— Да, я тоже так думал. Но вот уже третий год наблюдаю поразительную точность, — выдохнул Януш. — Впрочем ладно, вы пришли…

— За часами, — буркнул Дима откуда-то сбоку. — Двадцать пять экземпляров.

— Вы не хотели бы услышать историю того, как я делил сутки на равные промежутки времени? — прошелестел необычайно вежливый голос низушка и тот загремел какими-то ящиками.

— Да.

— Нет.

Вырвалось одновременно у меня и у Димы. Я услышал глубокий вдох.

— Всему виной… — начал было Януш, но его перебил Дима:

— Звезда Лепрекона, — устало и буднично произнёс он. — Самая яркая на небосводе. Пришлось, конечно, постараться и изобрести угломер, — у Димы даже голос стал как у старика Януша. — Но сама… ээ… авантюра себя оправдала и вскоре Януш вычленил среди блуждающих звёзд одну, что появляется на небосводе в строго заявленное время.

— О, Дмитрий, я смотрю, Вы очень внимательно относитесь к моим рассказам. Но прошу заметить, что вы забыли одну важную деталь?

— Какую же? — в голосе Димы звучало раздражение. — Ту, в которой часы механические и за счёт неидеальности материалов имеют определённую погрешность, и их нужно раз в пятерню синхронизировать с вашими?

Януш собирался что-то сказать, вбирая в грудь воздух.

— Или что часы выдаются совершенно бесплатно, но вот в случае ремонта потребуется заплатить один Йен?

— Прекрасно, замечательно, превосходно, — довольно искренне восхитился Януш. — Вот вы, господа, и услышали все необходимые подробности.

Едва наступила тишина, я услышал свой голос:

— Какое сейчас число?

— 24-ое число ханты Жёлтых Листьев, это когда…

Я не дал ему закончить.

— Когда появились мы?

— 22-ого числа ханты Жёлтых Листьев, — в голосе появилось раздражение, — то есть два дня назад, а если точнее…

— Когда Йен Григо уехал из Аннуриена? — всё ещё напирал я.

— 17-ого числа ханты Жёлтых листьев, — надулся Януш и замолчал.

— А должен ещё 21-ого был приехать, — буркнул Дима.

Моё тело не могло проявлять тактичность от боли, но я попробовал:

— Спасибо, — склонил я голову.

И вот вновь под ногами шкура убитого животного с плотным и тёплым мехом. Сколько дней прошло, все ли это воспоминания? Что за это время я пропустил? Почему ничего больше не всплыло? Потому ли, что мне не нужна другая информация?

Я встал на ноги и размялся, всё ещё чувствуя ту самую пронзающую боль, но при этом уже оставаясь собой: в сознании и в здравой памяти.

Всё ещё тьма, разлитая вокруг. И из тьмы узоры астральных нитей, бушующие потоки грязи. Всё ещё гудящее ухо, всё ещё вбитые в глаза гвозди и тиски, что сжимают голову, норовя раздавить. Всё ещё огонь, разливающийся по телу, всё ещё жуткая боль от вдоха и выдоха, всё ещё едва ощутимый аромат мочи и кала, моих собственных. Впрочем едва ощутим он только для меня с выжженными обонятельными рецепторами. Для остальных от меня знатно разило дерьмом.

И всё же я уже был собой, с привычным грузом ответственности и забот.

Минимум семь дней нет старосты. Задержался уже минимум на два дня, а это значит, что случилось что-то довольно серьёзное, и стоит готовиться к тому, чтобы перетянуть одеяло на себя.

Отношение к моим ребятам в этом месте вроде хорошее, пока ничего не предвещает беды, но интеграции в общество не было, и с Марсеносом де Луизом я здесь полностью согласен — ребята ещё могут дел натворить.

В рядах моих ребят пополнение из минимум пяти аэльев. Кроме прочего весьма странные отношения завязываются с двумя местными ведьмами. Маячит на горизонте с одной стороны храм Чёрного, будь он трижды неладен, а с другой стороны Замок Древней, и он уже трижды неладен.

За мной гонится Ишиан Рихар, а ведь «никто не в силах убежать от Ишиана Рихара». Вспомнил я это не без улыбки.

И ещё тысяча и один неотвеченный вопрос.

