Сияние в окне чуть сместилось, и мне показалось, что на руках у Чужого лежит другая фигурка: маленькая и более светлая. Я попытался взобраться повыше, но деревянная перекладина под ногой внезапно обломилась, и я с треском и матами полетел вниз. К счастью, недалеко и в сугроб. Свет в окне колыхнулся, потом исчез.

«Сейчас набегут» - с ужасом подумал я. Скорее всего, спутнику пришла та же мысль. Мы со всех ног ломанулись в темноту. Боль в колене, ушибленном в полете о перекладину, только придавала сил. Я тихо радовался, что в этот раз, падая, не разбил пластиковый щиток-маску.

Наконец мы остановились и попытались отдышаться.

Селим приложил руки «биноклем» к глазам и вопросительно посмотрел на меня, махнув ладонью назад. Я изобразил мать, укачивающую ребенка, а затем пожал плечами, не будучи уверенным, что рассмотрел все верно. Мужчина вздохнул.

– Центр, – повторил я, распрямляясь, и хлопнул его по плечу.

В центре тоже не нашлось людей. Тут по улицам гуляло довольно много зеленых чужаков. Где-то они собирались по двое-трое, но мы с товарищем не слышали ни звука. Если те и переговаривались, то как-то иначе, не при помощи привычной устной речи.

Атмосферы запустения не создавалось, но все было категорически чужим. Машин, даже старых и заржавевших не было видно. Окна многоэтажек сохранили все стекла. Здесь почти за каждым из них горели местные лампы и продолжалась жизнь.

– ¡Mira! – вдруг прошептал Селим, дергая меня за рукав. Я глянул в указанном направлении и увидел, как компания зеленых призраков просачивается в дом прямо сквозь кирпичную стену. Час от часу не легче.

Ладно. Думаю, на сегодня мы увидели достаточно. Я снова уволок спутника во дворы, уходя от центра и одновременно выбирая дом, где не светило бы ни одного огонька. На это ушло с полчаса. Турок обреченно плелся следом, никак не выражая свое отношение к происходящему.

Мы зашли в подъезд, поднялись на пару этажей. Я подергал двери квартир. Две из шести открылись. Обычная обстановка. Темно, холодно почти как на улице, только ветра нет. Я пошарил на кухне. В одном шкафчике нашел подозрительные банки с чем-то темным. Парочка треснула, так что содержимое, замерзшее и сохранившее форму, можно было понюхать и даже лизнуть.

Судя по всему, когда-то это было варенье домашней закатки. Сколько ему лет или даже веков неизвестно, лучше не рисковать. Тем более, не грызть же ледышку!

Насколько удавалось разглядеть впотьмах, жилье не выглядело спешно покинутым. Оставлено было только ненужное.

В кухонных ящиках я нашел пару неудобных тупых ножей, вручил напарнику тот, что поменьше, и вышел обратно на лестницу.

Пожалуй, можно рискнуть заночевать здесь. Только повыше, этаже хотя бы на шестом. А то ходят всякие… сквозь стены.

На шестом этаже не заперта была только одна квартира. В ней обнаружилась большая двуспальная кровать, классический советский раскладной диван, россыпь старых журналов, нечитаемых в таком мраке, и даже электрочайник. Но воды, естественно, не было. Как и электричества.

Я не стал пытаться осмотреться тщательнее. Разложил диван и жестом предложил напарнику выбрать, где тот будет спать. Он только махнул рукой, и я занял кровать. Подумал, что неплохо было бы наконец раздеться для сна после стольких дней, но дом был напрочь проморожен, да и одеял не наблюдалось. Пришлось довольствоваться отдыхом в обычном режиме.

На удивление, отключился я сразу же как лег. Наверно, сказались сегодняшние переживания, и мозг решил просто исчезнуть из реальности хотя бы на некоторое время. Даже кошмары не снились.

Глаза открыл, когда было уже светло. Селим еще дремал. Сегодня солнце решило порадовать нас своим зеленым ликом, и первые его лучи плавно ползли по городу, оживляя дома и делая пейзаж почти привычным. Сердце защемило от тоски. Как же получилось, что этот прекрасный светлый мир, мой мир, заняли какие-то непонятные зеленые твари? Что они сделали со всеми людьми? Сожрали, держат в рабстве?

