3 И морозом, и метелью Охватило нас кругом, Смотрят брачною постелью Сани, крытые ковром. «Паша! к нам – сюда! Дорогой Будем петь, садись правей… Липа здесь! Живее трогай, Не жалей же лошадей!» Подхватили лихо кони, Ветер свищет, словно зверь… От какой бы мы погони Не умчалися теперь? И какая бы кручина Не забылася легко? Всюду снежная равнина, До заставы далеко; В небе темь и мгла густая, И не видно ямщика, И дрожит в руке другая Чья-то теплая рука! 4 Вот и приехали… «Ну, шевелися, Чаю скорее, за ромом пошли!» Мигом по комнатам все разбрелися, С жадным вниманием дом обошли. Всё любопытно им: двери, паркеты, Книги, альбомы, звонок за стеной… Вот и красавиц московских портреты. «Кто из них, Паша, сравнится с тобой?» Вот собралися, уселись за чаем, Тише признанья, но смех веселей… Только, ничем и никем не смущаем, Коля бренчит на гитаре своей. Длятся часы. Задушевное пенье, Словно волшебный таинственный сон, Льет нам минутное жизни забвенье… Вдруг раздался неожиданный звон: Колокол грянул из церкви соседней… Знаю, он разом веселье смутит! «Что это? К ранней звонили обедне?» – Старая Анна впросонках ворчит. Вот и прощанье звучит роковое: «Поздно, до завтра, пора по домам!» Утро туманное, утро седое, Знать, и взаправду подкралося к нам. 5 Один я… Город шевелится, Морозный день глядит в окно; Я лег в постель, но мне не спится: В душе и пусто и темно. И жаль мне ночи беззаботной, В которой, на один хоть час, Блеснула гостьей мимолетной Жизнь, не похожая на нас. И снова голос полуночный Звучит при тусклом свете дня: Весна придет в свой час урочный, Весна придет… не для меня! 1873 Памяти Н. Д. Карпова С тех пор, как помню жизнь, я помню и тебя С улыбкой слушая младенческий мой лепет И музу детскую навеки полюбя, Ты знал мой первый стих и первый сердца трепет В мятежной юности, кипя избытком сил, Я гордо в путь пошел с доверчивой душою, И всюду на пути тебя я находил, В безоблачный ли день, в ночи ли под грозою. Как часто, утомись гонением врагов, Предавшись горькому, томящему бессилью, К тебе спасался я, как под родимый кров Спасается беглец, покрыт дорожной пылью! Полвека прожил ты, но каждый день милей Казалась жизнь тебе, – ты до конца был молод. Как не было седин на голове твоей, Так сердца твоего не тронул жизни холод. Мне так дика, чужда твоей кончины весть, Так долго об руку с тобой я шел на свете, Что, вылив из души невольно строки эти, Я всё еще хочу тебе же их прочесть! 1873 Падающей звезде Бывало, теша ум в мечтаньях суеверных, Когда ты падала огнистой полосой, Тебе вверял я рой желаний эфемерных, Сменявшихся в душе нестройною толпой. Теперь опять ты шлешь мне кроткое сиянье, И взором я прильнул к летящему лучу. В душе горит одно заветное желанье, Но вверить я его не в силах… и молчу. Как думы долгие, лишивши их покрова, В одежду чуждую решуся я облечь? Как жизнь всю перелить в одно пустое слово? Как сердце разменять на суетную речь? О, если можешь ты, сроднясь с моей душою, Минуту счастия послать ей хоть одну, Тогда блесну, как ты, огнистой полосою И радостно в ночи безвестной утону. 1873 Рыбница «Как бедный пилигрим, без крова и друзей…» Как бедный пилигрим, без крова и друзей, Томится жаждою среди нагих степей,– Так, одиночеством, усталостью томимый, Безумно жажду я любви недостижимой. Не нужны страннику ни жемчуг, ни алмаз, На груды золота он не поднимет глаз, За чистую струю нежданного потока Он с радостью отдаст сокровища Востока. Не нужны мне страстей мятежные огни, Ни ночи бурные, ни пламенные дни, Ни пошлой ревности привычные страданья, Ни речи страстные, ни долгие лобзанья… Мне б только луч любви!.. Я жду, зову его… И если он блеснет из сердца твоего В пожатии руки, в немом сиянье взора, В небрежном лепете пустого разговора… О, как я в этот миг душою полюблю, С какою радостью судьбу благословлю!.. И пусть потом вся жизнь в бессилии угрюмом Терзает и томит меня нестройным шумом! 1873 Памяти Ф. И. Тютчева Ни у домашнего, простого камелька, Ни в шуме светских фраз и суеты салонной Нам не забыть его, седого старика, С улыбкой едкою, с душою благосклонной! Ленивой поступью прошел он жизни путь, Но мыслью обнял всё, что на пути заметил, И перед тем, чтоб сном могильным отдохнуть, Он был, как голубь, чист и, как младенец, светел. Искусства, знания, событья наших дней – Всё отклик верный в нем будило неизбежно, И словом, брошенным на факты и людей, Он клейма вечные накладывал небрежно… Вы помните его в кругу его друзей? Как мысли сыпались нежданные, живые, Как забывали мы под звук его речей И вечер длившийся, и годы прожитые! В нем злобы не было. Когда ж он говорил, Язвительно смеясь над жизнью или веком, То самый смех его нас с жизнию мирил, А светлый лик его мирил нас с человеком! |