Мне не хватает воздуха, и развожу ноги, чтобы дать ему возможность лечь на меня полностью.

– Тогда возьми меня.

Он занимается со мной любовью, полностью поддавшись страсти, не оставив без поклонения любое местечко, обращая внимание на каждый мой дюйм, словно я его одержимость. Он возбуждает меня легко и везде, своим ртом, пальцами, а потом уже и его твердым, как камень, членом.

Я метаюсь и выгибаюсь под ним. Затем, по его команде, я оказываюсь на нем, его глаза смотрят на мои подпрыгивающие груди. Он жадно гладит их, и в его груди грохочет сильный рык, пока не приподнимается и не берет одну из них в рот.

- Кингстон… - я громко хныкаю и запрокидываю голову назад, чувствуя, как мой разум растворяется в экстазе.

- Кончи, любимая. Покажи мне, как я могу заставить тебя хорошо себя почувствовать, - рычит он, вбиваясь в меня с дикой силой.

Мой гортанный стон заполняет комнату, так громко, как и его сексуальное ворчание. Чувство покалывания, которое я теперь узнаю, проходит сквозь меня, пока я не начинаю повторять его имя снова и снова, прежде чем, наконец, плюхаюсь на его грудь.

Он гладит меня по волосам и по спине, используя удовлетворенный, но еле слышным голосом говорит, как сильно он любит меня, мое тело и наш секс с смесью сладких и грязных словечек. Очень скоро он переворачивает мое ослабленное тело, чтобы выйти из меня и помыть.

Это почти последнее, что я помню, перед тем как отключиться. Но я до сих пор слышу его «Сладких, моя любовь», даже в полусонном состоянии, и от этого улыбаюсь.

Ярким и ранним утром следующего дня, Кингстон бегает, упаковывая наши сумки, словно дикарь, а потом стаскивает меня с кровати. У меня возникнет желание бороться за сон или спросить, где пожар, но это самое смешное, что я видела за несколько дней. Поэтому я поддаюсь, сонливая улыбка расцветает на моем лице.

Джерард ждет у входной двери, чтобы увидеть нас перед отъездом, уверяя нас, что он будет в порядке и, настаивая, чтобы мы хорошо провели время. Он обнимает каждого из нас, но мои объятия длятся дольше, позволяя ему прошептать мне на ухо: - Добро пожаловать в семью, Эхо. Я не могу, не гордиться тобой или не быть в восторге. Берегите друг друга.

Я целую его в щеку. – Обещаю. Спасибо за все.

Кингстон ведет меня к ожидающей нас машине и не теряет времени, садясь рядом со мной, командуя водителю ехать в аэропорт.

- Мы полетим? – удивляюсь я.

- Да. Это займет чуть больше часа, в отличие от семичасовой поездки. Ты же не возражаешь, да?

- Нет, - я согласна на все рядом с ним. – Ни за что.

Полет на частном самолете не долгий, и прежде чем я это понимаю, мы уже приземляемся.

 Другой автомобиль, конечно, ждет, чтобы отвезти нас в загородную резиденцию. Наши сумки чудесным образом загружаются до того, как мы садимся на заднее сиденье автомобиля, Кингстон тут же поднимает перегородку и тянет меня к себе на колени.

- Ты взволнована? – спрашивает он, убирая волосы с моего лица и заправляя их за ухо.

- Ага, - отвечаю я с искренним энтузиазмом, но проблеск вины дает о себе знать. Испытывать счастье от того, что ты посещаешь дом умершего человека, как-то немного не правильно.

- Не стоит, - он захватывает мой подбородок между большим и указательным пальцами. - Она сказала, чтобы я привел тебя сюда… посмотрим, понравится ли тебе тут. Нет никакой глупой вины, Любимая. Таково было ее желание, а также мое, поделиться этим с тобой.

- Я так рада, что мне выпала возможность встретиться с ней. И я хочу так сильно увидеть это уютное место.

Я одариваю его небольшой улыбкой, затем отворачиваюсь к окну, чтобы увидеть ту красоту, которую мы проезжаем. Чем дальше в страну мы въезжаем, тем спокойнее я себя чувствую. Пышные, зеленые холмы и, казалось бы, бесконечные деревья любого размера и цвета. Все это откладывается в моей памяти.

