— Нет, переправим морем…

«Ага! — порадовался Алон. — XVIII ВДК… Морем — это тридцать пять — сорок дней…»

Неожиданно нарисовался Юваль, и полковник досадливо поморщился.

«Как же ты не вовремя, дружок!»

«Официант» мимоходом поклонился, оставляя счет, и «бей-эфенди» глянул, по-стариковски внимательно и строго. Под суммой стояла корявая приписка:

«На базу прилетел угнанный „Ил-76“. Среди пассажиров — Марина».

Аккуратно сложив листок, полковник достал бумажник и отсчитал несколько лир. Нахлобучил шляпу, подхватил тросточку и степенно покинул заведение.

В узком переулке его догнал Кахлон.

— Русских — семеро, — доложил он вполголоса. — Я узнал Марину, Вайткуса и Рустама с… Омаром… Нет, того зовут Умар.

— Немедленно свяжись с КГБ, и сообщи им, — приказал Алон. — А заодно передай Ершову в Багдад, чтобы знал, где его «Мармарин».

— Будет исполнено, рабби, — почтительно поклонился Ариэль.

— Да, и скажи ребятам, пусть будут готовы. Чую, придется сворачивать наш «бизнес»…

В этот самый момент над Инджирликом замерцало бледно-фиолетовое сияние, и ахнул гром, похожий на близкую канонаду. Потрясенный Рехавам схватился за стену, чтобы устоять под губительной воздушной волной, но та накатилась слабым порывом, донося грозовой запах ионизации.

«Двадцать пять подземных чертовых хранилищ… — мелькнуло у него. — И в каждом — по две пары чертовых атомных бомб…»

— Чисто, рабби! — возликовал Ари, показывая толстую ручку-дозиметр.

— Чуйка меня не обманула, — взбодрился полковник. — К дьяволу ресторацию! Ищем русских!

Воскресенье, 26 октября. Полдень

Турция, Инджирлик

Грузовик с ревом пожирал километры пути. Я направлял его куда-то на северо-восток, туда, где на карте изгибался Евфрат. Глаза искали убежище, и легко находили его — на севере вставал хребет Центрального Тавра. Юркнешь в глухое ущелье, где неба — синяя ленточка, и нет тебя, пропал. А нам надо пробиваться на восток, к озеру Ван и еще дальше, на границу с Ираном, затерянную между диких гор.

Шансов было мало. Похоже, что «чертовы казахи» угнали самолет по собственному хотению, а не по велению дядей из ЦРУ. И американцы, если их прижать, возмутятся: «Не виноватые мы! Они сами прилетели!»

И дипломаты, хоть и поджав губы, отступятся. А кто еще на помощь придет? Военные? Ага, наши высадят десант в стране НАТО… Учинить войнушку ради спасения пятерых граждан СССР? Мило.

Нет, Марина права — вся надежда на Ершова и его курдов. Вот только до Курдистана еще пилить и пилить…

Поверху со свистящим рокотом пронесся вертолет «Хьюи-Ирокез»', за ним еще один. Вертушки летели над самим шоссе, сдувая пыль с осевой.

— Они перекроют нам дорогу! — закричала Рита, гневно сжимая кулачки.

Я вертел головой, но… Ни свернуть, ни обогнуть.

Внезапно от обочины справа потянулась грунтовка, уводя за вздыбленные холмы плоскогорья. Резко выкрутив руль, я согнал пятитонку с гладкого асфальта, и М-809 затрясся по турецким ухабам.

Когда грузовик таранил ворота авиабазы, во мне жила чуть ли не абсолютная уверенность в окончательной победе, но сейчас, наоборот, росло и крепло понимание — мы проиграли.

Вся эта пиротехника со спецэффектами или убийственный мордобой хороши в голливудском суперблокбакстере, а реал куда грубее и скучней, здесь частенько побеждает зло.

Да я даже не знаю, куда так резво веду машину! Уловив в зеркальце заднего вида блеск хлещущих лопастей, Рита охнула:

— Сзади! Миша, они сзади!

Мои руки, как по команде, завертели баранку, и грузовик, качаясь и подпрыгивая, вынесся в тесную долину. Скрежет гальки на бережку извилистого ручья, рев двигателя, отражавшийся от травянистых круч, смешались с грохочущим сверестеньем винтов.

Я даже испытал стыдное облегчение, когда пара вертолетов зависла впереди, разметая пыль и прелую траву. За сдвинутыми дверями «Ирокезов» скалились морпехи, поводя шестиствольными пулеметами.

— И сзади тоже! — застонала Рита.

