— Но хочу вас предупредить, мистер Ладынин, что вокруг вашей соотечественницы происходит непонятное движение. Темная история, в общем. Вы уже забронировали билеты?

— Да.

— Очень хорошо. Не оттягивайте с отъездом.

— А что именно вы слышали?

— Я не могу вам сказать. Но послушайтесь моего совета.

Он позвонил Глебу.

— Где ваша жена?

— Разве не в Морсби?

— Нет, насколько я знаю. Ей скоро уезжать, а ее нет. Что за безответственность, вы можете мне объяснить?

На том конце провода послышался вздох.

— Постараюсь найти ее. А она знает, что ей скоро уезжать?

— Знает.

— И согласна уехать?

— Это меня уже не волнует. Ей надо уехать. И все.

— Я понял, Андрей. Сделаю, что смогу.

Глеб ее не нашел. Прошло еще два дня, и Андрею пришлось просить разрешения у Зелотова на отсрочку отъезда. Тот был явно недоволен. Сказал, что перезвонит. Когда перезвонил, сказал, что отсрочка возможна максимум на неделю. Он ничего не объяснил Ладынину, но интонации его Андрею не понравились. Было тут что-то еще, кроме обычного недовольства начальника своим подчиненным.

— Как идут дела на конгрессе? — спросил его Андрей.

— Как и планировали, — сухо отозвался Зелотов. — Ты лучше на своих делах концентрируйся. Ну, до свидания. Держи меня в курсе.

Еще через три дня ожидания Андрею позвонил Гилберт.

— Господин Ладынин, думаю, нам надо будет проехать в одно место. У вашей протеже неприятности.

Гилберт заехал за Андреем на своей машине. Глаза его бегали, он явно нервничал.

— Что случилось?

Андрей и сам не предполагал, что его настолько заденет все это. Его возбужденному мозгу уже представились самые ужасные картины — убийство, изнасилование, несчастный случай, что угодно. Сердце колотилось, несмотря на попытки Ладынина держать себя в руках. Господи, ну во что еще она вляпалась, эта безумная девчонка?

— Она в Бомане.

— Где?

— В Бомане. В тюрьме.

— За что? Как она там могла оказаться без суда и следствия?

— Она как раз ожидает суда и следствия. — Гилберт сочувственно посмотрел на бледного Ладынина. — Сделаю, что смогу. Думаю, ее туда кто-то посадил просто за компанию с остальными. Они не станут ее задерживать.

— Мне надо позвонить юристу. Откуда я могу позвонить?

Гилберт протянул свой мобильный.

Тиффани не стала задавать лишних вопросов и сказала, что сейчас же приедет в Боману. Андрей был благодарен ей за то, что она так мгновенно отреагировала.

Камеры, небольшие, прилепленные друг к другу клетушки, казались безразмерными, так как вмещали в себя огромное количество женщин. Запах пота и грязи, темные помещения, сидящие на полу женщины… У большинства из них лица были скорее покорными, чем озлобленными. Условия их содержания были настолько ужасными, что Андрей, как и тогда, в госпитале, почувствовал приступ тошноты. На этот раз он сдержал его, молясь про себя, чтобы поскорее выбраться отсюда и увезти Кристину. Представить, что она находится где-то среди этих женщин, на грязном полу, было просто невыносимо. Гилберт оставил Андрея ждать в помещении для свиданий и отправился искать ответственного тюрьмы. Вскоре туда подъехала Тиффани. Она не стала тратить время на разговоры с Андреем и отправилась вслед за Гилбертом к начальству тюрьмы.

Минут через пятнадцать в комнате ожиданий появились Гилберт с Тиффани и местный полицейский. Они что-то оживленно обсуждали на местном языке. Тиффани эмоционально размахивала руками, смотря с высоты своего роста на коротышку полицейского. У того лоснилось лицо и под мышками проступили пятна пота, полные губы то складывались в трубочку, и он качал головой, то расплывались в широкой улыбке. Он разводил руками и пытался что-то объяснить, ища поддержки у Гилберта, но тот молчал, внимательно слушая доводы Тиффани. Наконец, они остановили поток объяснений и все повернулись к Ладынину.

