В ночь с 1 на 2 сентября моряки любовались северным сиянием. Весь день 2 сентября около лагеря Литке провела большая компания оседлых и оленных (кочующих) чукчей. Между кочевыми был один крещеный. Литке заговорил с ним. Чукча рассказал, что его крестили три года назад на Колыме, крестным отцом его был комичар (комиссар), его учили молиться, но он почти ничему не выучился и никакого понятия о самой вере не имеет, но все же живет по-христиански и часто крестится.

— А сколько у тебя жен? — спросил капитан.

— Конечно, одна, — отвечал он, — ведь христиане больше иметь не могут.

Литке подарил ему медный котел, топор и долото, а его жене дал кашемировый платок и нитку бус. Чукча поблагодарил, но попросил прибавки для другой жены, оставшейся дома.

— Как же ты мне только что говорил, что у тебя одна жена?

Чукча смеялся над своим промахом.

Вечером капитан пригласил к себе в палатку всех находившихся поблизости чукчей. Их набралось двенадцать человек. Хозяин угощал их рыбными консервами, чаем и водкой. Кроме того, каждому было подарено по две восьмушки махорки. Гости вели себя скромно и чинно. Им очень понравился камелек, топившийся в палатке, и они спрашивали, нет ли на шлюпе лишнего для промена на меха. Просидев более двух часов, гости ушли спать под свои байдары.

Все следующие дни, до самого окончания работ, эти чукчи большую часть времени проводили в землянке с матросами, а ночевали всегда под байдарами.

Доктор Мертенс вылечил несколько чукчей от гнойного воспаления глаз. Чукчи выразили восторженную радость и горячо благодарили доктора. Мертенс оставил им несколько баночек глазной мази для других чукчей, страдавших этой очень распространенной здесь болезнью. Кроме того, он оставил им несколько десятков коробок с порошком от паразитов, которые были бичом каждой яранги[55].

Чукчи очень радовались подаркам Литке, необходимым в домашнем быту молоткам, топорам, пилам и другим инструментам. Особенно они благодарили за оселки, которые открыли им секрет отточить нож в несколько минут, вместо обычных трех дней. Женщины более всего были рады подаренному мылу.

5 сентября Литке закончил наблюдения и перебрался на шлюп. В тот же день возвратились и обе исследовательские партии. Ратманов обошел западный и северный берега залива и нашел две губы, глубоко вдающиеся в полуостров, и одну небольшую, но очень удобную и хорошо защищенную. Семенов в это же время исследовал восточную часть залива. Вечером этого дня «Сенявин» вышел в море, направляясь к Камчатке. По пути он подробно исследовал побережье у мыса Св. Фаддея и у других наиболее приметных мест.

23 сентября шлюп вошел в гавань Петропавловска, где ожидал его шлюп «Моллер», пришедший сюда более месяца назад. Моряки обоих судов очень обрадовались друг другу и предстоящему совместному возвращению в Кронштадт.

29 октября на рассвете «Моллер» и «Сенявин» вышли из Петропавловска и двинулись в далекий обратный путь. Первые дни плавания термометр не поднимался выше 0°. Северные ветры сопровождались густым туманом.

7 ноября сильный юго-восточный ветер превратился в бурю с густой пасмурностью. Шлюп «Моллер» скоро опередил «Сенявина» и скрылся из вида. Когда горизонт очистился, сенявинцы не могли найти своего спутника. Литке условился с командиром «Моллера» в случае разлуки итти каждому самостоятельно в Манилу. Там шлюпы должны были встретиться 1 января 1829 г.

Разлучившись с «Моллером», Литке продолжал плыть к югу, взяв курс через северную часть Каролинских островов. Он рассчитывал найти там острова, про которые слышал от каролинцев, но которые прошлого зимою не видел.