И тогда мы останавливаемся. Ждем, когда откроются железные ворота, дыхание покидает мое тело, и я не могу не сдержать вскрика.

- Твоя бабушка была принцессой?

 Кингстон усмехается. – Мой дедушка был королевских кровей, ага, но ничего необычного как по мне.

Ничего необычного. Я смотрю на реальный замок! Ни конца, ни края не видно газонам, круглая дорога имеет огромный мраморный фонтан посредине, и есть булыжная тропа, ведущая к большому пруду, дополненному арочным мостиком и плавающими лебедями!

- Там в школе, ты говорил тем девушкам, что не королевских кровей. – Мои широко раскрытые глаза ловят его легкую усмешку. – Ты соврал? И я просто уверена, ты встречался с Королевой!

- Я не королевских кровей. Единственный дед, которого я знал – который был в конце очереди на титул – был вторым мужем моей бабушки, и ее единственной настоящей любовью. И я никогда не встречался с Королевой. - Он открывает дверь и поднимается, протягивая мне руку. – А теперь может, войдем внутрь?

- Ага, - я вхожу, совершенно поражена. – Но только не смей меня оставить, либо я потеряюсь.

Он смеется. – Не переживай. Я планирую стать только ближе к тебе.

Когда мы подходим ближе, открываются большие, богато украшенные двери.

Пожилая женщина выходит, чтобы поприветствовать нас, бросившись долго обнимать Кингстона со слезами на глазах.

- Эхо, это Ровена, - говорит он, вежливо вырываясь с ее объятий. - Она была с моей бабушкой столько, сколько я помню.

- Но теперь, Ровена, пришло время, вознаградить тебя заслуженным отдыхом, - продолжает он, поворачиваясь к ней лицом к лицу. - Все обговорено, и машина будет ждать тебя, пока ты соберешь вещи.

- Сэр? - спрашивает она. - Но кто будет…

- Я настаиваю. - Он тепло улыбается ей. - Пожалуйста, это то, чего хотела бы моя бабушка. Вы так хорошо позаботились о ней, и я… это означает, что вы бы позволили мне вернуть должок.

- Спасибо, сэр.

Она разворачивается и быстро уходит.

- Все для нас, - мурлычет он мне на ухо.

На следующей неделе или чуть больше, я честно уже теряюсь во времени… в блаженном неведении. Мы с Кингстоном живем в нашем собственном мире, прогуливаемся, устраиваем ужины при свечах на веранде, которые мы готовим вместе, и плаваем на пруду в лодке, которой он управляет своими сильными, мускулистыми руками.

И занимались любовью на его огромной кровати. И на ковре перед его камином. И несколько раз в джакузи.

Одним прекрасным утром, когда мы завтракали на веранде, одетые только в наши халаты, он внезапно бросает свое столовое серебро и отталкивает свой стул.

- Иди сюда.

Больше не стесняясь рядом с ним, я встаю, и бегу к нему, чтобы сесть ему на колени и обнять его за шею.

- Ты кажешься, полностью очарованной этим местом, - говорит он.

- Как можно быть не очарованной? Я хочу остаться здесь, вот так, только мы… навсегда.

- Да? – его тембр падает, как и его голова, и он целует меня в шею, развязывая халат. – Рад это слышать. У нас может все это быть, поэтому мы могли бы делать все, что хотим и не хотим.

Моя голова запрокидывается назад, когда он берет мою обнаженную грудь в рот, скользя двумя пальцами по моей влажности, а затем и в меня.

- Всегда так горячо и уютно для меня, - стонет он.

Я слышу звук разрывающегося пакетика с презервативом, который он где-то спрятал. Я распахиваю его халат, облизывая губы при великолепном взгляде на его тело.

- Ты сделаешь это.

Он протягивает мне презерватив, его глаза горят желанием. Я осторожно надеваю его на его твердость.

- Прими меня в себя, Любовь моя. Опустись на меня, нежно и медленно. Я хочу почувствовать, как растягивается каждый твой дюйм, пока ты смотришь на меня.

Девушка, которая колебалась, давно исчезла. Я жажду Кингстона на всех уровнях, но физически стоит на первом место в списке.