- Говори как есть, - перебил его думы Виктор, - ты же знаешь, что я не люблю уверток.

- Тот тон, каким он мне рассказал то немного, что я знаю обо всем этом арсенале... Знаешь, я сильно подозреваю, что любое изучение этих объектов приведет к гибели не просто сотен или даже тысяч людей, а всей, подчеркиваю - всей нашей цивилизации! - последние слова он произнес раздельно, чеканя слог, и шепотом, будто его в самом деле кто-то мог здесь подслушать.

Виктора же, на ряду с настороженностью и профессиональным недоверием, распирало еще и праздное любопытство, поэтому он продолжил свои примитивные исследования артефактов бункера и подошел к следующему стенду. На нем лежала сфера, диаметром сантиметров двадцать, прозрачная, похожая на хрустальный шар, однако от него она отличалась наличием внутри себя мириад тончайших нитей, образовывающих объемный и гармонически правильный геометрический рисунок. Приходилось только гадать, чем на самом деле являлся этот удивительный предмет, и кто его создал. А самое главное, с какой целью.

Повертев в руках сферу, оказавшуюся совершенно невесомой и практически не ощутимой, он положил ее на место и отошел к другому стенду, на котором покоился красный камень с вкраплениями рыжего, оранжевого и желтого. Как и кристаллообразная черная друза, он был чрезвычайно, неестественно гладок и прохладен, хотя на вид был самым обыкновенным камнем, какие в природе встречались едва ли не на каждом шагу. Всегда быстро соображавший и способный к мгновенным адекватным выводам Виктор моментально провел параллель между черным и красным камнями (как он теперь предпочитал их называть) и, с удивлением воззрившись на своего отца, спросил:

- Тебе на кажется, что они своего рода родственники?

- Тоже заметил? Молодец. Они и мне показались близкими друг другу по своей природе, но, опять же, понять, что это такое на самом деле, я не смог.

- Настоящие вещи в себе,- задумчиво произнес Виктор. - Интересно, где их только смогли откопать, в каких далях побывала наша разведка и пограничники? И сколько еще такого вот добра разбросано по всей Вселенной?

-Чего не знаю, того не знаю, - ответил ему отец.

Виктор помолчал в задумчивости, рассеяно глядя то на голограмму Домена, то на удивительные камни красного и черного цвета, потом резко развернулся к Федору Матвеевичу и спросил:

- Слушай, а почему для охраны этого бункера вообще понадобилась технология создания зеркальной материи? Разве не достаточно было просто укрыть все находки, скажем, абсолютным зеркалом?

Речь шла о генераторе особого поля, поляризующего вакуум таким образом, что он не пропускало сквозь себя никакие виды электромагнитного излучения, торсионных или гравитационных полей. То, что укрывалось под саваном абсолютного зеркала, как бы и вовсе переставало существовать в реальном мире.

-- А ты еще не догадался?

Виктор вопросительно посмотрел на отца, не понимая, к чему тот клонит.

- Абсолютное зеркало скроет бункер от подозрительных глаз, однако, в случае чего, не защитит мир от этих предметов. Генератор зеркальной материи не только скрывает, но и преобразует все, что находится в этой комнате, и, как утверждается, именно это позволяет находкам быть не такими опасными.

- Кто же может за ними охотиться? Кто вообще про них знает?

- Понятия не имею, хотя, не спорю, часто задумываюсь над этим.

Виктор еще раз взглянул на голограмму Домена, отмечая ее удивительную гармоничность и естественность. Именно естественность, будто димага показывала реальную структуру вещей космоса, ту, которая имела место быть в данный конкретный момент во всем Домене сразу.

- Я очень надеюсь, что твой этот вербовщик из УКР скоро объявится, уж больно хочется с ним познакомиться и потолковать по душам.

- Вообще-то, он уже бывал здесь не однократно. Все эти вещи он сам притащил сюда. Я же ко всему этому имею отношение лишь как своеобразный смотритель данного... музея.