Последняя мысль показалась мне симпатичнее. Если соплеменники в рабстве, их можно освободить и устроить восстание. Или просто скрыться, отправившись на юг. Надеюсь, льдом покрыта не вся планета.

Но ни одного человека я пока не видел. Может, они не в личном услужении, а на каких-нибудь тяжелых работах? Что здесь вообще работает? О, вспомнил! ТЭЦ! Или то, что мы за нее приняли. Огромная труба с паром. Ну-ка, не видно ее отсюда?

Я подошел ближе к окну. Как назло, штор не было, и я опасался, что меня заметят с улицы. Нет, окна во двор. Хорошо просматривается дом напротив, облезлые сухие деревья, заброшенная детская площадка, огороженный прямоугольник бывшего катка…

Именно там я увидел движение. Три, нет, даже четыре фигуры кружились по белой поверхности снега, не оставляя следов. Одна высокая, остальные поменьше. Они носились друг за другом, составляли хоровод и, судя по всему, неплохо проводили время.

«С детьми играет, сволочь», – злобно подумал я. – «А сколько наших детей вы истребили, когда прилетели?»

В ярком солнечном свете собственное сияние инопланетян казалось не слишком заметным. Зато ясно видно было, что многочисленные лучи пробиваются прямо сквозь них. Как через толстое бутылочное стекло. Ах, они еще и нудисты. Просто отлично. Градус ненависти поднялся на пару пунктов выше.

На диване зашевелился товарищ, и я отошел вглубь комнаты.

– Доброе утро, – сказал я.

– Mañana, – машинально согласился тот и выжидающе уставился на меня.

Я отправился на кухню рыться в шкафчиках. У меня начинал формироваться план следующего шага, но озвучивать его я был пока не готов. Слишком много переменных, очень мал шанс остаться незамеченными. Да и тихоне Селиму с его резкими перепадами настроения идея точно не понравится.

Срочность воплощения плана во многом зависит от того, отыщем ли мы тут хоть какую-то еду. Пайков осталось чуть меньше, чем по два. На этом долго не протянешь.

В кладовке нашлось несколько банок консервированного горошка и кукурузы, маленькая баночка сайры, шпроты. Большая, на пять кило, но ополовиненная упаковка гречки, неоткрытый пакет гороха. Неплохо. Интересно, сколько лет прошло с тех пор, как увидели свет эти продукты? Крупы-то, вроде, ничего. А вот остальное? Все датировано 2039-2040 годами. Все-таки это - будущее. Мое похищение состоялось из 2020-го. А сейчас какой?

Я достал из-за импровизированного пояса (на самом деле, простой веревки) найденный вчера ночью нож и, поднапрягшись, сумел вскрыть банку горошка. Понятное дело, внутри была ледышка. Чертыхнувшись, поставил банку обратно.

Костер бы. Или камин. Тогда можно будет приготовить пищу и оценить состояние овощей. Дым наверняка увидят, но можно ведь менять дислокацию. Совсем не факт, что враги среагируют быстро. Они ведь живут здесь и в ус не дуют.

А еще лучше развести костер сначала на отдалении от места, где мы прячемся, и посмотреть, как быстро туда сбегутся.

Я оставил турка в квартире, а сам пошел по этажам собирать полезности в найденный под кроватью нашей ночлежки огромный чемодан с колесиками. Смотрелся я, скорее всего, уморительно, но оценить было некому, кроме напарника. А тот потихоньку опять впадал в депрессию.

Спичек нашел великое множество, так как плиты в этой девятиэтажке оказались сплошь газовыми. Прихватил несколько книг и газет для растопки. Разломал древний деревянный стул. Запчасти не поместились в сумку и пришлось нести их подмышкой. Раздобыл порядочный запас круп и консервов. Живот уже урчал в предвкушении.

А еще я наслаждался, как бы это странно ни звучало. Цвета! В мире снова появились цвета, кроме оттенков белого, черного и зеленого. От желтых этикеток кукурузы и красных – фасоли отвести взгляд было особенно тяжело.

***

Вернувшись в облюбованную нами квартиру со своей поклажей, я обнаружил Селима, развалившегося на диване и листающего глянцевый журнал. Это было так миленько, по-домашнему и в то же время неуместно, что я расхохотался, роняя обломки стула.