- Уходи! И никогда больше сюда не возвращайся! Давай, руки ноги и вперед, в счастливое семейное будущее к своей Амаль, – я зло отираю еще одну слезу-предательницу и смотрю на потолок. Я не хочу быть жалкой, но и терпеть это все нет сил.

- Я тебе говорил сидеть и ждать меня? Говорил. Какого черта ты поперлась туда?

- И Слава Космосу, что поперлась! – в отчаянии срываюсь я на крик, – Теперь я хотя бы в курсе того, насколько ты аморальный и беспринципный ублюдок!

- Вот только не надо строить себя удивленную моралистку. А-то ты не знала, кто я такой и то, что давно помолвлен?

- Ну так я и не знала!

- Перестань врать, Ванда. Все в курсе. Это информация есть даже в открытом доступе в моем профайле.

- Перестань корчить из себя пуп Вселенной. Что же ты не обмолвился об этой маленькой детальке, когда первый раз звал меня на свидание? Или ты хочешь меня убедить в том, что так обычно и бывает? Чушь! Зачем бы я интересовалась твоей биографией? – я была в тихом ужасе от его жизненных установок. Он что реально думает, что я все знала и добровольно пошла на такую низкую связь?

- Затем, моя хорошая, чтобы узнать получше того, кому даешь добро совать язык, пальцы и член в некоторые свои отверстия.

Это дно!

- Пошел на хрен! Убирайся! Немедленно, черт тебя дери! – я отказывалась верить в то, что он мне только что сказал. Это какой-то долбанный сюр, я просто сплю и мне снится ужасный, отвратительный кошмар. Вот и все!

Кил вдруг тяжело вздохнул и сжал переносицу двумя пальцами, будто это не он мудак, а я долбанная истеричка, закатывающая ему скандал на ровном месте. Делов-то, правда? Подумаешь, невеста…Баб много, а драгоценный нефритовый жезл между ног этого козла всего один и надо всех осчастливить, даже если кто-то об этом даже не просил, мать его ети!!!

- Дверь там, – я указала в сторону выхода и замерла, в отчаянии умоляя свой подбородок не дрожать от, накатывающей на меня, истерики. Хаос Первозданный, за что мне все это?

Он еще раз пронзительно посмотрел на меня, затем развернулся и двинул в сторону выхода. Но, взявшись за ручку, не спешил открыть дверь, а замер. Я убью его, если он скажет мне еще одно мерзкое предположение о моих нравственных установках и этических нормах. Казалось бы, куда еще ниже нам было падать в этом театре абсурда, но я чертовски ошибалась.

- Ладно, малышка, – он разворачивается и вновь проходит в комнату, останавливаясь рядом с креслом, за которым я прячусь, – Одна ночь. Сколько ты хочешь?

Я в ступоре. Я совершенно не понимаю, что он несет. Или просто это защитная реакция моего заторможенного мозга, не обрабатывать информацию там, где меня пытаются еще больше втоптать в грязь.

- Что? – видимо мне мало завуалированного непристойного предложения. Чертова мазохистка.

- Хватит этой показухи, Ванда, цену ты себе уже набила, дальше перебор. Переигрываешь. Я задал вопрос и жду от тебя ответ, – он предельно спокоен и до безобразия уверен в себе и в том, что я должна, в который раз прогнуться под его низменные желания.

- У тебя что там мозг поплыл от чувства собственной значимости, дубина? – я не понимаю, зачем вообще веду с ним этот глупый разговор, но от чего-то не могу остановиться. Наверное, мне это надо – узнать на сколько именно этот мужчина гадкий и отвратительный.

- У всего есть цена и я хочу узнать твою. Мне много не надо, – он улыбается. Это фиаско – мои душа и сердце плачут, а ему смешно.

- Да? А сколько нужно заплатить тебе, чтобы ты навсегда исчез с моих радаров? – меня тошнит от его присутствия, я чувствую, что еще немного и меня понесет.

- Один раз, но только своим телом.

И все! Меня взрывает! Я отказываюсь терпеть все эти свинские, развратные разговоры и предложения. И его тошнотворную персону я тоже отказываюсь терпеть. Я, как по щелчку, рассыпаюсь на миллионы мелких частиц и через окно вылетаю на улицу, туда, где на парковке стоит его блестящий навороченный спортивный флай.

