А. Б. Малышев отождествляет Коктогана с Кутуганом — сыном Менгу-Тимура, брата Токты-хана, см.: Малышев А. Б. Сообщение анонимного минорита о миссионерских пунктах францисканцев в Золотой Орде в XIV в.//Археология Восточно-Европейской степи. Саратов, 2006. Вып. 4. С. 185. — Прим. А. Ю.

Хотя, очевидно, что средневековые христианские и мусульманские наблюдатели были враждебно настроены как по отношению друг к другу, так и к азиатскому «язычеству», тем не менее, они были ближе, чем современные авторы, к пониманию тесной связи между вероисповеданием и социальной принадлежностью; понимали это и средневековые монголы, как показывает известное замечание Вильгельма де Рубрука в отношении Сартака, о котором ходили слухи, что он принял христианство: «Прежде чем нам удалиться от Сартака, Койяк вместе со многими другими писцами двора сказал нам: "Не говорите, что наш господин — христианин, он не христианин, а монгол", так как название "христианство" представляется им названием какого-то народа. Они превознеслись до такой великой гордости, что даже если и верят в Христа, тем не менее, не хотят именоваться христианами, желая, чтобы их собственное имя — то есть, имя монголов — превозносилось выше любого другого имени». Полагая, что отказ монголов называться христианами, продиктован их надменностью, Вильгельм де Рубрук, вероятно, был ближе к истине, чем большинство ученых-монголистов XX века (взгляды которых на самом деле восходят к Э. Гиббону), которые приписывают монголам XIII века анахронистические представления о религиозной «веротерпимости» (которую превозносят современные исследователи, отождествляя ее с религиозным безразличием); отношение монголов к таким религиям, как христианство и ислам, определялось не «веротерпимостью» или экуменизмом, и уж точно не религиозным равнодушием, а признанием того, что религия — прежде всего дело практики и социальной принадлежности, а не «веры».

Первая публикация: Костюков В. П. Историзм в легенде об обращении Узбека в ислам//Золотоордынское наследие. Материалы международ. науч. конф. «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XV вв.)». 17 марта 2009 г. Сб. статей. Казань, 2009. Вып. 1. С. 67–80.

М. Моллова нашла следы буддийских влияний в ряде загадок, в так называемом «куманско-немецком глоссарии», а также в религиозных текстах, где, в частности, записаны «восемь буддийских запретов» (Стоянов В. Codex Cumanicus: история изучения//Материалы по истории, археологии и этнографии Таврии. Симферополь, 2003. Вып. X. С. 494).

На карте возле Сарая изображены два объекта, один из них обозначен как Sepultura Imperial, т. е. ханский некрополь, второй — как Suburgam. Е. Ю. Гончаров увидел в названии второго объекта монгольское «могилы» и предположил, что здесь отмечено кладбище у с. Лапас Астраханской области (Гончаров Е. Ю. О городище Сарайчик//Восток-Запад: диалог культур Евразии. Проблемы истории и археологии. Казань, 2001. Вып. 2. С. 179–183). Действительно, уже в словаре Махмуда Кашгарского слово субузган переведено как «гробница; места захоронений неверных» (Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк. Алматы, 2005. С. 474). Вместе с тем, как известно, субурган это, прежде всего, буддийская ступа (в совр. монг. суврага — «ступа», «надгробная пирамида»), символизирующая Вселенную и выполняющая функции реликвария, а также мемориального и погребального сооружения. Субурганы являются обязательной принадлежностью не столько буддийских кладбищ, сколько монастырей.

«Когда умер внук Джучи Менгу-Тимур, и на его место посадили Туда-Менгу, Ногай, Куинджи и Туда-Менгу, посоветовавшись, послали к каану Нумугана и доложили: "Мы покоряемся, и все явимся на курилтай"» (Рашид-ад-дин. Т. II. С. 171).

