Штаб-квартира Эскадрона Форт-Блю – двухэтажное здание синего цвета. Первый корпус построил дед Клода. (Всё время хотелось сказать «мой дед») Его тоже звали Клод. Тщеславный, как все Яхины, он назвал свою Приватную Военную Компанию «Эскадрон Клода». На полковом штандарте даже одно время был его профиль. Отец Клода, Шарль Яхин, вступив в наследство, распорядился заменить профиль на нейтральный силуэт всадника, а лик деда выносили лишь на празднования годовщин.

Ещё при деде здание обросло множеством построек. Под конец жизни пристроил круглый донжон, где расположились две квартиры: командана и управляющего директора.

Отец соорудил авиадром и ангары. Теперь вся аэронавтика Эскадрона, десяток эликоптеров, авион и малый аэронеф «Искорка» базировалась рядом со штаб-квартирой, чего не могли позволить себе конкуренты.

Сам Клод не внёс значительных усовершенствований в штаб, что его сильно мучило. Клод полагал, что недостоин своих предков. Я, его синтезан, это подтверждаю.

Изначально Форт-Блю находился на Староназванском Бульваре, округ Фортифир. По бульвару часто передвигались подразделения Императорской армии для участия или в парадах на площади Фьюзенмо, где располагался Ле Кремлё, резиденция Императора, или для разгона демонстраций на той же самой площади.

За сто лет Моску разрослась так, что Эскадрон Клода мог похвастаться элитным месторасположением вдоль бульвара, одной из сторон «золотого квадрата», района самой дорогой в Империи Ру́сси земли и недвижимости.

Вокруг Форта, как дикие брюхоноги, бродили агенты по недвижимости. Осаждали донжон, чтоб поговорить с управляющим директором или Клодом. Проценты от посреднической сделки по продаже хотя бы трёхсот квадратных метров сделало бы любого из них обеспеченным человеком. Последнее предложение о продаже дошло до миллиона.

Форт-Блю был родным домом, но очутилась здесь впервые.

Помнила, как в детстве играла на крыше возле эликоптеров. Забиралась на чердак донжона и выглядывала из бойниц, воображая, что отстреливалась от авионов и бес-пилотов Ханаата. Помогала механику в гараже чинить бронепежо, пострадавшие на миссиях.

И одновременно – у меня не было никакого детства. Я не играла на крыше. Никогда не бывала в гараже, хотя знала там каждый закуток.

При попытке разобраться с этим ощущением снова закружилась голова, перед глазами поплыл белый мусор.

Чтоб унять головокружение, рассказала Антуану, как меня мучили в лаборатории ИИИ, угрожая сделать вскрытие черепной коробки. Эти воспоминания хотя бы принадлежали мне, а не Клоду.

Антуан поделился впечатлениями от реанимации, где побывал впервые в жизни, хотя за время службы получил немало ранений.

Антуан больше не подчёркивал брезгливое отношение ко мне. Насколько я его знала… а знала настолько, насколько его лучший друг, Клод Яхин, Антуан обдумал и решил дать мне возможность проявить себя как человек, а не мыслящее существо их колбы.

Клод приказал остановиться возле ворот Форта-Блю. Согнал Антуана с водительского места и сел за руль. Я и Антуан покинул бронепежо.

– Послезавтра, в семь утра брифинг в Форт-Блю, – сказал Клод. – Накануне брифинга не бухать, не нюхать пудру и не драться на саблях. Кстати, рядовой Жизель, теперь ты в Эскадроне. Только посмей ослушаться приказа.

– А то что, наградишь, как Антуана?

– Выпорю, как пейзанку. – Клод захлопнул дверь и уехал.

Я и Антуан прошли мимо контрольно-пропускного пункта. Часовой вытянулся смирно, поглядывая на меня. Слышал уже, небось, про «существо».

Антуан признался:

– Хоть в тебе много клодовского, но ты другой человек. – Будто убеждая сам себя, добавил: – Типа, сестра его или типа того.

– Не пытайся меня понять слишком быстро. Я не Клод. А ты всё тот же Антуан, которого знал Клод и знаю я.

– Да, это всё странно, – согласился Антуан. – Пошли, буду сопровождать тебя во время обхода.

Первый пункт моего обхода: бюро управляющего директора.