Виктору стало немного не по себе. Он передернул плечами, словно обнаружил, что ему стало холодно. Оказывается, в его отсутствие кто-то посещал родной дом и устраивал здесь жизнь по своему усмотрению!

- Отец, - глухо произнес он, - я надеюсь, у тебя больше нет от меня секретов?

- Не вижу смысла теперь что-то от тебя скрывать, ты все равно во всем разберешься и до всего докопаешься.

- Волхв, надеюсь, не будет сильно артачиться по поводу того, что я иногда буду посещать эту скромную обитель?

- Не будет. Теперь ты тоже полноправных хранитель секретов этой комнаты. Но еже ли что...

- Что?

- Не перебивай, дослушай до конца, - сверкнул глазами отец, неодобрительно качая головой. - Эти находки не должны покинуть территорию бункера, надеюсь, это понятно? Я не знаю, с каким расчетом они здесь оставлены, возможно, та правда, которая известна мне и теперь тебе, всего лишь полуправда или вообще искусная ложь, но я чувствую, что назревает что-то такое, что изменит не только твою или мою судьбу, а судьбу всего человечества. Вот поэтому эти артефакты нужно сохранить в неприкосновенности. Жаль, что я не знаю способа их уничтожить. Да, похоже, и он, - отец при этом посмотрел куда-то в потолок, - его тоже не знает, или не хочет мне об этом говорить.

Виктору, вдруг, стало совсем нехорошо. Отец сейчас рассказал ему такое, от чего волосы вставали дыбом, а вопросов в голове только лишь прибавлялось. Помочь ему разобраться во всем мог только таинственный вербовщик отца, некий офицер из Управления Космической Разведки - это младший Гагарин знал точно.

Дежа вю

- Ты за собой раньше ничего подобного не замечал? - спросил Григорий Максима на следующее утро после инцидента в лесу, доедая на завтрак очередной чебурек.

Громов по-прежнему молчал, не зная, что ответить другу. Как только он хотел объяснить все, что не так давно начало с ним твориться, что-то внутри него ограничивало молодого человека от подобных рассказов, словно Максим чувствовал, что эта информация опасна для окружающих и ее надлежит сохранить любым способом.

- Хотел бы я ответить на этот вопрос, да не знаю что отвечать, - пробубнил, наконец, Громов, допивая горячий кофе.

С утра у него сильно болела голова, все кружилось перед глазами, так что он несколько раз едва не упал на пол. Порой ему чудились какие-то голоса, скрежеты, шумы и вовсе ни с чем не сравнимые звуки, но все попытки обнаружить их источник не увенчались успехом - фантомные звуки, периодически сменявшие друг друга, исчезали без следа.

Что-то творилось и со зрением: то предметы вдруг на краткое мгновение теряли привычные свои очертания, становились зыбкими, текучими, вовсе приобретали прозрачность, то начинали ни с того ни с сего менять цвета, что только усиливало головокружение и боль.

- Не лучше? - поспешил поинтересоваться здоровьем своего гостя Григорий.

- Понять не могу. Иногда кажется, что все в порядке, а иногда...

- Знаешь, такое бывает после сильного физического и морального переутомления. Я когда свою службу в ВДВ начинал, там от предложенных нам нагрузок что-то похожее было. До кровати доползаешь и падаешь мертвым сном, а на утро опять марш-бросок, опять физическая и рукопашка... Тошниловка часто была страшная, поначалу... Руки кололо, ноги отказывали... Прикинь, бежишь кросс, вроде все нормально, и чувствуешь, что силы есть и желание появляется бежать, а потом вдруг ноги в момент ватными становятся, тебя подкашивает, и вот ты уже по уши в какой-нибудь луже, так ни к стати подвернувшейся тебе по пути.

- Да, веселого мало. Быстро справился?

- Девять недель... Только потом понял, почувствовал, что становится легче, что начинаю втягиваться, а до этого кошмар один.