В юаньском Китае с начала 80-х годов XIII в. буддизм превратился, по существу, в государственную религию. В Ильханате большинство монголов тоже отдавали предпочтение тибетскому ламаизму, а в правящем роде принадлежность буддийской конфессии была, можно сказать, правилом. Буддистами были Хулагу, Абага, Аргун, Гейхату, Байду; по выражению Рашид-ад-дина, «великим искусником на поприще бахшиев» был воспитан Газан. ь Согласно характеристике, данной Токте ал-Бирзали, «он был неверным, [державшимся] религии поклонения идолам, любил Уйгуров, т. е. лам и волшебников, и оказывал им большой почет. Он был правосуден и расположен к людям добра всякого вероисповедания, но более других уважал мусульман» (Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. СПб., 1884. С. 172).

«Когда между; ним [Нокаем] и Токтаем наступили раздор и война, он посылал постоянно к государю ислама [Газан-хану]…умоляя [его] о помощи и хотел стать зависимым от его высочайшей особы» (Рашид-ад-дин. Т. II. С. 86).

По словам Вассафа, «когда Токтай сделался наследником царства Менгу-Тимура, то, путем неоднократного приезда послов и частых сношений, [снова] был открыт путь торговцам и ортакам и изготовлены средства для безопасности и спокойствия странствующих» (Сборник материалов, 1941. Т. II. С. 82). Впрочем, как свидетельствует ал-Макризи, это не мешало Тоете побуждать султана ан-Насира к скоординированным нападениям на Ильханат. С такими предложениями послы Токты приезжали в Египет в 1304 и 1306 гг. (Сборник материалов, 1884. Т. I. С. 436).

«Et sciendum, quod Tartari quosdam homines super omnes de mundo honorant: boxitas, scilicet quosdam pontifices ydolorum. Et sunt indiani homines, valde sapientes et bene ordinati et valde graues in moribus. Hii communiter sciunt artes magicas, et innituntur consilio et auxilio demonum, et ostendunt multa prestigia, et predicunt quedam futura. Nam et vnus maior inter eos dicebatur volare, sed secundum veritatem repertum est, quod non volauit, sed ambulabat iuxta terram et earn non tangebat, et quando videbatur sedere, nulla re solida sustentabatur» (Ricoldus de Monte Crucis. Cap. X).

«Идолам своим [бакши — В. К.] устраивают большие празднества, с великим пением и с великим, никогда не виданным освещением…Много у них больших идолов, а иной раз огню поклоняются» (Марко Поло, с. 97).

Танур (тандыр) — наземная или заглубленная в землю печь для выпечки хлеба, приготовления различных мясных блюд, обжига керамики. Особенность танура состоит в том, что закладка дров, сажание хлеба и других продуктов, а также выемка золы производятся через верхнее отверстие.

Можно предположить, что антагонизм Баба Туклеса и буддистского окружения Узбека в легенде нашел выражение во внешнем облике исламского проповедника. Он «волосатый» в противоположность характеристической «неволосатости» лам, на которую указывают многие источники монгольского времени: «Точно также все жрецы их бреют целиком голову и бороду» (Гильом де Рубрук, 1993. С. 112); «Все они — жрецы, бреют волосы на голове и бороды» (Киракос Гандзакеци, с. 238); «Голову и бороду бреют» (Марко Поло, с. 97).

Как объясняет Рашид-ад-дин, через два-три года после обращения Газана в ислам, «всем людям стало ясным и доказанным, что причиной принятия им ислама были не доводы некоторых эмиров и шейхов, а только лишь божественное руководство на пути истинной веры, ибо установлено опытом, что редко человек, которого какой-нибудь государь или правитель насильно обращает в мусульманство, согласно его желанию остается в его вере. При удобном случае он в той же стране или в другой стране вернется к своему вероучению. Следовательно, какая нужда такому выдающемуся и могущественному государю в подобном большом деле обращать внимание на чьи-то слова и делать [их] своим вероисповеданием или затруднять себя выбором другого вероисповедания, в особенности когда его предки завоевали все страны света в пору язычества» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 206).