Никита не сразу успокоился от пережитого потрясения. Только убедясь, что Лева не собирается падать замертво, он пролепетал:

— Как она тебя не укусила?

Швабля загадочно шмыгнул носом, потом, взяв с Никиты торжественную клятву быть немым, как дерево, открыл ему, что знает тайное заклинание против змей.

— Для меня всякие там кобры, питоны все равно, что дождевые черви или гусеницы. Недаром же я в Индии бывал.

До этого случая верилось и не верилось тому, что рассказывал о себе Швабля. Попробуй он еще заикнуться про заклинания — и Никита бы рассмеялся ему в лицо: какой же пионер не знает, что всякие заклинания глупая выдумка. Но если на твоих глазах человек вешает себе живую змею на шею — тогда как? Есть заклинатели?..

— А мне можно этому научиться? — Никита робко взглянул на необыкновенного человека.

— Посмотрю, на что ты годен, — неопределенно ответил Лева, поспешно уводя его от тайника. — Прежде всего — слушаться. Без моего разрешения сюда не ходить, ни с кем больше не водиться и вообще делать то, что я прикажу. Согласен?

Как же было не согласиться? Никита согласился бы сейчас за ним на Луну или ещё дальше.

— Двигай домой, — велел Швабля. — Готовь снаряжение к походу, а мне надо одно дельце провернуть. Жди меня! — крикнул он вдогонку Никите и добавил про себя, тихонько посмеиваясь: — Будет сегодня в поселке веселенький аттракцион. Выступает великий заклинатель змей Леонтий ибн Швабля!..

Никита добросовестно пересмотрел рыболовные снасти, определил по компасу, где север, где юг, проверил, не отсырел ли порох. Все было снова уложено в походный рюкзак, а друг не возвращался.

Беспокойство загнало нетерпеливого новосела на недокрытую крышу своего дома. Отсюда был виден поселок и опушка березовой рощи. Едва он взглянул в сторону землянки, как заметил, что кто-то пробежал. Решив, что это Швабля, Никита скатился по лестнице и припустил к другу.

Ошибку свою он понял только на опушке. Тайник был нахально захвачен Митькиной шайкой. В открытых дверях спиной к выходу стоял сам Митька, сосредоточенно осматривая замок. Руки, ноги, шея, даже проплешина на его затылке — все было измазано черной машинной грязью. С голых обгорелых плеч серыми лохмотьями слезала кожа.

— Вам что здесь надо? — храбро наскочил Никита. — А ну, убирайтесь, пока целы!

Однако захватчики не растерялись, как воришки, пойманные на месте преступления. Они повернулись к нему и уставились странными взглядами.

— В землянке — змея, цапнет которого — будете знать! — продолжал выкрикивать Никита.

Уверенный в своей правоте, он только слегка попятился от озлобленных физиономий захватчиков.

— А-а, змея! — нараспев произнес один из ближайших Митькиных сподвижников, и его мутноватые глаза как будто выстрелили черными дробинками зрачков. — Так это ты здесь был…

— Постой, Олег, надо выяснить, — хотел остановить его Митька. Но Олег рванулся к Никите.

Может, новоселу и удалось бы удрать, если бы не сивоголовый сорванец с рогаткой, взявшийся откуда-то из-за деревьев. Он бросился прямо под ноги, и Никита, обдирая лицо, кувыркнулся через него в кусты.

Свирепая Митькина шайка с победным кличем навалилась сверху.

— Попался, ворюга!

Больше всех жаждал Никитиной крови сивоголовый с рогаткой — товарищи звали его Орешиком. Потирая щеку, ушибленную при столкновении с Никитиными коленками, Орешик бегал вокруг и шепеляво орал:

— А еще дирлекторлский!.. Дайте ему, он со Шваблей дрлужит!

Олег, скручивая в кулаке майку на груди у Никиты, потянул его к себе, будто собирался укусить.

— Батя — главный начальник в совхозе, а ты по чужим землянкам лазишь?

— Как это по чужим? Не ваша!..

Олег размахнулся, чтобы ударить, но Митька перехватил его руку:

— Погоди, говорю: допросить надо…

И тут выяснилось, что хозяином тайника был вовсе не Лева. Митька сказал, что это они еще весной устроили здесь свою базу, собирали инструменты, а недавно поймали сову и ужа.

Никиту словно пыльным мешком по голове хватили.

