Февраль 1883 Санкт-Петербург Ссора Ночь давно уж царила над миром, А они, чтоб оканчивать споры, Всё сидели за дружеским пиром, Но не дружные шли разговоры. Понемногу словами пустыми Раздражались они до мученья, Словно кто-то сидел между ними И нашептывал им оскорбленья. И сверкали тревожные взгляды, Искаженные лица горели, Обвиненья росли без пощады И упреки без смысла и цели. Всё, что прежде в душе накипело, Всё, чем жизнь их язвила пустая, Они вспомнили злобно и смело, Друг на друге то зло вымещая… Наступила минута молчанья; Она вечностью им показалась, И при виде чужого страданья К ним невольная жалость подкралась. Воротить всё, что сказано было, И слететь уже было готово Задушевное, теплое слово, И, быть может, сквозь мрак раздраженья, Им – измученным гневом и горем – Уже виделся миг примиренья, Как маяк лучезарный над морем. Проходили часы за часами, А друзья всё смотрели врагами, Голоса возвышалися снова… Задушевное, теплое слово, Что за миг так легко им казалось, Не припомнилось им, не сказалось, А слова набегали другие, Безотрадные, жесткие, злые. И сверкали тревожные взгляды, Искаженные лица горели, Обвиненья росли без пощады И упреки без смысла и цели… И уж ночь не царила над миром, А они неразлучной четою Всё сидели за дружеским пиром, Словно тешась безумной враждою! Вот и утра лучи заблестели… Новый день не принес примиренья… Потухавшие свечи тускнели, Как сердца без любви и прощенья. Апрель 1883 «О да, поверил я. Мне верить так отрадно…» О да, поверил я. Мне верить так отрадно… Зачем же вновь в полночной тишине Сомненья злобный червь упрямо, беспощадно И душу мне грызет, и спать мешает мне? Зачем… когда ничтожными словами Мы обменяемся… я чувствую с тоской, Что тайна, как стена, стоит меж нами, Что в мире я один, что я тебе чужой. И вновь участья миг в твоем ловлю я взгляде, И сердце рвется пополам, И, как преступнику, с мольбою о пощаде Мне хочется упасть к твоим ногам. Что сделал я тебе? Такой безумной муки Не пожелаешь и врагу… Он близок, грозный час разлуки,– И верить нужно мне, и верить не могу! Май 1883 «Люби, всегда люби! Пускай в мученьях тайных…» Люби, всегда люби! Пускай в мученьях тайных Сгорают юные, беспечные года, Средь пошлостей людских, среди невзгод случайных Люби, люби всегда! Пусть жгучая тоска всю ночь тебя терзает, Минута – от тоски не будет и следа, И счастие тебя охватит, засияет… Люби, люби всегда! Я думы новые в твоем читаю взоре, И жалость светит в нем, как дальняя звезда, И понимаешь ты теплей чужое горе… Люби, люби всегда! Август 1883 «О, скажи ей, чтоб страсть роковую мою…» О, скажи ей, чтоб страсть роковую мою Позабыла, простила она, Что для ней я живу, и дышу, и пою, Что вся жизнь моя ей отдана! Что унять не могу я мятежную кровь, Что над этою страстью больной Засияла иная – святая любовь, Так, как небо блестит над землей! О, сходите ко мне, вдохновенья лучи, Зажигайтеся ярче, теплей, Задушевная песня, скорей прозвучи, Прозвучи для нее и о ней! 12 ноября 1883 «Оглашении, изыдите!» В пустыне мыкаясь, скиталец бесприютный Однажды вечером увидел светлый храм. Огни горели там, курился фимиам, И пенье слышалось… Надеждою минутной В нем оживился дух. Давно уж он блуждал, Иссохло сердце в нем, изныла грудь с дороги, Колючим тернием истерзанные ноги И дождь давно не освежал. Что в долгих странствиях на сердце накипело, О чем он мыслил, что любил – Всё странник в жаркую молитву перелил И в храм вступил походкою несмелой. Но тут кругом раздался крик: «Кто этот новый гость? Зачем в обитель Бога Пришлец незнаемый проник? Здесь места нет ему, долой его с порога!» – И был из храма изгнан он, Проклятьями как громом поражен. И вот пред ним опять безрадостно и ровно Дорога стелется… Уж поздно. День погас. А он? Он всё стоит у паперти церковной, Чтобы на божий храм взглянуть в последний раз Не ждет он от него пощады, ни прощенья, К земле бессильная склонилась голова, И, весь дрожа под гнетом оскорбленья, Он слушает, исполненный смущенья, Его клянущие слова. 1883 Памяти Нептуна[75] В часы бессонницы, под тяжким гнетом горя, Я вспомнил о тебе, возница верный мой, Нептуном прозванный за сходство с богом моря.. Двенадцать целых лет, в мороз, и в дождь, и в зной Ты всё меня возил, усталости не зная, И ночи целые, покуда жизнь я жег, Нередко ждал меня, на козлах засыпая… Ты думал ли о чем? Про это знает Бог, Но по чертам твоим не мог я догадаться, Ты всё молчал, молчал и, помню, только раз Сквозь зубы проворчал, не поднимая глаз: «Что убиваетесь? Не нужно убиваться…» Зачем же в эту ночь, чрез много, много лет, Мне вспомнился простой, нехитрый твой совет И снова я ему обрадован, как другу? Томился часто ты по родине своей, И «на побывку» ты отправился в Калугу, Но побыл там, увы! недолго: десять дней. Лета ли подошли, недугом ли сраженный, Внучат и сыновей толпою окруженный, Переселился ты в иной, безвестный свет. Хоть лучшим миром он зовется безрассудно, Но в том, по-моему, еще заслуги нет: Быть лучше нашего ему весьма нетрудно. Мир праху твоему, покой твоим костям. Земля толпы людской теплее и приветней. Но жаль, что, изменив привычке многолетней, Ты не отвез меня туда, где скрылся сам. |