Спокойное, успешное плавание продолжалось до 15 ноября, когда в 27° северной широты, после кратковременного штиля, шлюп получил северо-восточный пассат. Не встречая никаких признаков близости земли, моряки достигли группы коралловых островов, окруженных весьма опасным рифом. Подойдя к южной стороне острова, шлюп заметил шедшие навстречу две туземные пироги. Между совершенно голыми, коричневого цвета островитянами был один с русыми волосами и необыкновенною, в сравнении с другими, белизною тела. Пирога подошла к шлюпу, и русоволосый на чистейшем английском языке попросил позволения взойти на судно. Это был английский матрос Вильям Флойд, попавший сюда с китобойного судна. Он убедительно просил Литке взять его на корабль и доставить в Англию. Просьба англичанина была исполнена. Сенявинцы засыпали его вопросами, на которые Флойд едва успевал отвечать и, со своей стороны, просил поскорее остричь его, выбрить и одеть в матросский костюм. Впоследствии он рассказал Литке и ученым экспедиции много любопытных сведений о народе, с которым прожил два года.

Открытая группа островов называлась туземцами Мурилле. Она состояла из девяти коралловых островков и была окружена рифом, большая часть которого находилась под водой. «Сенявин» обошел вокруг всей группы. Из разных мест навстречу выезжали пироги с туземцами. Литке попытался использовать англичанина в качестве переводчика, но это не удалось, так как Флойд не удосужился выучиться туземному языку. Англичанин считал, что не он должен учиться языку островитян, а они английскому, как самому распространенному на земле.

Утром 8 декабря «Сенявин» подошел к острову Файса. К шлюпу подплыло пять больших лодок с туземцами, которые охотно вошли на шлюп. Моряки передали им привет от улеайских знакомых и сразу заслужили их расположение. Между ними был старик Тимай, который отрекомендовался Литке как главный старшина острова. Он оказался очень веселым и интересным собеседником, и капитан и ученые провели в разговорах с ним несколько часов. Вместе с Тимаем на шлюп прибыло более дюжины его родственников. Все они держались вежливо и чувствовали себя на «Сенявине» как дома: обедали с большим аппетитом, пили чай, ужинали. Гости провели на судне целый день, были очень веселы, пели свои песни и плясали. Вечером Тимай и его родственники уехали на берег.

Ученые экспедиции провели на острове несколько часов. Этот остров замечателен тем, что он один из всех низменных Каролинских островов не имеет лагуны и состоит из крутых утесов, метров тридцать вышиною; в окружности он достигал около 5 км и был очень живописен.

Жители Файса очень походили на других островитян Каролинского архипелага. Лодки, татуировка тела и язык были одинаковы. Все туземцы, без исключения, знали испанские названия первых пяти чисел, а один считал даже до десяти.

Закончив исследование Каролинского архипелага, «Сенявин» направился к Филиппинским островам, на Манилу. Филиппинские острова открыты Магелланом, первым европейским мореплавателем, предугадавшим и проложившим путь в Индию вокруг мыса Горн. В 1519 г. испанская экспедиция из пяти кораблей под его начальством отправилась на поиски западного пути в Индию. Обогнув на юге Америку и пройдя проливом, названным затем Магеллановым, экспедиция вошла в Великий океан и в 1521 г. дошла до островов, называемых Филиппинскими, или Испанской Индией. Эта группа принадлежала Испании, а после испано-американской войны перешла к США. Приближаясь к Филиппинским островам, моряки опасались попасть в тайфун, который бывает тут часто в это время. Зарождается он обыкновенно среди Филиппин, затем центр урагана, вращаясь вихреобразно, идет по параболе, проходя в сутки миль шестьсот. Попасть в центр урагана — значит почти наверняка погибнуть. Но по обе стороны от центра идут широкие менее опасные полосы, хотя и там также сильно падает барометр, со страшной силой врывается ветер, разражается гроза, льет ливень, часто отказывается служить компас. Во время тайфуна моряки стараются определить по разным данным линию центра урагана и уйти от нее как можно дальше. Чаще всего эта линия идет от Манилы в Формозский пролив и дальше к северу, к Корее и Японии.