Перебивая рык и вой моторов, грянул металлический глас с небес:

— Уок аут вис юр хэндс ап!

— Выходим, — буркнул я, пряча глаза. — С поднятыми руками…

Вторник, 28 октября. День

Нью-Йорк, Сохо

Вакарчуку было проще, чем прочим гонимым — в свое время он скупил добрый десяток квартир, разбросанных по всему Нью-Йорку, от Лонг-Айленда до Манхэттена. Вот на одной из таких «явок» они с Чаком и затаились. На ночь.

А с утра вышли на тропу войны. Призрак Медведя взял на себя разведку, и убыл в Покантико-Хиллз, а Степан направил стопы в Сохо, в район чугунных зданий и модных баров, где крикливая богема пропивала скудный заработок, хвалясь сомнительными талантами.

Брайен Уортхолл, почтенный богатей, как бы исчез — Стивен Вакар натянул порядком заношенные джинсы и кожанку, чтобы раствориться среди местного населения, побрился, и будто помолодел. Хотя, ему ли печалиться о минувших годах?..

«Вальтер» за поясом успокаивал не особо, но и всемогущества «жирных котов» бояться не стоило. Безусловно, большие деньги — большая власть, но, чтобы держать под контролем огромный мегаполис, никакой армии не хватит.

Нарочно не оглядываясь, Степан сбежал по ступенькам в паб «Аэроплан» — сюда частенько наведывались старые летчики, чтобы за пинтой свежесваренного пивка предаться воспоминаниям о боевой молодости.

Как их «летающие крепости» бомбили наглых «джерри», захапавших пол-Европы! А как они сживали со свету корейцев, пересевших с рикш на реактивные «МиГи»! Правда, и их самих били изрядно, но точно не парнишки Ким Ир Сена, а русские…

Вакарчук кивнул бармену и, сдув пену с тяжелого бокала, неторопливо двинулся вглубь уютного полуподвальчика, под потолком которого качался на цепях самый настоящий «Ньюпор», слетевшей сюда с небес Первой мировой.

За отдельным круглым столиком сидел выдающийся экземпляр ушедшей эпохи — плотный старикан, налитой здоровьем. Лысый, но с окладистой бородой, свирепо пошевеливая мохнатыми бровями, он больше всего смахивал на патриарха байкеров — кожаная косуха как будто указывала на страсть к мотоциклам. Однако Нолан Майер презирал двухколесное братство — его тянуло в небо.

— Мистер Майер? — зажурчал Степан, присаживаясь. — Вы позволите?

— Так ты ж уже сел! — добродушно фыркнул старик. — Гнать тебя, что ли?

— И то правда, — Вакарчук нацепил самую обаятельную из своих улыбок.

Майер глянул на него, щуря крохотные синие глазки, и засопел.

— А откуда это ты меня знаешь?

— Считайте меня ангелом! — ухмыльнулся Стивен. — Нам, пернатым, положено ведать о человеках… Нет, если серьезно, то я давненько приглядывался к вам, мистер Майер. А подсесть сегодня заставила одна нужда… Ага, я вижу, вы не из тех, кто терпит пустую болтовню!

— Эт-точно, — проворчал Майер, и милостиво сказал: — Можешь звать меня Нолан.

— Стивен, — протянул руку Вакарчук, и его визави крепко пожал ее. — Просто я, понаблюдав, сделал пару выводов. О ваших мечтах, которые вы записали в несбывшиеся. Например, о полетах…

— Слышь, ты, ангел небесный!.. — разозлился Нолан.

— Я могу исполнить оба ваши желания, — хладнокровно договорил Степан.

— Оба? — из-под нахмуренных век сверкнули голубенькие глазки.

— Я здесь потому, что вы первоклассный пилот, — раздельно проговорил Вакарчук. — И потому еще, что вы дважды пытались убить Дэвида Рокфеллера.

Майер сгорбился, а лицо его обрюзгло.

— Мой сын, — хрипло вытолкнул он. — Я продал машину и дом, чтобы Сэмми выучился, и мой мальчик преуспел! Мы с Мэри в шутку называли его «банкиром» — его взяли в «Чейз Манхэттен бэнк»… А потом… — Нолан налился кровью и тяжело задышал. — Сэма подставили! Стянули деньжата, а всё свалили на моего мальчика! Сэм прорвался к этой… к этому… к боссу, а тот его выставил. Обобрал до нитки, и выгнал! Женушка, эта крашенная вертихвостка, бросила Сэма. Он запил, а потом… Сэмми шагнул в окно с тридцатого этажа. Я их похоронил в один день — Мэри не пережила, сердце не выдержало…