Оставив Антуана в приёмной, я постучала в дверь.

Жан-Люк, худощавый, лысоватый мужчина, облачённый в бардовый обтяжной тужур, сидел в кресле и курил, пуская дым на лопасти настольного вентилятора. На грудной части тужура блестел значок, полученный за победу на бухгалтерских соревнованиях. Непосвящённый мог принять её за боевую медаль, а когда Жан-Люк сообщал, что он директор (опуская «управляющий») Приватной Военной Компании, то непосвящённый окончательно верил, что перед ним офицер.

Клод считал, что Жан-Люк косил под военного для того, чтобы досадить ему. Я теперь точно знала, что это действовало.

Решила для себя, что нет нужды смотреть на мир глазами Клода. Нужно научиться давать людям и явлениям свою оценку и всегда следить, чтоб оценка не совпадала с жизненным опытом Клода.

Жан-Люк тот человек, к кому Клод испытывал ненависть. И только я знала, что источник ненависти – страх.

Убедила себя, что, быть может, Жан-Люк совсем не такой, как я думала. Ведь, по сути, думала не я, а остатки памяти Клода, которые мозг извлекал из архива, реагируя на внешние раздражители.

Примерно как-то так объясняли учёные корпоративной лаборатории, простукивая и ощупывая меня.

Я вошла и улыбнулась Жан-Люку, что Клод сделал бы только в том случае, если бы увидел, как кишки управляющего вывались на землю.

Управляющий директор неторопливо достал ординатёр-табло, нашёл досье контракта:

– Будешь читать типовой договор?

– Мы его вместе составляли и утверждали на совете акционеров.

– Забываю, что внутри красавицы сидит личность Клода, которая всё знает.

– У меня своя личность.

Жан-Люк перестал пускать дым на вентилятор:

– Скажи мне, личность, у тебя не вызывает подозрений то, что Клод так запросто записал тебя в Эскадрон, в который некоторые мечтают попасть годами?

– Это называется трайбализм, Жан-Люк, тебе ли не знать? Как-никак я плоть его плоти и всякое такое.

Лицо Жан-Люка исказила хитрющая усмешка, казалось, даже на лысине собрались морщины. Я прервала нарастающее торжество:

– Кроме того, в контракте с Глапп Корпорасьён указано, что при обнаружении АКОСа и подтверждении его возможностей, командир группы обязан испытать технологию синтеза на себе для того, чтоб принять дальнейшие решения о присвоении технологии. Что Клод и сделал.

Жан-Люк смутился, а я продолжала:

– Ты недопонимаешь, да? Я знаю всё, что знает Клод.

– Утечка конфиденциальной информации, – пробормотал Жан-Люк. – Вечно этот мальчишка делает всё наперекор мне!

Как бы я не силилась составить о Жан-Люке своё мнение, оно начинало совпадать с Клодовским: управляющий директор невыносимая сволочь. Да уж, не сильно преуспела в создании независимого мнения.

Попробовала смягчить тон, что Клод сделал бы лишь тогда, когда убедился, что кишки управляющего вывалились, а сам он уже умер:

– Думаю, Клодом вдобавок руководили кое-какие чувства. Я и он… ну, мы оба, – сироты. Клод увидел во мне что-то вроде сестры…

Жан-Люк расхохотался, плюясь дымом сигары:

– Не льсти себе, он видит в тебе что-то вроде занозы, которой может колоть меня в каждом отчёте о миссии.

Жан-Люк встал с кресла и подошёл ко мне сзади. Потрогал волосы, погладил плечо, приобнял за талию:

– Интересно, ты так же меня ненавидишь, как и Клод?

Вывернулась из объятий:

– Начинаю.

– Отлично, мон ами.4 Не переношу неопределённость. Если не будешь читать контракт или ублажать меня, то поставь подпись, и иди дальше. Да, кстати, в каком банке счёт у твоего чипа?

– Ханаат-Хан Банк.

– Непатриотично, но практично. У них проценты меньше.

– Это всё?

– А ты думала я упаду в обморок, увидев копию этого мальчишки? Вы, Яхины, хоть членом сделанные, хоть синтезом, одинаково считаете, что все должны танцевать вокруг вас. Так вот, девочка из пробирки, запомни, танцевать я не буду. Ни вокруг тебя, ни вокруг Клода твоего.