Я вздохнул, встряхнул ногами и сел, направив свой взор в сторону замка.

Для всех дел найдётся своё время.

Гарри

25-ый день ханты Жёлтых Листьев

День за днём длилось моё выживание в новом месте и старом теле. Вернувшееся сознание не говорило о том, что я стал более адекватен. Я всё так же испытывал боль, всё так же на мне волдырями пузырилась кожа от малейшего возмущения магии или потери концентрации, всё так же от меня воняло результатами моей жизнедеятельности. Пока результаты этой самой жизнедеятельности были довольно плачевны.

Но день ото дня мне становилось постепенно всё проще и проще.

Валькра с Ником и Френком боялись со мной разговаривать, только поглядывали в мою сторону. Лишь на четвёртый день нашего пребывания здесь Валькра подошла ко мне довольно взволнованная:

— Как ты себя чувствуешь?

В голосе сквозила тревога.

— Замечательно, только вот не могу всё понять, — я потянул носом и скривился. — Пойду я к Мёртвым улицам — воняет каким-то дерьмищем. Подойду к оркам, тоже воняет. Вот сейчас стою — воняет. Тут проклятое место, наверное, что все вокруг одновременно обосрались, — ухмыльнулся я.

— Скотина, ты меня бесишь!.. — сквозь зубы процедила Валькра. — Я к тебе… Ай!

Голос её дрогнул.

— Всё со мной будет нормально, если нас не вынудят драться в ближайшие дней двадцать, — заверил её я на полном серьёзе.

Получив воспоминания обратно, я вдруг осознал, что составил себе определённый распорядок дня. На рассвете я светил рожей перед ребятами, которые просыпались и всё так же, как в Пандемониуме, бодро топали на построение, где мы по обыкновению обсуждали, что делать дальше. Отряды разъезжались на охоту и патрулирование территории.

— Гарри, нужно поговорить, — в какой-то из дней подошёл ко мне Курт.

— Избавился от своих армейских привычек именовать меня сэр? — подначил его я.

Я не видел эмоций Курта, но чувствовал, что ему было неловко.

— Эти привычки так просто не выбить, — он сделал паузу, проглатывая слово сэр, называя меня так мысленно. — Я про башню пришёл поговорить. В храме есть колокольня — идеальная позиция для снайпера.

— Да. Ты хотел бы её занять и контролировать оттуда все границы. Я прав? — словил я его мысль и ждал ответа. — Ты киваешь?

— Ой, да, сэр, простите, сэр. Блять.

Я улыбнулся, и краешек губы треснул, отзываясь жгучей болью во всём лице.

— Идея хорошая, но пока нас туда не пустят. И старосты нет, и мы тут кредит доверия не заработали.

— Да, но на будущее постарайся не забыть, что я тебе говорил, — неожиданно спокойно согласился со мной Курт.

Дальше я шёл к Луанне Валтис и получал порцию эмоций от низкорослой ведьмы.

— Колдовал! — словно уличив в измене заявила она.

— Неа, — бурчал я в ответ даже когда колдовал.

А колдовал я сейчас мало и неохотно, только при большой необходимости и то в основном чары отвода глаз от моей страшной рожи.

Полки «сверкали» от различный приспособлений, питающихся магией. Лежали сделанные, но не заряженные амулеты и обереги, как пустые сосуды для вместилища силы. В склянках колыхалась запечатанная и деструктурированная сила, способная одним катализатором обратиться в нечто простое и действенное, вроде ауры, проклятья, заградительного заклятья или старого доброго огнешара.

Всё это я «видел» своим внутренним взором, и этой информации мне было вполне достаточно, чтобы ориентироваться так, будто у меня есть глаза.

— Как ты можешь понять, что я колдовал? — пробубнил я.

Говорить по прежнему было сложно. Луанна пока не делала попыток восстановить губу и зубы. Язык всё так же опухал, хотя за два сеанса мы стабилизировали диссациатор, который меня самого и подпаливал.

Луанна не ответила, лишь наорала на своего подопечного. Наверное даже за дело, но меня скрутило от боли, и я мало что соображал. Даже отвечать было сложно.

— Садись на пол и направляй поток, я буду его подправлять, — откричавшись, скомандовала она. — Будем сегодня пытаться собрать твой четвёртый отдел, глядишь пятому полегчает.