— Капитан Ламо, — представился коротышка и тут же отступил в сторону, словно не желал вновь вдаваться в объяснения.

— Сейчас приведут мадам Кристаллинскую. Так? — Тиффани грозно повернулась к коротышке, и тот, еще раз безрезультатно взглянув на молчащего Гилберта, вышел из комнаты.

— Что произошло?

— Ошибка. — У Тиффани раздувались ноздри, и вообще она походила на разъяренную лошадку. — Полный беспредел.

— Но ваша подопечная действительно оказалась соучастницей незаконной процедуры. Так что полной ошибкой это назвать нельзя. Полицейские действовали в рамках закона.

— Какие еще рамки закона? Так можно кого угодно обвинить!

— Тиффани, скажете вы наконец, что произошло? — Андрей еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

— Одной девушке сделали аборт в центральном госпитале. А Кристина оказалась ее сопровождающей.

— И что? Ничего не понимаю… За это сажают в тюрьму?

— В нашей стране аборт — нелегален. Это преступление. Кристину посчитали соучастницей преступления.

— Абсурд! — прервала Гилберта Тиффани. — Она не делала аборт своими руками, она не настаивала на аборте, не склоняла к нему девушку, не заставляла врачей. И к тому же, мистер Гилберт, вы и без меня знаете, что в Папуа закон об абортах унаследован от законодательства Англии девятнадцатого века. И с тех пор любой врач найдет, как обосновать аборт в качестве меры, сохраняющей жизнь пациента. И как в данном случае думали доказать что-либо, я вообще не понимаю.

Гилберт пожал плечами. По его поведению не было понятно, на чьей стороне он находился. Ругать законы собственной страны он не собирался, тем более в присутствии иностранцев, признать правоту действий полиции тоже не мог. Тиффани Грин была права, в случаях с абортами трудно что-либо доказать. Любой медик давно изучил все ходы-выходы, так как аборты делали направо и налево, и никого за это не сажали.

Кристина появилась в сопровождении коротышки. Спутанные волосы, бледное худое лицо, синяки под глазами, взгляд, опущенный в землю. Ее было не узнать. Следов насилия вроде бы не заметно, но она явно была напугана, причем сильно напугана. Она не смотрела ни на кого, даже на Ладынина. Потрясение, казалось, завладело всем ее существом. При виде этого тихого несчастья у Андрея похолодело все внутри. Он не знал, как себя вести. Да и остальные тоже. Первой пришла в себя Тиффани. Она подошла к Кристине и прижала к себе.

— Ну все, все. Все уже позади. Ты можешь расслабиться. Все позади. Ты выходишь отсюда. Тебе ничего не грозит. Ты в безопасности. Слышишь меня?

Кристина безучастно кивнула, не произнеся ни слова.

Андрея словно парализовало. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, утешить, защитить. Но вместо того чтобы сказать что-нибудь, произнести какие-то слова утешения и поддержки, он стоял как истукан, во все глаза глядя на женщину, которая еще несколько дней назад смеялась над любой опасностью и заражала других своей бесшабашностью и оптимизмом.

— Мы выразим протест, — выдавил он наконец из себя, обращаясь к Гилберту. — Если ее действительно задержали незаконно, мы напишем ноту протеста.

— Право ваше. Мы можем принести свои извинения. Но только если докажут, что действия полиции были незаконны. Потребуется время для расследования данного случая, вы же понимаете. Процедура имеет свою последовательность.

Тиффани открыла было рот, чтобы возразить, но потом передумала, поджав губы. Она выпустила Кристину из своих объятий и повернулась к Ладынину:

— Вас подвезти? Я как раз еду в сторону центра города. Думаю, нам по дороге.

Ее интонации не оставляли сомнений, что возражать не стоит. Они церемонно распрощались с Гилбертом и коротышкой, все еще утирающим пот со смуглого лица и беспокойно поглядывающим на Гилберта, и покинули ужасное здание. В машине Тиффани дала Кристине воды и включила кондиционер.

— Думаю, вы оба понимаете, что произошло, не так ли? — Тиффани не трогалась с места, тарабаня пальцами по рулю.

— Нет, — отозвался Андрей. Кристина молчала.