Я все-таки притащил ей цветы, а потом и маленькую корзинку лесной ягоды, которую сам же ей и насобирал. А последний день я просто сидел все там же, спиной к невидимому барьеру и тихо, но уверенно стал рассказывать ей о своей любви, о том каким был дураком, о том, что мечтаю построить с ней настоящую семью, что виноват, что идиот, что я просто хотел бы ее хотя бы раз в своей жизни еще разок увидеть.

Но единственное, что я получил от нее, были страшные, наполненные ужасными образами иллюзии, где умирали наши несуществующие дети.

Снова, снова и снова. И я не знал как до нее достучаться, что еще я могу сделать в своем нынешнем состоянии. Только бесконечно повторять как сильно и безгранично я ее люблю. Чертова Сорос, даже после смерти она осталась стоять между нами…

Но не достучался. Хуже! В один прекрасный день ей надоело слушать то, что я ей говорил. И я услышал в голове ее голос, полный обиды, гнева и страдания:

- Я тебе не верю!

И тут же меня откинуло от ее дома такой взрывной волной ментальной атаки, что мое тщедушное тело отлетело метров на двадцать, не меньше, и со всей дури впечаталось в дерево. Секунда, резкая боль и я потерял сознание.

А когда пришел в себя, был уже на Ра-Кратосе и чувствовал себя еще хуже, чем раньше. Я был весь переломанный, а нано-роботы без остановки латали меня сутки напролет, пока не починили все до последней косточки.

Но несмотря на все мои неудачи, я не планировал сдаваться. Хорошо, пусть успокоится, дух переведет, а позже я опять попытаю счастье, авось лет так через пять или десять она сжалится надо мной.

Если я, конечно, доживу.

А пока надо окончательно закрыть вопрос с домом Аль-Аббас. Давно пора.

Килиан

Результаты генетической экспертизы, которые были уже давно готовы, ожидаемо подтвердили, что не я отец ребенка, которого носит под сердцем Амаль. Таким образом, у меня теперь было право собрать на честный суд всех, кто был замешан в этом деле.

И вот уже сегодня, ровно в полдень по местному времени Терраты, передо мной предстанут Амаль Аль-Аббас и Касиус Аль-Надир. Надеюсь, что обойдется без драмы.

Но было одно «но». Показываться перед людьми в том виде, котором я сейчас находился, было категорически нельзя. Во-первых, никто не должен знать, что один из членов Правления практически стоял одной ногой в могиле. А во-вторых, я не хотел, чтобы меня таким запомнили. Я много думал и пришел к выводу, что Ванда все-таки закончит эту свою ментальную атаку на мой организм моей смертью, вдоволь наиграется и прихлопнет как жука. Слишком большой грех был у меня перед ней, по ее мнению, а в обратном мне ее уже не убедить. Хотя я и буду пытаться.

И вот я облачился в темно-алую хламиду, покрыл уже безволосую голову капюшоном и одел на лицо маску – Лик Правосудия – только вот уже не свою, а в физическом исполнении. Теперь я выглядел не так жутко, а даже в некотором роде загадочно. Вот, лучше так, чем быть затюканной скелетинкой.

Первого к ответу я призвал Касиуса Аль-Надира, своего двоюродного брата и бывшего Бета-советника. Он вышел к ответу с высоко поднятой головой, а сканирование его ауры показало, что у него не было злых намерений. Просто парень планомерно шел к своей цели по головам. Упертый, как и я.

Я улыбнулся и задал свой первый вопрос, тихо, насколько уж хватило силы голоса:

- Приветствую тебя, брат мой. Желаешь ли ты сам рассказать всю правду или мне придется вытягивать ее из тебя против твоей воли?

- И я приветствую тебя, брат мой и достопочтимый Ра Справедливости. Не нужно применять силу я сам все расскажу.

- Тогда я слушаю тебя, – выдохнул я и устало откинулся на спинку своего трона в Зале Правосудия. Тяжело, сила уходила из меня стремительно и слабость накатывала все сильнее и сильнее. Продержусь ли до конца или прямо тут свалюсь замертво на потеху зевакам?

А тем временем, Касиус начал свою исповедь.

