Неизбежный и бурный финал!!! И парный крик, что слился в один! Два тела, удивительно похожих на вырезанную из одного куска камня скульптуру, упали на бок и затихли не размыкая объятий.

Очухалась эльфика не сразу, но когда это все же произошло, рванулась по- настоящему: ударила Василису лбом в нос, коленом между ног, и кулаком снизу по почке. Нет результата — как дерево бить! Но через секунду красноглазая развратница сама разжала руки, Туллиндэ вскочила… и тут же чуть не упала — питомица свинцовой статуей повисла у нее на ногах.

Эльфийка занесла кулак и открыла рот позвать на помощь все это время тупо пялившихся на то как ''пялят'' хозяйку жнецов, но зашаталась от очередной эмоциональной волны, что пришла от вновь завывшей Василисы.

Искреннее раскаяние! И в тоже время непонимание, что она сделала не так! Боль от потери отца! Страх, СТРАХ неизвестности и того что она останется одна, куча других эмоций — все это терзало вцепившуюся в ноги эльфийки Василису. Только одного не было в мыслях вновь стремительно скатывающейся в истерику питомицы — страха собственной смерти, лишь жизненно необходимое желание иметь кого-либо рядом и вновь обрести смысл существования.

Туллиндэ не могла бросить вывалившую на нее весь свой тайный внутренний мир Василису и вновь ее пожалела, почти сразу простив. Да и как могло быть иначе? Ведь в данный момент она ощущала питомицу как себя, проникнув в ее разум как никто и никогда (лишь Дримм когда-то заглянул в свою питомицу так глубоко, но то было через мгновения после ее рождения и потому ничего особо не увидел, только зачатки будущей личности, а сейчас прошел год, и Дочка накопила солидный ''багаж''). Василиса раскрылась перед ней вся, и Туллиндэ почти теряя себя провалилась в глубины такого отличного от человека разума, ну а сама питомица уже без всякой сексуальной подоплеки уткнулась эльфийке головой в живот и затихла, иногда вздрагивая в прорывавшихся время от времени рыданиях.

*

В древние времена, когда облеченный могуществом фейри умирал раньше своего стража (редкий, очень редкий случай), потерявшего родителя стража всегда старались уничтожить — страж не мог жить сам по себе и искал для себя замену и если не находил, начинал убивать всех вокруг, и чем древнее был страж, тем труднее его было остановить даже сильнейшим воинам и магам фейри. Но если страж и находил то что искал, то это все равно был суррогат — новый владелец не мог контролировать вроде бы готового выполнить ЛЮБОЙ приказ стража — страж становился для него наркотиком, и чем дольше существовала новая и порочная по своей сути эмоциональная связь, тем глубже они проникали друг в друга, так что вскоре образовывалось единое существо, уже не способное себя контролировать. Слившиеся эмоции губили разум обоих, подменяя его примитивными инстинктами, и новорожденное живущее сразу в двух телах создание опять становилось опасно для себя и для всех.

*

На мгновениеТуллиндэ испытала жгучий стыд, но не от того, что было пару минут назад на мате, а от того, что позволила себе на несколько секунд упиться властью над полностью подчинившимся сознанием другого существа. Василиса была готова на все ради обретения стержня-смысла жизни и как могла, руководствуясь скорей инстинктом, чем разумом, пыталась заслужить расположение новой госпожи. Как бездомный ребенок мечтает о родителях, котенок о молоке и ласке, так и создание древних фейри желало обрести основу, опору и смысл существования и не могло, просто НЕ МОГЛО ни секунды без них существовать. Но не только это прочитала проникшая в глубины разума стража эльфийка: в самом низу, на дне того что заменяло Василисе разум, она увидела жаркий огненный клубок безумной ярости, способный и желающий броситься вверх и смыть все остальное, заставляя обезумевшего стража убивать. Все висело на волоске — рухнет тонкая преграда и Василисы больше не будет — останется лишь жаждущий крови монстр.

Несколько мгновений девушка искала выход, а затем тяжело вздохнула и погладила заластившуюся подобно животному питомицу по голове. Не размыкая объятий присела на корточки и, посмотрев в полные муки, но и надежды глаза, САМА нашла губы Василисы и потянула ее на пол. Две обнаженных женщины снова сплелись, светлые и красные волосы перемешались, а кожа прижалась к коже, и вскоре вновь в уже знакомом ритме заскрипел мат. Но главное все же происходило не на мате, там где переплетаясь двигались полные желания и влажные от пота нагие тела, а в головах, в самой глубине соединившихся сознаний: Туллиндэ и Василиса вместе и каждая со своей стороны старались создать новую связь и загнать огненное безумие в глубину.