Я не возвращаюсь в тело, а просто опутываю эту дорогостоящую металлическую игрушку своей разрушительной энергией, словно щупальцами, и начинаю давить. Изо всех сил, представляя, что это хрустит шея конченного патлатого слизняка! Это музыка для моих ушей – скрежет металла, треск лобового стекла. Вот так, чертов полиморф, точно так ты раздавил меня сегодня.

Я отстраненно наблюдаю за тем, как он выходит из резиденции. О, да! Тихое бешенство еще лучше, чем истерика. А, тем временем, его флай продолжает трещать по швам и звуки деформации звучат так сладко, так отрезвляюще прекрасно. Последнее отчаянное усилие и на землю прозрачными крошками осыпаются стекла и зеркала, а потом и сам флай падает кучкой искорёженного металла и пластика.

Я ввинчиваюсь в его мозги и посылаю четкое, безапелляционное предупреждение:

«Больше никогда не попадайся на моем пути, иначе на месте этой железяки окажешься ты, жуткое чудовище!»

Ванда

Я уношусь, стремительно, стараясь не оглядываться на того, кто остался стоять на парковке у своего разбитого, покореженного флая. Он зол, он смотрит на меня даже не с ненавистью, а с полнейшим равнодушием. Это невыносимо. Самая страшная в мире эмоция – это равнодушие. Уж поверьте мне, теперь я это точно знаю.

Я не могу сказать сколько я дрейфовала без тела в воздушном пространстве Терраты, но возвращаться я боялась. Во-первых, потому что там опять мог быть он. А во-вторых, потому что я вновь начну лить слезы по тому, кто этого в принципе не заслуживает. Нет, надо выдохнуть и просто сказать «спасибо» мирозданию за то, что так быстро открыло мне глаза на истинную гнилую и смердящую личину этого патлатого полиморфа.

Я возвращаюсь в апартаменты только под утро, выпадая в тело на стоянке, замечая, что следов моей ярости уже нет. Нет ни покореженного, вывернутого наизнанку флая, ни разбитых стекол и зеркал. Ничего. Как будто не здесь вчера вечером мои мечты и желания высмеяли и обесценили.

Понуро плетусь и вхожу в свою временную квартиру. Дверь прикрыта, но не заперта и я, от страха, вновь столкнуться с Килианом лицом к лицу, опять рассыпаюсь на мелкие частицы, прячась под самым потолком. Пробегаюсь вихрем по комнатам, проверяя каждый закуток, но тщетно. Его здесь нет. Ушел.

Грустно ли мне? Разочарована ли я? Не знаю. Я настолько морально, физически и ментально изнасилована его предательством, что единственное, что я чувствую, так это удушающую апатию. Лучше бы ревела, лучше бы орала в голос, а не варилась бы в этом котле мерзкой прогорклой жижи под названием «разочарование».

Бездумно раздеваюсь. Набираю в ванну воды и ложусь, откидывая голову на подлокотник. Укол в сердце, но я даже не морщусь. Мне все равно, пусть болит. Я не глупая, я все поняла и мне плевать, если эта тупая мышца, перекачивающая кровь, считает иначе.

Я не знаю сколько я так лежу, может отключилась ненадолго, а может просто зависла во времени и пространстве. Я чувствую прикосновение, но не шарахаюсь, а просто отрешенно жду, что же будет дальше.

Меня гладят по голове, так бережно, ласково, так чертовски успокаивающе. И это прикосновение словно прорывает во мне плотину, выплескивая весь негатив и сметая все на своем пути. Я плачу, тихо – просто принимая свой проигрыш там, где уже думала, что одержала самую большую в своей жизни победу. Любовь? О нет, просто похоть, просто жажда животного, ни к чему не обязывающего траха.

Я слышу ее тихий шепот:

- Не плачь, моя девочка…не плачь…

Я в отчаянии поджимаю ноги к груди и прячу голову между колен, закрывая уши и умоляя себя прийти в себя, но у меня ничего не получается. Она повсюду, она опутала меня своим присутствием.

- Ванда, – и новая ласка по моим спутанным волосам.

Ее рука спускается ниже, по щеке и дальше к плечу. Она холодная, она не подарит мне тепла. Это обман!

- Дай мне помочь тебе, родная…

Ее руки обвивают меня с двух сторон, бережно, любяще, но я не верю ей и верю, одновременно. И мне страшно её довериться и, в то же время, страшно оттолкнуть.