Не теряя времени, Рикорд пошел в Хакодате. В заливе встретило его много японских лодок. Русским запрещено было ходить на шлюпках по заливу, и караульная лодка все время следила за ними. Рикорд прислал пленникам газеты и много писем Головнину.

На этот раз японские власти вступили в переговоры с Рикордом и освободили пленных, продержав их в заключении 26 месяцев 26 дней. Пленников японцы привели на берег, в какие-то строения, куда прибыл и Рикорд. При огромном штате чиновников ему вручена была бумага от губернатора. Потом с такими же церемониями поднесли пленным бумагу от чиновников. Вот дословный ее перевод.

«Все вы долго находились здесь, но теперь, по приказу Обуньо-самы, возвращаетесь в свое отечество. Время отбытия вашего уже прошло, но по долговременному вашему здесь пребыванию мы к вам привыкли и расставаться нам о вами жалко. Вы перенесли жар, холод и другие перемены воздуха и к благополучному возвращению готовы. О собственной вашей радости при сем не упоминайте; мы сами оную чувствуем и с нашей стороны сему счастливому событию радуемся. Берегите себя в пути. Теперь, желая с вами проститься, написали мы сие приветствие».

Головнин и товарищи возвратились на «Диану», стоявшую в заливе Хакодате. Описание этого плена Головниным представляет интересное художественное произведение, переведенное на многие европейские языки.

Освободившись из плена, Головнин на том же шлюпе «Диана» прибыл 3 ноября 1813 г. в Петропавловск. После продолжительной неволи едва обитаемая Камчатка с ее горами, сопками и дремучим лесом, занесенная глубокими снегами, казалась ему и его товарищам землей обетованной. Нечего и говорить о радостной встрече пленных с жителями Петропавловска.

Головнин не вступил в командование «Дианой» и, после небольшого отдыха, несмотря на стужу и вьюги, 2 декабря отправился в Петербург. Он ехал на собаках, сопровождаемый до Гижигинска Рикардом. Здесь друзья расстались, и Головнин добрался благополучно до Охотска, проехав более 3000 км.

Отсюда, то на оленях, то верхом на лошадях, доехал он до Якутска, а далее путешествовал уже в повозке и прибыл в Петербург 22 июля 1814 г., ровно через 7 лет по выходе из Кронштадта.

В 1816 г. Головнин избран в почетные члены Государственного адмиралтейского департамента, а в 1817 г. назначен снова начальником кругосветной экспедиции. Ему поручалось: отвезти в Петропавловск военные грузы, расследовать неправильные действия Российско-американской компании, притеснявшей туземцев, и описать северо-западные берега русских американских владений, если этого не исполнил предшественник его, лейтенант Коцебу[42].

Судно, на котором Головнин совершал плавание, был шлюп «Камчатка». По своему типу он походил на фрегат, имел 32 пушки и 130 человек команды.

Запасшись по пути в Портсмуте всем необходимым, Головнин направился к Рио-де-Жанейро. Переход был вполне удачен, даже пояс безветрия не потревожил моряков ни сильными жарами, ни шквалами.

Вблизи бразильских берегов «Камчатка» встретила незнакомое судно не поднимая флага[43]. Завидя русский шлюп, оно пошло тем же курсом и намеревалось, видимо, его догнать. В то время в этих местах крейсеровали американские пираты, грабившие безнаказанно купеческие суда. Головнин приготовился к сражению, поднял русский флаг. Таинственный незнакомец поднял свой и оказался англичанином, а когда суда подошли друг к другу, то в английском капитане Головнин узнал старого сослуживца, который тоже принял «Камчатку» за пирата. Приятели сошлись, вместе пообедали и провели несколько часов в дружеской беседе, а затем Головнин пошел к Рио-де-Жанейро, куда и прибыл благополучно 5 ноября.

На другой день Головнина посетил королевский адъютант и поздравил его от имени короля с благополучным приходом.

— Я нуждаюсь лишь в пресной воде, которою желал бы наполнить пустые бочки.

— О! это очень нетрудно; я заеду к командиру порта, и наши водоналивные суда избавят вас от этой излишней и нелегкой работы, — ответил болтливый адъютант, прощаясь с Головниным.

