От моего дома тогда, переломанного и без сознания, на грани жизни и смерти, Аль-Надира уносили Великий и Демон смерти. Плевать ли мне было? Плевать! И ночью я плакала вовсе не потому, что мне было жаль его. Не жаль, нисколечко!

А потом потянулись дни, одинокие и беспросветные, серые, унылые и монотонные. И я вновь хотела, чтобы он пришел, чтобы сцедить на него весь свой яд, чтобы наорать, прогнать, растоптать все его тщедушные потуги. Только бы не одной. Мне нужен был козел отпущения, чтобы все-таки высказать ему все, чтобы показать, что меня его предательство не сломило.

И он пришел, и высказался, наплел мне с три короба, мол давно понял, что любит, что то, что он говорил и делал на Ци-Иру не помнит, что он вообще больше двух лет обо мне тихо мечтал, по ночам рыдая в подушку. Ну-ну, ага-ага, да-а-а-а!

Нет, ну вы бы поверили в эту чушь? Ну вот и я не поверила. И я сказала, как есть, все, что накипело. Расставила все точки там, где они давным-давно уже должны были стоять. Не будет, между нами, больше ничего, кроме выжженной пустыни. Что же до метки? Ну, ничего, пусть будет для красоты.

А потом развернулась и ушла, чтобы опять, в ванной, под толщей воды орать во всю глотку от безысходности и тоски.

Одна…

Ванда

Ожидаемо этот великовозрастный балбес не внял моим угрозам. Его не было три долгих дня, а потом я стала замечать, что он начал таскаться ко мне. Ох, и зла же я была на этого полиморфа, слов нет. Но выловить с поличным его у меня не получалось.

Вот и сегодня утром я встала, чувствуя чужое присутствие, но, когда выбежала на улицу, там уже никого не было. Только дрова, что были вчера нарублены, сегодня он аккуратно сложил в поленницу. Мне же осталось только сердито поджать губы и вернуться в дом. Ишь, помощник мне тоже нашелся!

На следующее утро, я обнаружила, что забор, покосившийся и завалившейся в задней части участка вновь стоит прямо, а прогнившие рейки аккуратно заменены. Еще утро – и забор оказался аккуратно выкрашенным в белый цвет. И где только краску раздобыл, супостат?

Ох, и бесит же он меня! Сил нет! Зря защитный купол убрала, дура.

После того как фронт ремонтных работ очевидно подошел к концу, под дверями моего дома начали появляться корзинки с ягодами, свежая рыба, переложенная льдом, освежеванные кролики, куропатка, а в последнее утро перед бурей, букетик полевых цветов.

Как же он не понимает, что рвет мне сердце на живую? Что всеми этими бесполезными телодвижениями только заставляет лишний раз заходиться в отчаянии от невозможности ничего изменить. Я не прощу его! Никогда! Землю жрать буду, но не смогу быть с тем, кто бросил меня и наших детей, а потом вдруг нарисовался как ни в чем не бывало. Столько лет издеваться надо мной, а потом на полном серьезе заявить: «дак, это же я, любя, Ванда, ну ты это, не злись». Да пошел ты в жопу, Кил!

Поэтому, в это утро я специально подловила его, чтобы сделать последнее асаховское предупреждение.

- Я так и знала, что плевать ты хотел на мои просьбы и желания, – он планомерно рубил дрова, снова такой же, как прежде, сильный и поджарый, только вот на голове нет непослушных вихров, а только короткий ежик волос.

Аль-Надир же только замер в нерешительности, а потом, не поворачиваясь и не поднимая на меня глаз, сказал:

- Прости, малышка, я просто пришел помочь. Я не попадаюсь тебе на глаза, как ты и просила. Просто находиться вдали от тебя невыносимо.

- А мне невыносимо, что ты хоть и незримо, но присутствуешь в моей жизни, – с ненавистью в голосе выплюнула я, – что тебе важнее, Кил, мои чувства или твои желания? Ну же, расставь правильно свои приоритеты еще раз.

И я видела, как судорожно он вздохнул, зажал двумя пальцами переносицу, а потом кинул на меня всего один взгляд и кивнул, признавая свое поражение. И, если бы я не знала Килиана Аль-Надира как облупленного, то, наверное, сказала бы, что в его глазах был океан боли и тоски.

