Мы бы создали абсолютно новую цивилизацию. Может быть, сверкающие ажурные замки до самых небес. Мы бы превратились в загадочных ледяных великанов и спустя сотни лет, научившись путешествовать меж звезд, стали бы отличным источником сказаний для какого-нибудь маленького воинственного народа на окраинах галактики.

Но теперь я не мог примириться с подобной идеей.

Жизнь Леса и его людей была столь же ценна и самобытна. Помнится, в какой-то момент я принял их мир за рай. И теперь не могу поддержать свою женщину в ее надежде скрыть все это под снегом.

Сон, несмотря на усталость, все не шел. В глаза будто насыпали песка, и я держал их закрытыми, но мысли кружились, сменяя одна другую. Погружали в пучину отчаяния.

Что, если мы спохватились слишком поздно? Предыдущая война звалась Зеленой, новая будет Белой. От нее нельзя будет спрятаться ни в густой чаще, ни в криокапсуле. И придется выбирать сторону. И в полной мере принимать последствия своего выбора.

Почему я вообще отправился в эту дурацкую экспедицию? По правде говоря, никто меня в шею не гнал. Просто настойчиво предложили. Я вполне мог освоить какое-нибудь другое дело. Но нет же, заскучал! А теперь утратил возможность, воспринимать эко-людей как опасных, хитрых врагов, которых ничуть не жаль стереть с лица земли.

Я приподнял голову из сугроба, разлепил воспаленные веки. В свете солнца снег нестерпимо переливался полутонами зеленого. Лея лежала в снегу, свернувшись клубочком. Илья вытянулся рядом с ней, обнимая хрупкую даже в защитном костюме фигурку.

Я вздохнул, перевернулся, постарался спрятать лицо от пронзительного света и наконец провалился в сон.

Новый дал нам поспать до полудня. Это было долго, но мы и так уже опоздали слишком сильно. Вряд ли пара часов могла что-то исправить.

Наскоро перекусив, уселись на снегоходы и двинулись дальше. Я опасался, что машинки не дотянут до города, но их аккумуляторы имели какой-то невообразимый запас мощности. Двигатели работали ровно, без перебоев.

И вот, белой искоркой вдалеке замаячила Труба. Моя Башня, с которой я так безуспешно и столь бессмысленно сражался. Сердце нехорошо трепыхнулось. Я совсем не хотел возвращаться сюда. Помимо воспоминаний, в этом городе жила правда о том, смогли ли спасти Селима после того удара заточенным колом.

Чем ближе оказывался город, тем яснее я понимал, что нет. Надеюсь, мне хотя бы не придется пересечься с его подругой. Что, если меня тут помнят, как преступника? Вполне возможно, я заслуживаю суда и скорой расправы. Хотя, пожалуй, так было бы даже проще.

Илья посмотрел на меня и внезапно остановил снегоход.

– Что такое? – я неосознанно задал вопрос вслух.

«Я знаю, ты беспокоишься. Переживаешь. У тебя тут случилось что-то плохое. Но ты не должен сейчас думать об этом. У нас впереди, как я чую, очень большие неприятности. Настроение в городе – на грани взрыва. Паника, злость, отчаяние. Давай сосредоточимся на том, чтобы сделать хоть что-то, и пусть твои хорошие дела уравновесят все ошибки!» – Илья внимательно посмотрел на меня.

«Легко сказать» – мысленно пробубнил я.

«Ты просто попробуй, ладно?» – Он снова включил двигатель.

В городе царило нездоровое оживление. Новые двигались по городу быстрее, чем обычно. У рассеивателя мы останавливаться не стали, просто проехали поблизости, убедившись, что там пока все в порядке. Из большой, непривычно грязной кучи снега невдалеке от входа торчали обгорелые палки. Значит, все-таки осилили вытащить мою диверсионную конструкцию! Хорошо.

На одной из улиц мы заметили совершенно дикую картину: двое Новых вели третьего, согнувшегося, с выкрученными назад руками.

Илья остановился и направился прямо к ним. Я заколебался, отправиться ли следом, но решил побыть рядом с Леей. Ей тут явно было очень не по себе.

– Как тебе наш локальный северный полюс? – спросил я, надеясь отвлечь ее разговором.

