциплины?

— Да, именно так. Он играл очень важную роль. Ведь содержание образования — это сердцевина всего. Если у учителя нет четкого представления о содержании образования, он не знает, чему и как учить, для чего учить, в каких объемах и что оценивать и т. д.

Сегодня разрабатывается другой стандарт — он ориентирован на фиксацию трех групп требований: требования к структуре основных общеобразовательных программ, требования к условиям обеспечения реализации основных образовательных программ и требования к результатам образования. Все это зафиксировано в новой редакции ст. 7 Закона об образовании. Как Вы понимаете, этот документ другого уровня обобщения. Если в первом случае мы говорили только о содержании, то во втором речь идет об условиях обеспечения образовательного процесса, о результатах, которые учащиеся должны продемонстрировать, и о структуре основных общеобразовательных программ. Это системообразующий документ, по которому школа, собственно, и должна будет работать. Он, по сути дела, является нормативным документом следующего уровня после Закона об образовании, а по ряду позиций, может быть, даже превосходит его, потому что Закон об образовании задает только общие правила, а стандарт их конкретизирует. Поэтому иногда для усиления общей тональности говорят, что это своего рода конституция средней школы.

— На какой стадии сейчас находится новый образовательный стандарт?

— Он в разработке, и, хотя многое уже сделано, говорить о том, что не сегодня завтра он появится в школе, пока рано. Мы все время находимся в зоне риска, потому что можем сделать стандарт настолько общим, что он перестанет быть практически полезным. Помните, в свое время говорили, что нет ничего практичней хорошей теории. Здесь может сложиться другая ситуация: теория-то будет, будут всякие общие слова, а потом выяснится, что практикой эту теорию проверить нельзя. Чтобы этого не случилось, требуется тщательная разработка целого комплекса нормативно-методического обеспечения стандарта. Такая работа также организована.

— А кто разрабатывает стандарт? Ваш институт?