- Это тебе, – кивнул он на букетик полевых цветов, лежащих на чурке, а потом подхватил куртку и, не оборачиваясь ушел в гущу леса.

Славненько, туда тебе и дорога. Только вот от чего-то подбородок дрожит…Нет, я не буду плакать, просто каждая встреча с ним, как наглядное пособие, что у меня было и что по его вине я потеряла. Пусть катится! Ненавижу его!

Но цветы забрала. Они не виноваты, что их даритель конченый подонок и беспринципный предатель. Красивые и так вкусно пахнут. Вот, от запаха даже глаза слезятся…

А вечером, сидя в кресле на задней веранде я вдруг услышала в лесу жалобный протяжный вой. Я тут же встрепенулась и прислушалась. Странно, в эту часть леса не заходила дикая живность уже давно. Звери знают, что можно наткнуться на капкан или маг-ловушку. И новый стон боли, да такой громкий, что я даже плечами повела и поморщилась.

Надо идти, посмотреть кто там попался. А когда дошла и увидела, то дар речи потеряла. К стволу огромной сосны привалился такой же огромный шинтару, метра полтора в холке, не меньше, и скулил от боли (прим. Автора: шинтару – дикий зверь, хищник, обитающий только на Асахо, внешне похожий на кошку, только с более мягкой шерстью, почти плюшевой, но с рогами на голове, булавой на хвосте, при нападении на спине поднимаются острые шипы, образуя смертоносный гребень, а раздвоенный язык при укусе выделяет нейротоксин, который парализует свою жертву). Я замерла, стараясь не обманываться ангельским обликом животного и его бездонными глазами цвета шоколада, молящими о помощи. Один неверный шаг и мне крышка. Но только я собралась рассыпаться на части и телепортироваться в дом, как хищник еще протяжнее взвыл, а потом перекатился на спину, открывая пузо и выказывая максимальную покорность. Вот же черт! На задней лапе животного капкан до кости разорвал плоть, и кровь сочилась алыми сгустками, пропитывая все вокруг. Что же делать? Ай, ладно, была, не была.

- Если цапнешь меня, я не задумываясь тут же добью тебя, понял? – ага, если успею, но вслух этого говорить уже не стала. Хищник же только продолжал скулить и глазами умолять меня о помощи.

Осторожно, чтобы не спугнуть шинтару, я приблизилась к нему и, активируя заклинание левитации, максимально осторожно подняла животное в воздух. Ожидаемо, он переполошился, начал крутить головой и в панике скалить острые как бритва зубы, но я только смотрела ему в глаза и как мантру повторяла успокаивающие слова:

- Ты такой храбрый мальчик, тише-тише, сейчас Ванда тебя починит. Ладно? Не бойся, я не кусаюсь. Вот, бери пример с меня. Ну-ну, сейчас станет полегче.

Но самое страшное меня ждало впереди. Когда мы прибыли к дому, и я разместила шинтару на веранде, мне нужно было окончательно вырубить его, а для этого мне необходимо было притронуться к голове опасного хищника. Практически самого опасного на всем Асахо, с обманчиво ангельской внешностью, но таким кровожадным нравом, что и не описать.

Но я сделала это. Медленно-медленно, но я все-таки протянула руку, смотря прямо в шоколадную глубину глаз шинтару, пока наконец не прикоснулась к мягкой шерстке. Секунда и животное оказалось в отключке, ну а я, как можно скорее, приступила к делу. Врачеватель из меня был так себе, но кое-что я все-таки умела. Таким образом уже через тридцать минут, задняя лапа шинтару была освобождена из капкана, промыта, обеззаражена, зашита, обработана заживляющим средством и перебинтована. Я могла бы применить лечебную магию, но, увы, сейчас во мне бурлило столько разрушительной силы Хаоса, что я не хотела рисковать и причинять еще больший вред животному.

Убедившись, что шинтару в порядке, я собрала свой лекарский чемоданчик и, вновь активируя заклинание левитации, подняла хищника в воздух и доставила его за пределы своего леса, туда, где ему не будет грозить очередной капкан.

А потом я вернулась в дом, поужинала той самой куропаткой, что мне на днях притащил Аль-Надир (ну так не пропадать же добру, в самом деле), приняла душ и легла в постель, погружаясь в свои бесконечные ночные кошмары, где умирают наши дети и Сорос все хохочет и хохочет надо мной.