– Ничего, жить можно, – еле слышно ответила она.

– Ты действительно решилась стать такой, как они? Тебя не пугает перерождение?

– Пугает?! – фыркнула она. – Да я в ужасе! Но это не имеет значения. Это быстро пройдет. Ты был прав, что торопился. Надо сделать все пока мои симбионты наименее активны. Мало ли, как они себя поведут? А потом я найду способ вернуться в Лес. Вместе с Ильей. Будет даже хорошо, – она вымученно улыбнулась.

– Пусть так и будет, – я ободряюще потрепал ее по плечу.

Вернулся наш друг с еще одним зеленым. Прикоснулся к нашим комбезам, оптимизируя контакт.

«Так», – начал он, явно борясь с волнением. – «Туяра с Тиссом смогли убедить часть здешних, что принудительное перерождение – идеальное решение. Они запустили процесс пробуждения целого блока и даже успели провести несколько трансформаций. Это небыстро, к тому же запуск оборудования отнял много времени.

Тогда те из наших, кто поддерживает политику добровольного перехода, пришли в лабораторию и потребовали прекратить безобразие. Пригрозили отключить питание части приборов.

Гости, вроде как, устыдились и отправились к криокамерам, чтобы остановить разморозку следующей партии. Но вместо этого запустили глобальный каскадный процесс в большом зале. Непонятно, как смогли укрыть свой замысел при мыслеречи. Как результат – несколько десятков напуганных, не понимающих что происходит людей в казенном, плохо отапливаемом помещении.

Перед ними Туяра произнесла вдохновенную речь о том, что в мире все плохо, что видоизменение – единственный путь к спасению, а часть плохих переродившихся хочет помешать им всем выжить. Конечно, умолчала и о Лесе, и о множестве других деталей. Надо отдать ей должное, она хитра и умеет воспользоваться ситуацией.

Сразу образовалась группа активистов, готовых биться за светлое будущее до последней капли крови. Как назло, прямо над криостанцией оказался старый канцелярский магазин. Так что эти несчастные, босые, замерзающие люди получили заточенные карандаши и кинулись в бой. Стало бы смешно, если бы не было так ужасно.

Они вытеснили защитников из зала перерождения и заняли там оборону, постепенно продолжая процесс. Только что появившиеся Новые не сразу приходят в себя. Я так понял, их просто складывают штабелями у стены. Это плохо, ведь каждому нужно на первых порах разумное сопровождение и помощь. А учитывая с какими мыслями и переживаниями они уходят в аппарат – тем более. Хорошо еще, что диверсанты не пробрались в другие залы, где больше машин для трансформации».

«Почему им действительно не отключили питание?» – спросил я.

«Кабели, питающие криозону и все с ней связанное идут не от города, а напрямую от реактора. Они очень глубоко. Наши просто пугали девчонку, надеясь, что она одумается».

«То есть через день-два у нас есть шанс вместо паникующей вооруженной толпы размороженных получить такую же прорву психически неустойчивых зеленых?»

«У нас куда больше шансов получить гору трупов уже сейчас. К сожалению, дело не ограничилось одними согласными с Туярой. Часть людей, и немаленькая, решила, что все это выглядит подозрительно. Одни из них требуют переговоров с учеными, другие хотят вернуться в криосон, но для перезапуска системы нужны специалисты. И все они готовы защищаться. Карандаши, а также кулаки и зубы уже шли в ход друг против друга. Так что есть две группы людей. Одна из них не согласна на перерождение. Они мерзнут и голодают в отдельном отсеке. Когда положение станет совсем отчаянным, наверняка пойдут на прорыв. Помещение с аппаратами перерождения как раз преграждает им выход».

Дело – дрянь. Не просто дрянь, а какой-то бредовый кошмар. Да провались оно все!

«Надо попробовать поговорить с Туярой» – сказал я, стараясь дышать помедленнее, чтобы успокоиться.

«Надо. Арчет покажет нам дорогу».

«Еще вещей бы теплых туда натащить, приодеть размороженных».

«Уже сделано. Только Туяра не открывает. Ей не с руки, чтобы люди уселись в тепле и начали спокойно думать. Пока они трясутся от холода, ни у кого нет сил ей возражать».