- Килиан, клянусь тебе, что никогда не имел подлых намерений в отношении Амаль Аль-Аббас. С первого же дня, как я увидел ее, я влюбился и все это время, пока она была твоей невестой я грезил о ней. Конечно, когда в ночь Первой луны она вдруг, ни с того, ни с сего, обратила на меня свое внимание, то я от счастья просто быть рядом с ней чуть не помешался. А потом все произошло как-то все само собой. Да, признаю, что совершил предательство по отношению к тебе, я не имел права даже прикасаться к твоей женщине. Но я не смог не сделать этого. Да и она ответила мне взаимностью. Клянусь, я ни к чему ее не принуждал! Весь Священный месяц многолуния мы были вместе, Килиан, почти каждую ночь. После же, Амаль просила меня скрыть следы нашего преступления каким-то специальным отваром, но я нарочно не сделал этого. Я никогда не хотел прятать нашу связь. И если на то будет твоя воля, то я готов взвалить на свои плечи ответственность за то, что совершил. Да что там говорить? Я буду счастлив взять в жены Амаль Аль-Аббас и воспитывать нашего ребенка в полноценной семье и подарить им столько своей любви, насколько способно мое сердце. Решение за тобой мой Ра.

Ну еще бы ты был не готов, мальчик мой. Только бы ты не сбежал через месяц от этой истеричной вертихвостки. Хотя, о чем это я? Сам как-то терплю издевательства от любимой женщины и ничего, любовь никуда не делась. Даже наоборот…

- Я услышал тебя, Касиус. Можешь быть свободным.

Следующей в Зал Правосудия мной была приглашена Амаль Аль-Аббас. Она предстала передо мной в роскошном белом наряде с диадемой в золотых волосах. Невеста, ни дать ни взять. Она не поздоровалась, не отдала дать уважению своему Ра. Даже не обратила внимания на то, как я выгляжу, не обеспокоилась, что это со мной такое приключилось. Только стояла на постаменте с высоко задранной головой, а в глазах ее блестели злые слезы. Вот она – настоящая. Девушка, любящая только себя и больше никого.

- Приветствую тебя, Амаль, – произнес я и она царственно кивнула своей головой, – я спрошу тебя всего один раз и больше повторять свой вопрос не стану. Ты будешь говорить правду или мне придется вытягивать ее из тебя против твоей воли?

Девушка же только горько рассмеялась и мстительно взглянула мне в глаза. О, нет, без драмы мы сегодня точно не обойдемся. Ладно, быстрее начнем, быстрее закончим, но пусть уж выговорится. Может ей действительно полегчает.

- А какая правда тебе нужна, Килиан? Та, где я тебя ждала столько лет, пока ты нагуляешься? Или может быть та, где ты задвинул меня на полку, пока обхаживал свою драгоценную Ванду?

Драгоценную? Х-м-м, верно, она такая и есть…

- А может вспомнить ту правду, где ты мне врал из года в год, что женишься на мне, хотя никогда и не собирался этого делать? А, какая правда тебя интересует больше всего?

- Может быть та, Амаль, где ты мне говоришь для чего тебе был так нужен брак именно со мной? – выдавил я из себя вопрос.

- Я любила тебя, чертов ты засранец! – заорала Амаль на весь Зал и ее крик гулким эхом прокатился по высоким сводам помещения.

- Ты любила только себя, моя хорошая, – отвернулся я от нее и с тоской посмотрел в окно. Как же я задолбался…

- А разве это плохо? – с вызовом кинулась она защищать свою честь.

- Чей ребенок у тебя под сердцем? – спросил я, обрывая всю эту чушь про любовь и великие светлые чувства.

- Твой! – заорала Амаль еще громче, а потом и вовсе разрыдалась.

И я решил, что надо уже заканчивать весь этот цирк, поэтому собрал всю свою оставшуюся силу в кулак, а потом выпустил ее на волю, опутывая разум своей бывшей невесты, как паутиной. Уже не вырваться. И сразу же прекратилась истерика, и слезы высохли, а взгляд стал осмысленным и спокойным. Вот так, а теперь говори.

И она рассказала, все без утайки. О том, что долго пыталась забеременеть от меня, не ставя себе противозачаточные инъекции, на которых я настаивал, о том, как ее мать Брианна Аль-Аббас помогла ей составить рабочий план, окрутить Касиуса и понести от него, а запах с себя скрыть специальным камуфляжем, о том, как опоила меня дурманом, как соврала, что у нас с ней был секс в ночь свадьбы Ассатана и Раваны. Она рассказала обо всем. Даже о том, что никогда меня не любила, а только мечтала, чтобы ей элементарно все завидовали от того, что она окрутила такого выгодного жениха, как я.