Но обещание так и осталось обещанием, и «Камчатке» пришлось наливаться водой при помощи своих гребных судов. Головнин был этим даже доволен, избавясь от необходимости расточать излишние благодарности, только отнимавшие дорогое время.

Порт Рио-де-Жанейро по своему географическому положению был одним из главных перепутъев для судов, идущих в Великий океан через мыс Горн из Атлантики и обратно и нуждающихся в отдыхе и пополнении жизненных запасов. Порт этот вел обширную торговлю с Европой.

21 ноября «Камчатка» пошла далее к югу, двадцать пять дней употребила на обход мыса Горн, боролась с сильными, иногда противными штормами, встретила тут и новый 1818 год. В этот знаменательный день матросам роздано было, по заграничному положению, жалование, что составило около 30 рублей золотом на человека, — сумма, весьма значительная для матросов, а Головнин дал им по лишней чарке водки. Команда была в восторге, разыграла под влиянием веселого настроения комедию собственного сочинения. Праздник удался вполне, и авторы получили еще подарок от командира.

7 февраля «Камчатка» бросила якорь в Каллао, главном портовом городе бывшей испанской провинции Перу.

Головнин пришел в Каллао в самое тревожное время; Верхнее Перу и Чили объявили себя независимыми, собрали до 7000 войска и вооружили несколько корсарских судов, а Буэнос-Айрес выдал корсарские патенты владельцам судов в США. Эти искатели приключений гонялись за испанскими купеческими судами, брали их в плен и делили добычу. Морские силы испанского правительства в этих отдаленных краях были слишком слабы, и дело кончилось тем, что эти богатейшие провинции были утрачены испанцами навсегда.

8 результате этих событий прекратился почти совсем подвоз в Перу хлеба, зелени и других главных жизненных продуктов, и Головнину пришлось покупать все нужное по высоким ценам. Прекратился и подвоз из Вальпарайсо негров, и богатейшие рудники Перу не разрабатывались. Остановилась чеканка монеты, казна опустела, а между тем нужно было содержать усиленное войско. Ожидались столкновения с Испанией.

Однако испанцы, повидимому, не очень тревожились, и едва «Камчатка» встала на якорь, как жители Каллао и Лимы начали ежедневно посещать русский шлюп.

Головнин обменялся визитами с крепостным и портовым начальством и поехал, по приглашению перуанского вице-короля, в Лиму. Вице-король[44] прислал за ним свою роскошную карету, запряженную шестью мулами цугом, в шорах и дорогой сбруе. Ее сопровождали два гусара верхами и офицер, сообщивший Головнину, что вице-король ожидает его и офицеров шлюпа к обеду. Спустя час карета въехала через красивые ворота в город и подкатила к подъезду двухэтажного просторного дома с плоской крышей, как и все городские здания. Головнин с сослуживцами был встречен приветливо вице-королем и его семьей. Встреча была, впрочем, вполне официальная: королевская свита, одетая в нарядные мундиры, окружала своего повелителя, а гости были в нарядных платьях того времени. Вице-король приказал оказать русскому кораблю все возможное содействие и помог Головнину, при существовавшей неурядице, сравнительно выгодно и скоро запастись провизией и всем необходимым для перехода в Петропавловск.

Город Лима раскинут по обоим берегам реки Римак и подвержен частым землетрясениям. Легкие колебания бывают раза два в неделю, и жители так свыклись с ними, что не обращают никакого внимания. Однако изредка бывают грандиозные колебания почвы. Так, землетрясение 1746 г. разрушило большую часть города, причем лучшие каменные здания были совершенно уничтожены, каменный мост через реку развалился, конная статуя короля Филиппа V была разбита, прекрасный фонтан, вылитый из бронзы, разметало по кускам, и многие жители погибли. После этой катастрофы все дома, большие казенные здания и даже городской собор возобновлены частью из необожженного кирпича, частью из перувианского очень крепкого дуба и покрыты штукатуркой. Из каменных построек остались лишь городская стена и городские ворота, сложенные из кирпича-сырца, из которого строят свои небольшие домики поселяне. Такие постройки прочны, не требуют частых поправок и дешевы. Испанцы и мирные индейцы, потомки древних инков, занимаются хлебопашеством и рыболовством.