— Ужа? — пробормотал он. — Значит, то была не гадюка? А ну, принесите!..

— Ты не крути! — грозно подступили к нему совхозные ребята. Майка на Никитиной груди опять затрещала. — Сам стащил, а теперь придуриваешься!

Не попало ему лишь благодаря Митькиному хладнокровию.

Наконец новоселу удалось объяснить, каким образом он проник в землянку. Олегов кулак нехотя разжался.

— Так я и подумал: Шваблина работа! — хмуро произнес Митька. — Скажи, куда он сову с ужом девал?

Никита понятия не имел, что птица с ужом исчезли. Пропал и кулек с конфетами.

— Я его разоблачу! — воскликнул одураченный новосел. — Я ему покажу, как обманывать! Идемте!

Леву они не нашли. Зато, пока разыскивали, Никита уверил поселковых ребят, что ни в чем перед ними не виноват. Он рассказал, как Швабля подговаривал идти в поход по Алтаю искать алмазы, как выдал себя за революционера, путешественника и заклинателя змей.

— От брехун! — с некоторым даже восхищением воскликнул Митька. — Нигде он за границей не был. Сам дядя Сидор, отчим его, рассказывал: из Омска они. И мамаша у этого прощелыги родная. Все с нашей бабкой про бога спорят. У меня бабка-то умная, неверующая. А Шваблиху эту года четыре назад судили за спекуляцию. С тех пор они и ездят с места на место. В нашем совхозе — с весны.

— Третий месяц Левка нам жизнь портит, — добавил Олег.

— И вы терпите? Надавали бы!..

— Не помогает. Еще вредней делается.

Разоблачение «заклинателя змей» произошло в тот же вечер. Он сам явился к Никите, надеясь, видимо, и дальше его дурачить. Но будущий астронавт встретил лгуна, задыхаясь от негодования:

— Ты… ты зачем…

Лева успел догадаться обо всем прежде, чем была закончена первая фраза. Однако ни стыда, ни растерянности не отразилось на его овальной, как гусиное яйцо, физиономии.

— Не… не… не знаю, — передразнил он Никиту. Спокойно уселся на чемодан около двери и вынул из кармана шоколадную конфету.

— Признавайся во всем! — вскричал Никита.

— Признаюсь, — сказал Швабля и положил конфету в рот.

— Ты стащил ужа и сову из Митькиной землянки? Я знаю, ты!

Разоблаченный «заклинатель змей», поглядывая с веселым любопытством на кипятившегося Никиту, добродушно протянул ему конфету:

— Давай отпробуем. Из дорожных запасов.

— Убирайся! — завопил Никита.

— Как краток был счастливый миг свиданья! — грустно продекламировал Швабля и не спеша исчез за дверью.

После «дружбы» со Шваблей Никита два дня усиленно мечтал о полете на другие планеты. На третий день, наверно бы, запросился домой, но отец взял его с собой.

Зеленый вездеход, треща слабо натянутым брезентовым верхом, носил их по пыльной горячей степи. В одной бригаде отец разругал за какую-то провинность бригадира. В другом месте ему самому досталось от горластых трактористов. Кричали что-то насчет хлеба, мяса, воды. Может, и еще о чем — Никита не слушал. Изнывая от духоты, он сидел в машине и думал только о доме и матери.

И так бы просидел до возвращения в поселок, если бы отцу не вздумалось заглянуть в комсомольский тракторный отряд, который пахал на самой окраине совхозных земель.

По пути туда, уже недалеко от палатки отрядного стана, их обогнал низкорослый мотоциклист в ветровых очках, закрывавших половину лица. Ветер надувал вылинявшую, свекольного цвета рубашку за его спиной, как наволочку.

— Эй, Дубровин! — окликнул отец и приоткрыл дверцу.

Мотоциклист, сбавив ход, покатил рядом.

— К Ивану?

— Ага! — выкрикнул мотоциклист, не поворачивая головы. — Здравствуйте, Андрей Матвеевич!.. Он просил свечи для пускача привезти!

— Ты вчера у них был? Как он там?

— Без прицепщика — худо! Приспособление хочет сделать…

Вначале Никита безучастно посмотрел на большие очки мотоциклиста, из-под которых сапожком торчал кончик запылившегося носа. Потом вдруг сообразил, что лет катящему рядом целиннику никак не больше, чем ему самому. Это почему-то очень поразило его. Теперь он видел, как ловко управляет парнишка своей маленькой проворной машиной.