Новый, еще более бурный финал!!! Содрогавшаяся всем телом Туллиндэ вцепилась зубами в красное плечо, пытаясь не заорать в голос, ну а Василиса кричала на весь Холм и вжимала эльфийку в себя будто хотела раздавить. Новый круг: в мыслях пета возник яркий образ госпожи-любимой и начал обретать ''плоть'',а полный ярости и боли клубок уже не так рвался на поверхность. Танец дикой страсти, искренней жалости и бешеной надежды на любовь все набирал и набирал обороты, и совсем скоро сознания любовниц совсем перемешались как и их тела — вскоре невозможно было понять, кто сверху, кто снизу, где начинается Василиса и заканчивается Туллиндэ и кто из них все-таки госпожа.

Неизвестно чтобы получилось из этого всего в конце-концов, но неожиданно питомица вскочила, напугав подброшенную как пушинка и тут же пойманную за талию Туллиндэ и глянула на нее засветившимися от счастья глазами. Василиса ничего не сказала, но Туллиндэ поняла — Дримм жив! Так и не произнеся ни единого слова и не потрудившись одеться, Дочка рванула в коридор, как кегли снеся нематериальных питомцев некромантки. Жнецы встали и как-то потерянно уставились на хозяйку — Туллиндэ впервые увидела на всегда каменных лицах призрачных питомцев хоть какое-то выражение.

Впрочем девушке было не до них — ошарашенная и еще не отошедшая от игр разумов и плотских забав Туллиндэ едва устояла на ногах, переживая запоздалый оргазм и, преодолев нахлынувшую слабость, огляделась по сторонам: Холм успокоился и буря в бассейне улеглась. Затем смущенная всем что произошло (и не произошло) эльфийка уставилась на собственную перекрученную одежду и халат Василисы поверх нее, с неохотой натянула на себя измятые, кое-где измызганные шмотки и, прихватив подранный халат, отправилась вслед за убежавшей Василисой, не зная как ей относиться к случившемуся и радоваться ей или нет тому, что она не обрела такую питомицу, ну а вновь невозмутимые жнецы послушно последовали за хозяйкой.

Холм.

Дримм.

Фейри очнулся сразу и полностью. Тут же, даже не успев открыть глаза, встал, прислушался к себе: организм отозвался легкостью и мягкой истомой как после хорошего крепкого сна и ни следа головной боли. Дримм все же потрогал затылок и повертел головой — действительно боль полностью прошла. Он огляделся по сторонам и неожиданно увидел то, чего в библиотеке раньше не было — два новых коридора в дальнем конце.

Больше фейри ничего не успел предпринять — его чуть не сбил красный и голый вихрь в лице где-то потерявшей одежду Василисы! Налетевшая на него Дочка вцепилась в едва устоявшего фейри как клещ и впервые на его памяти разрыдалась, одновременно бомбардируя его сильными, восторженными и радостными эмоциями, судя по ним и слезы были слезами радости, а не горя. Дримм попытался что-то у нее спросить как словами, так и мысленной речью, но как уже бывало ни раз, в напряженный момент Дочка не только разучилась говорить, но даже формулировать свои мысли в понятные конструкции, это должно было пройти, стоит ей только успокоиться, ну а пока у нее одни голые инстинкты и эмоции, причем не только свои, но и заемные, как самого Дримма, так и тех, с кем она общалась или спала.

— Кхм, — Дримм так увлекся собственными переживаниями за Дочку и тем что она могла ему передать, что пропустил момент когда в библиотеке появилась Туллиндэ и два уже ее питомца. Смущенная эльфийка протянула ему халат. Дримм благодарно кивнул и сумел таки убедить Василису разжать объятья и позволить ее одеть. Говорить питомица пока что не могла, но по-видимому начала уже что-то соображать, потому как безропотно позволила прикрыть наготу и больше не пыталась влезть на Дримма как на дерево, а так же нет-нет да и бросала виноватые взгляды на так же смущенно смотревшую на нее и на Дримма Туллиндэ.